Игорь Ушаков - Евангелие от Егория

• Название: Евангелие от Егория
• Автор: Игорь Ушаков
• Жанр: Историческая проза

Кто такой Егорий? Да просто в детстве меня моя Бабушка называла «Егорушкой». Я — атеист, но Библию знаю хорошо (а в детстве меня Бабушка даже тайком крестила «на всякий случай»). Кто читал Новый Завет, помнит, что в жизнеописании Иисуса почти 20-летний провал. Кроме того, я попытался дать новую версию Иуды.

---

Во время одной из проповедей подошла к Иисусу женщина и попросила его излечить дочь ее, которая была тяжело больна: одержима та была нечистым духом, как говорили люди. Была у девочки падучая болезнь, а временами она впадала даже в беспамятство, и изо рта ее шла белая пузырчатая пена. Припала та женщина к ногам Иисусовым, причитая и умоляя его исцелить ее дочку. По необычной яркой одежде и по сильному акценту женщины, понял Иисус, что она язычница. Она, и взаправду, оказалась родом хананеянка. Посмотрел на нее Иисус даже немного брезгливо и сказал:

— Женщина! Неужто ты думаешь, что я брошу хлеб псам, прежде, чем накормлю детей своих?!

— Сделай, как она просит, — стали просить его ученики, — а то она так и будет идти за нами и вопить всю дорогу!

— Послан я только к погибшим овцам дома Израилева. — Иисус ответил на это. — Нехорошо взять хлеб у детей и бросить его псам.

Но женщина оказалась не из простых — палец в рот не клади! Встав с колен в некотором изумлении, если даже не в негодовании, она, острая на язык и сообразительная, ответила довольно дерзко, чем повергла Иисуса в неудобное положение:

— Уж не знаю, что и сказать тебе, мил человек, но не добру ты учишь! Коли припомнишь, то и псы не остаются голодными под хозяйским столом, хоть крохи, но и им достаются!

Тут Иисус почувствовал буквально жжение где-то в области затылка. Обернувшись, он увидел Иуду, смотревшего на него с глубокой укоризной. Опомнился Иисус, осознав, что не то и не так ответил на мольбы хананеянки. И сказал тут Иисус:

— Прости меня женщина, не хотел я обидеть ни тебя, ни род твой. Вижу, что велика вера твоя, а посему да будет тебе по желанию твоему. Подведи ко мне дщерь твою.

И возложил Иисус руку на голову дочери той женщины, потом присел на корточки перед девочкой и, продолжая держать руку свою на ее темечке, сказал ей:

— Ты здорова! Ты здорова! У тебя никогда больше не будет жестоких припадков: я изгнал беса из тебя. Если же он еще когда приблизится, то ты и мать твоя да обратите лица свои в сторону Иерусалима и да произнесите молитву сию: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое. Да приидет царствие твое. Да будет воля твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай нам днесь. Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему… И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Аминь!»

Вряд ли запомнила хананеянка этот текст. Но ведь не это главное! Главное, что запало ей в душу, что надо просить Господа, когда тебе что-то позарез нужно, а слова она сама подберет, да еще, может, более приличествующие случаю!

Поблагодарила женщина Иисуса, обняла на прощание по-матерински и сама благословила его, как родного сына. Комок застрял в горле Иисуса, не смог ничего ответить он осчастливленной матери. И он впервые понял глубину той истины, которую сам же вещал людям: по делам, а не по словам вашим судимы будете!

И девочка улыбнулась ему в ответ светлой улыбкой, и понял Иисус, что поверила ему, а ведь это и есть залог успешного исцеления от болезни, одолевавшей ее. Так случилось взаимное благо: мать обрела исцеление дочери, а Иисус еще одну душу приобщил Господу. И был благодарен Иисус Иуде за тот обжигающий взгляд осуждения, который помог быстро исправить ошибку и помочь дочери женщины- хананеянки.

Тут подошел к Иисусу Иуда, и положил ему руку на плечо, говоря:

— А ведь и впрямь исцелил ты девчушку! Вон она как, вся аж засветилась! Ведь сами мы не знаем, какая сила заключена в нас, а все надеемся на что-то пришедшее свыше. Слаб человек! Слаб! — продолжал Иуда. — Ну, истинно, как прожить слабому без веры? И ты должен дать людям эту веру, Иисус!

Иисус благодарно взглянул на Иуду за то, что тот не напомнил ни словом, ни жестом о его промахе. Он в задумчивости промолвил, будто просто мыслил в слух:

— Милосердие не должно выбирать своих и чужих. Оно либо есть, либо его нет… К тому же, дитя, чье бы оно ни было — всегда дитя.

ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ

Трудно давались Иисусу проповеди про Царствие Небесное… Да и что ответишь на вопросы? Ведь все хотят узнать, а что там, а как души там размещаются, а что они делают, а как в преисподней?

Однажды саддукеи, которые вообще не верили в воскресенье после смерти, спросили Иисуса:

— Вот по Моисееву завету, если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему. Так? — Иисус согласно кивнул. — И вот жили-были семь братьев. Первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему; подобно и второй, и третий. Дошло дело и до седьмого, но и он помер не продлив рода своего. А после всех умерла и та женщина, бывшая всем им женою при жизни. Вот вопросец у нас есть с заковырочкой: «Воскреснув, которого из семи будет она женою?»

— Вот ведь казуисты проклятые! Такой загадки и Сфинкс бы загадать не догадался! А интересно, что бы на такую злобную загадку Эдип бы ответил? — подумал Иисус.

Но призвал он на помощь всю свою природную сообразительность и изворотливость и ответил, хотя и не по делу, но весьма убедительно. (Что поделать: каков вопрос — таков и ответ!)

— Заблуждаетесь, не зная ни Священного Писания, ни силы Божией. В воскресении люди ни женятся, ни выходят замуж, — говорил Иисус, словно только что вернулся с того света, — но пребывают, как ангелы Божии на небесах.

А что на это возразишь? Поди разбери, как там ангелы на небесах… Никто из вопрошавших там не был, а кто уже там, так пока никто не возвращался… А Иисус так говорит, будто точно знает.

После этих нелегких дебатов с саддукеями, Иисус с Иудой шли, как всегда, обсуждая только что прошедшее словесное сражение.

— Может, — заметил Иуда, — если загробная жизнь и есть, то она вот такая бесплотная «жизнь-смерть» в застывшем навсегда времени? Но людям нужна приятная сказка о загробной жизни, которая не есть подобие смерти. Человек страшится смерти потому, что он слаб душой. Надо укрепить его душу, убедив человека, что душа его нетленна. Только это может укрепить наше учение и сделает его бессмертным. Ведь человек смертен, но человечество бессмертно!

— Хорошо рассуждать об абстрактной смерти и абстрактном бессмертии…

— А как ты, Иисус, сам относишься к смерти?

— Смерть? — задумчиво переспросил Иисус. — Я не хочу умирать. Я хочу творить добро для людей, а это можно делать только здесь, на земле. И если говорить честно, то я даже боюсь смерти…

— Иисус! А веришь ли ты сам в загробную жизнь? Ведь то, что ты ответил книжникам на вопрос о семи братьях, у которых была одна и та же жена на земле, только все запутывает… Если в Царствии Небесном не будет отношений между душами, то это будет большая прозрачная тюрьма с одиночными камерами. Кому нужна такая вечная жизнь-каторга?!

Они продолжали идти, каждый думал о своем, хотя мысли их крутились вокруг одного и того же. Что же такое есть это Царствие Небесное?

— А я тебя спрошу и посложней вопрос, чем тот фарисейский — опять заговорил Иуда: — что будут чувствовать души матери и сына, если мать в младом возрасте умерла при родах, а сын умер в глубокой старости? Ведь душа матери не узнает своего сына в той старческой душе, которая будет обитать на небесах, а сын не узнает своей матери в юной душе, а плотских-то образов у них не будет!

А если умрет недельного возраста младенец, то кем будет душа этого несмышленыша? Да и кому она будет нужна? Так она и будет болтаться, как никому ненужная щепка на волнах?

— Не знаю, не знаю… — ответил задумчиво Иисус. — Лучше и не пытаться это понять или объяснить. Это как у брахманов, помнишь я рассказывал: разломишь смокву — найдешь зерно, разломишь зерно найдешь то «ничто», которое и есть начало всего. Это «ничто» — непознаваемо.

— Но какой смысл в Царствии Небесном, если там нет места для чувств, мыслей, общения? Чем такое Царствие Небесное для душ лучше, чем Кладбище Земное для тел человеческих? Если там нет развития, нет перемен, то это подобие смерти.

Они помолчали немного, а потом Иуда сказал:

— В конце концов, все это неважно. Главное помочь людям, дать им веру. Ты начал великое дело. Все мы беззаветно преданы той идее, которую ты проповедуешь. Но ведь ты понимаешь, что рано или поздно нас все равно затопчут, убьют незаметно, как обычных преступников… Ведь мы, и правда, преступили за многое: мы, как бельмо на глазу для всех этих фальшивых святош и лицемерных власть предержащих.

Почему я спросил тебя, боишься ли ты смерти? У нас нет иного выбора: либо жить, но проиграть, либо пожертвовать собой, но победить. Ты же сам говорил, что восхищаешься Сократом. А ведь он умер всего-навсего за свои идеи, мы же готовы отдать жизни за великую идею!

— Я уверен, что наша идея в конце концов победит, — ответствовал Иисус, — и разнесется по всему миру. Но я очень боюсь, что, победив, она встанет на службу власть предержащих. Не напрасна ли наша борьба?..