Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

• Название: Смерть травы. Долгая зима. У края бездны
• Автор: Джон Кристофер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014115-7

Джон Кристофер — признанный классик английской научной фантастики, дебютировавший еще в 50-е годы XX века и впоследствии по праву занявший высокое место в мировой фантастике.

Отечественному читателю творчество Кристофера знакомо в основном по переведенным еще в 60-е–70-е годы рассказам, однако истинную славу ему принесли РОМАНЫ. Романы, достойно продолжающие традиции классической британской «фантастики катастрофы», идущие еще от Герберта Уэллса. Романы, сравнимые по силе воздействия только с произведениями Джона Уиндэма…

Содержание:

Смерть травы (роман, перевод А. Полуды), с. 5-174

Долгая зима (роман, перевод А. Кабалкина), с. 175-404

У края бездны (роман, перевод А. Кабалкина), с. 405-625

Вл. Гаков. Колокол по человечеству (послесловие), с. 626-635

Библиография Джона Кристофера (Книжные издания), с. 636-637

---

— Ты собирался заскочить вечерком, да?

— Если я приглашен.

— А что, тебе непременно подавай открытку с монограммой? Понимаешь, меня самого не будет.

— Что ж, тогда в другой раз.

— Нет, — сказал Дэвид, — ты должен прийти. Мадди будет тебя ждать.

— Если окажусь поблизости, загляну.

— Мне бы хотелось, чтобы ты обязательно зашел, — настаивал Дэвид.

— Это так важно? — удивился Эндрю.

— Дело в том, что моя вечерняя задержка — непредвиденное осложнение. Твое присутствие поможет ей взбодриться.

Эндрю пожал плечами:

— Раз ты так считаешь, то конечно…

— Я еще не принес ей своих супружеских извинений. Позвоню, когда вернусь в офис. И скажу, что ты зайдешь.

В тени стоящих полукругом разноцветных домов и густых деревьев царила прохлада, приятно контрастировавшая с жарой и гамом на Денхэм–стрит. Дверь отворила сама Мадлен. На ней были белые брюки и светло–голубая блузка, волосы гладко зачесаны назад. Эндрю не мог не заметить в который уже раз, что в ее неброской внешности чувствовалась какая–то свежесть, а от острых скул, обтянутых нежной кожей, трудно было оторвать взгляд.

— Входите, Энди, — сказала она. — Рада вас видеть. Прошу в гостиную. Джин, еще что–нибудь?

— А вы?

Она показала на свою рюмку, стоящую на столике:

— Чинзано с содовой.

— Мне то же самое.

Он наблюдал, как Мадлен наполняет бокал. Потом она вышла в кухню. Донесся звук открываемой дверцы холодильника, хлопок. Хозяйка вернулась и опустила в бокал кубик льда.

— Я точно не создаю вам хлопот таким приходом?

Она с улыбкой покачала головой.

— Вы виделись с Дэвидом за ленчем?

— Да.

— Он сказал вам, что задержится допоздна?

— Сказал. Я собрался было отложить визит, но он убедил меня, что вы не станете возражать.

— И объяснил почему?

— Почему вы не станете возражать?

— Почему он сам не придет.

— Нет. Я решил, что у него что–то неотложное на службе.

Она подала ему бокал, и Энди взял его со словами благодарности. Мадлен осталась стоять, глядя на него со странным выражением на лице, которое ему не удавалось расшифровать. Нечто смешанное с усталостью.

— Раньше я думала, что мужчины всегда доверяют друг другу свои тайны. Эту уверенность в меня вселил знакомый юноша, когда мне было девятнадцать лет. Он, во всяком случае, поступал, как выяснилось, именно так.

— Тайны? Насчет женского пола?

Мадлен уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу. На ногах у нее были кожаные тапочки без каблуков с замысловатым золотым узором.

— «Женский пол» — какое милое выражение! Именно это мне в вас и нравится, Энди, — некоторая старомодность.

— Ладно, — буркнул он, — а теперь объясните, что я сделал не так.

— Дэвид вам действительно ничего не сказал?

— Значит, у вас тут проблемы? — неуклюже вырвалось у него.

— Ваша старомодность мне действительно по душе. Нет, он и не должен был ничего говорить, учитывая обстоятельства. — Она сделала ударение на последнем слове. — Ничего особенного — если разобраться. Дэвид встречается… с одной женщиной.

— Он сам вам об этом сказал? — удивленно спросил Эндрю.

— Нет. На этой стадии он обычно ничего не говорит. Никогда не могла понять, в чем тут дело — то ли он взаправду воображает, что обманывает меня, то ли попросту избегает неприятных разговоров.

Эндрю сделалось немного не по себе. Его все это не касалось, и вообще не стоит вести подобные беседы. Было бы понятнее, если бы Мадлен поделилась своими неприятностями с Кэрол.

Он промолчал, и Мадлен продолжила:

— Вы не видите разницы, да? Обычно я не говорю о таких мелочах, Энди. — Она помялась, словно собираясь что–то добавить. — Ладно, не обращайте внимания.

Он был тронут ее несчастным видом.

— Мне очень жаль. — Эндрю запнулся. — Что вы имеете в виду, говоря об «этой стадии»?

Она пожала плечами:

— Дэвид рассказывает мне о своих увлечениях уже потом, когда все благополучно завершается. Так он понимает честность. И так добивается отпущения грехов.

— Вы его, конечно, прощаете.

— Конечно. — В ее голосе звучала легкая ирония. — Разве могут быть хоть малейшие сомнения?

— Все это, разумеется, просто детство, но взрослые иногда ведут себя как дети. Это несерьезно.

— Несерьезно? — Мадлен посмотрела на него в упор. — Несерьезно?

— Как бы понарошку.

— Признайтесь, Энди, вы когда–нибудь изменяли Кэрол?

— Нет, — сказал он, — не изменял. Нам обязательно обсуждать меня и Кэрол?

— Нет. — Ее голос звучал жалостно. — Обсуждать вас и Кэрол нам не обязательно. Простите меня, Энди. Мне не следовало навязываться. Тем более что вы наверняка не в силах помочь. Жаль, что ему не хватает ловкости, чтобы скрываться получше. Счастливому неведению нельзя иногда не позавидовать.

Чувство осуждения, которое Эндрю только что испытывал по отношению к ней, перешло на Дэвида. Он представил его в этот самый момент с девушкой, смеющимся и болтающим, и оскорбился за Мадлен.

— Хотите, я с ним поговорю?

— Поговорите с ним? — Она широко раскрыла глаза. — О его увлечениях? Не думаю, чтобы от этого был какой–то толк.

— А вдруг?

Она усмехнулась:

— Уверена, что нет. Выбросьте это из головы.

— Хоть в чем–то я мог бы помочь!

Мадлен окинула его задумчивым взглядом и улыбнулась.

— Кажется, можете. Мне нечего вам предложить, кроме pasta sciutta и остатков салата. Можете пригласить меня поужинать, если хотите.

Эндрю кивнул:

— С большой радостью.

3

В середине октября погода неожиданно испортилась, и гипотезы Фрателлини снова попали в заголовки: метели, просвистевшие над североамериканским континентом, молниеносно преодолели Атлантику и закрутились над Европой. В первое же утро снегопада улицы Лондона покрылись трехдюймовым слоем снега. Вскоре нескончаемые потоки автомобилей превратили снег в грязь, однако небо оставалось таким же свинцовым — снегопад все усиливался. Среди домов завывал ледяной северо–восточный ветер. Еще не наступил полдень, а газеты уже трубили о «Зиме Фрателлини». К следующему утру погода не изменилась, что послужило поводом для пространных комментариев и всевозможных догадок. В кабинете Мак–Кея, куда Эндрю явился по срочному вызову, репродукция картины Утрилло, изображающая заснеженный Монмартр, уже была заменена девушкой кисти Ренуара, утопающей в высокой летней траве. Мак–Кей ценил в искусстве термальные свойства.

— Я проглядел ваши наметки насчет Фрателлини. Давайте дадим это прямо в пятницу.

Мак–Кей поручил ему поработать над этой темой несколько недель назад, не считая тогда задание особенно важным.

— Нам пока недостает материала, — возразил Эндрю.

— Какого же?

— Мы хотели снять самого Фрателлини и его обсерваторию. Этим должна была заняться бригада, которая отправилась снимать раскопки в Ватикане.

Худое лицо Мак–Кея сморщилось еще больше.

— Придется обойтись тем, что есть. Главное — что у людей на языке. Вдруг уже через неделю об этом все забудут? Десять минут получится?

— Надеюсь, да. На сколько минут выпускать Уингейта?

— Боже, снова он?

— Мы за него заплатили.

— Контракты на определенный срок — полнейшая чушь Бывают лица и голоса, которые трудно долго выносить. У вашего Уингейта именно такое лицо и такой голос. Ладно, покажете его минуты три — только смотрите, чтобы он не больно расходился!

— Он свое дело знает.

— Вот это–то мне и не по нраву. Все мы в своем деле что–нибудь да смыслим, иначе не проживешь. Но мы по крайней мере признаем, что знания наши не очень–то глубоки. А эти журналисты–ученые болтают так, словно для них не осталось никаких загадок. Как бы мне хотелось, чтобы он дал петуха!

— Это не пойдет программе на пользу.

— Ну, тогда пускай ошибется в своей еженедельной проповеди в воскресной газете. Могу я доверить все это вам, Энди?

— Да. Послать бригаде в Рим телеграмму об отмене задания?

— Об отмене?

— Чтобы не снимали интервью с Фрателлини, раз у нас все равно не найдется для него времени.

Мак–Кей немного поразмыслил:

— Нет, давайте оставим как есть. Вдруг еще придется его куда–нибудь вставлять. Скажем, по весне. Ретроспектива «Зимы Фрателлини».

— Если таковая будет.

Мак–Кей пожал плечами:

— Тогда «Что стало с «Зимой Фрателлини»”. Так или иначе сгодится. Кроме того, у Билла Дайсона в Милане подружка. Он никогда не простит мне, если я лишу его возможности нанести ей визит.

***

В выходные снегопад прекратился. В субботу вечером и в воскресенье хлестал дождь, а в понедельник установилась холодная, но ясная погода, и в зябком лазурном небе проносились только маленькие облачка. Хотя в баре, где Дэвид и Эндрю назначили встречу, было тепло, даже душно, если не считать сквозняков от поминутно распахиваемой двери.