Исаак Дойчер - Незавершенная революция

• Название: Незавершенная революция
• Автор: Исаак Дойчер
• Издательство: Интер-Версо
• Жанр: Политика
• Год: 1991
• ISBN: ISBN 5-85217-007-0, 0-86092-282-5

В "Незавершенной революции" И. Дойчер анализирует важнейшие вехи русской революции, отвечая на два основополагающих вопроса: оправдала ли русская революция возлагавшиеся на нее надежды и каково ее значение для современности? Для всех интересующихся зарубежной и отечественной историей.

Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы» / Дойчер И. Незавершенная революция;

Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы». – М., «Интер-Версо», 1991. – 272 с.

---

Конечно же, китайская революция была полна тех же противоречий, с которыми столкнулась революция российская, — противоречий между ее буржуазными и социалистическими аспектами и теми, которые присущи любой попытке установить социализм в слаборазвитой стране. Схожие обстоятельства дают сходные результаты. Отсюда, несмотря на все разногласия, проистекает сходство между маоизмом и сталинизмом. И маоисты, и сталинисты действовали в рамках однопартийной системы, имея монополию на власть и являясь хранителями и проводниками социалистических идей, хотя Мао, имея меньше опыта работы в рамках многопартийной системы и не имея за своей спиной традиций европейского марксизма, действовал спокойнее и увереннее, чем Сталин. Маоизм, как и сталинизм, отражал отсталость страны, преодолеть которую нелегко и непросто.

Этот союз, при всей его неопределенности, принес обоим партнерам много выгод. Сталин получил не только согласие Китая на безусловное советское лидерство в социалистическом лагере; он также через совместные советско-китайские компании получил возможность непосредственно контролировать экономическую и политическую жизнь Китая. Эти совместные компании не могли не задеть чувств многих китайцев, которым они представлялись лишь новыми формами старых западных концессий. Тем не менее благодаря помощи Советского Союза новый Китай не находился в такой изоляции в мире, как большевистская Россия после 1917 года. Блокада со стороны Запада не смогла вызвать в Китае тех трудностей, с которыми столкнулась Россия.

С самого начала Китай не был ограничен собственными чрезвычайно скудными ресурсами. Помощь советских инженеров, ученых и руководителей предприятий, а также подготовка в Советском Союзе китайских специалистов и рабочих дали Китаю возможность в более спокойной обстановке приступить к индустриализации, облегчили процесс первоначального накопления и ускорили его развитие.

Поэтому Китаю не пришлось платить высокую цену за прокладывание пути к социализму, как это случилось с Россией, хотя Китай и начинал с более низкой ступени экономического и культурного развития. В отличие от Сталина, правительству Мао, для того чтобы получить средства для индустриализации, не пришлось слишком глубоко залезать в карман крестьянства, не пришлось ему и держать городских потребителей на слишком скудной диете. В силу этих обстоятельств (а также ряда других, на которых я здесь останавливаться не буду) в первое десятилетие революции социально-политические отношения, особенно отношения между городом и деревней, в Китае не были столь напряженными, как в России.

Казалось, ничто не могло помешать еще большему сближению двух стран, особенно после того, как наследники Сталина распустили совместные компании, отказались от непосредственного контроля и ликвидировали большую часть унизительных условий, на которых Сталин предоставлял помощь. Казалось, само время благоприятствовало созданию своего рода социалистического содружества на территории от морей Китая до Эльбы. В рамках такого содружества треть человечества совместно планировала бы свое экономическое и социальное развитие на основе широкого рационального разделения труда и интенсивного обмена товарами и услугами. Социализм мог бы в конечном счете приобрести международный характер.

Столь амбициозное предприятие, без сомнения, столкнулось бы с массой трудностей, возникающих из огромных различий в экономических структурах, уровне жизни, уровнях развития общества и национальных традициях многих государств-участников. Во всяком случае, разрыв между имущими и неимущими — самый тяжкий груз, доставшийся социалистической революции от прошлого, — дал бы о себе знать. Неимущие, в первую очередь Китай, наверняка настаивали бы на выравнивании уровней экономического развития и уровней жизни в рамках содружества, и эти требования вызвали бы сопротивление со стороны Советского Союза, Чехословакии и Восточной Германии, рассчитывавших на рост количества потребительских товаров. Но эти препятствия на пути серьезного стремления покончить с экономической обособленностью государств-наций были бы вполне преодолимы. Широкое разделение труда и интенсивный товарообмен, без сомнения, принесли бы выгоды всем членам содружества, позволили бы сэкономить ресурсы и энергию, поднять уровень благосостояния и дать всем участникам большую экономическую самостоятельность.

Единственными препятствиями на пути осуществления подобного проекта были лишь национальная обособленность и бюрократический аппарат. Говоря ранее о том, что бюрократическое мышление связано с государством-нацией, формируется под влиянием соответствующих идей и ограничено ими, я подчеркивал, что даже размах революции не заставил Сталина отказаться от политики национального эгоизма и идеологического изоляционизма; эту же политику унаследовали и преемники Сталина. Хотя концепция построения социализма в одной стране давно потеряла свою актуальность, отношение к ней, образ мышления и стиль политической деятельности, выработавшиеся на основе этой концепции, изменений не претерпели. Все это наиболее ярко проявилось в русско-китайских отношениях. Напомню лишь одно событие — неожиданный отказ Хрущева в июле 1960 года от оказания экономической помощи Китаю и отзыв из Китая всех советских специалистов, техников и инженеров. Этим Китаю был нанесен намного более жестокий удар, чем, скажем, Венгрии, где советская вооруженная интервенция хотя и сопровождалась насилием, но была кратковременной. Советские специалисты и инженеры в Китае получили указание забрать у китайцев всю документацию, связанную с планами строительства, всю проектно-техническую и патентную документацию, в результате чего огромное количество китайских предприятий сразу остановилось. Китайцы вкладывали большие средства в строительство — теперь все инвестиции были заморожены. Огромное количество наполовину смонтированного оборудования осталось ржаветь под открытым небом, неоконченные строения были заброшены. Бедной стране, лишь начавшей поднимать свою промышленность, был нанесен тяжелейший удар. Почти на пять лет индустриализация страны была приостановлена, а затем долгое время развивалась медленными темпами. Миллионы рабочих оказались без работы и без средств к существованию и вынуждены были вернуться в деревню, которая сама постоянно страдала от наводнений, засухи и недородов.

В связи с этим не могу не напомнить о великом провидении Ленина, который в одной из своих последних работ в 1922 году выражал беспокойство по поводу того, какое воздействие может оказать поведение

«держиморды... великоросса-шовиниста... подлеца и насильника» на «сотни миллионов народов Азии, которой предстоит выступить на исторической авансцене в ближайшем будущем».

Маоисты отплатили русским их собственной монетой, погрузившись в национальный эгоизм. От разумной аргументации в споре по поводу целей социализма и средств их достижения Китай все больше скатывается к истеричным выступлениям, свидетельствующим об уязвленной национальной гордости и испытанном унижении. Трагические для них события 1960 года пробудили в маоистах и дали волю долго сдерживаемому и подавляемому чувству негодования. Они также раскрыли худшие черты национального характера, особенно закоренелое восточное самодовольство и презрение к Западу, причем Советский Союз стали относить именно к странам Запада.

Суть конфликта лежит в различном отношении обеих держав к международному статус-кво. Русские все эти годы по-прежнему продолжали свои поиски национальной безопасности в рамках международного статус-кво. Думаю, я уже достаточно ясно показал, что эта политика не является изобретением преемников Сталина, «хрущевским ревизионизмом», который поносят маоисты. Отцом этого ревизионизма был Сталин; ревизионизм этот восходит к 20-м годам, когда был провозглашен лозунг построения социализма в одной стране. С тех пор советская политика стремилась любой ценой воздерживаться от слишком глубокого и рискованного вовлечения в классовую борьбу и социально-политические конфликты в других странах.

Невзирая на все прочие побудительные мотивы и меняющиеся обстоятельства, именно эта цель постоянно находилась в центре внимания сталинской политики. Именно этой цели Сталин на протяжении более 20 лет подчинял стратегию и тактику Коминтерна, а затем в период с 1943 по 1953 год — интересы всех коммунистических партий. В отношении Китая Сталин побил все рекорды «ревизионизма» сначала в 1927-м, а затем в 1948 году. В своем стремлении к обеспечению безопасности страны он, как правило, пытался сохранить и даже стабилизировать любое существующее соотношение сил. А поскольку действовать ему приходилось в эпоху сильных изменений и потрясений, необходимо было постоянно приспосабливать политику к постоянно меняющемуся статус-кво, причем делал он это с помощью традиционных методов. В 30-х годах он сориентировал свою политику и политику Народных фронтов на защиту Версальской системы, когда целостности последней стал угрожать нацизм. В 1939— 1941 годах ему пришлось уже учитывать в своей политике господствующее положение «третьего рейха» в Европе. И наконец, он направил политические усилия на сохранение статус-кво, создавшегося в результате Ялтинского и Потсдамского пактов. Именно этот статус-кво или то, что от него осталось, наследники Сталина стремятся поддержать и защитить от тех сил, которые подрывают его изнутри.