Владимир Колганов - Лулу

• Название: Лулу
• Автор: Владимир Колганов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-0454

Роман посвящен событиям лихих девяностых годов, когда люди, воспитанные в стране, где правила КПСС, пытались приспособиться к реалиям новой жизни. Герой романа пробует разбогатеть, стать одним из нуворишей, однако возникает нравственный конфликт, который препятствует его успеху.

---

Итак, о запоздалых сожалениях. Да, хорошо иметь семью, было бы кому позаботиться обо мне, если состарюсь, одряхлею — словом, окажусь совсем без сил. Признайтесь, что и вы подумали именно об этом. Да нет, на самом деле у меня даже и мысли такой не возникало, только горечь, что вот была бы у меня дочь… И что особенного мне от нее надо? Лишь бы смотреть да радоваться, и больше ничего.

Вообще-то лень — это у меня наследственное. Вместо того чтобы, как принято говорить, взять да засучить рукава и ковать, ковать свое семейное счастье, я оказываюсь способен лишь на то, чтобы вот так смотреть как бы совсем со стороны. Да, это занятие вряд ли вызовет ко мне уважение общественности. Скорее уж наоборот — мы вот тут корячимся, терпеливо переживаем семейные скандалы, стараемся пропустить мимо ушей занудливые причитания жены, каждый вечер ложимся с ней в постель и потом в кромешной темноте, да притом еще чуть ли не зажмурясь, работаем над продолжением рода человеческого. А этому все нипочем, ему, видите ли, все это лень! Да как так можно!

Ну что поделаешь, если на самом деле лень? Лень уходить из дома навсегда, лень видеть слезы, слышать крик и плач, лень убеждаться в том, что так жить дальше просто невозможно. Вот прожили вместе год, ну пару лет, и вдруг видишь перед собой совершенно чужого человека. В нем все чужое — мысли, чувства и слова. Даже то, как он, то есть она, называет своих сослуживцев по фамилиям. Как пересказывает, кто чего сказал. Как повторяет в разных вариантах одну и ту же много раз слышанную мною фразу, лишь бы не молчать. Потому что в тишине и ей тоже в голову может прийти такая же ужасная, такая же необходимая мысль, которая то и дело возникает у меня. А мысль как никогда проста — просто встать, уйти и больше никогда не возвращаться.

В тот год Полина предложила отдохнуть вдвоем в Мисхоре. Дочку можно оставить у свекрови, та вроде бы на все лето дачу в Кратове собралась снимать.

— Ах, как чудесно было бы! — воскликнула она, пытаясь при этом повиснуть у меня на шее. Видимо, запамятовала, что я этого не люблю и уж совсем не переносит таких нагрузок моя поясница.

Впрочем, против поездки я не возражал. Пришло то самое время, когда надо расставаться с прежними привычками, с раздольной жизнью где-нибудь на диких пляжах под Судаком или недалеко от Коктебеля. И шампанское впору уже научиться пить только из бокалов, а консервированным сосискам «мэйд ин Дания» следует предпочесть более солидное меню. Вот именно так мы тогда и порешили.

Надо сказать, что к тому времени малышка, дочь Полины, подросла и при встречах на квартире у Полины временами нам становилось как-то даже не по себе, словно бы мы занимались чем-то непристойным. И еще иной раз возникало ощущение, что там, за дверью притаился то ли человек, то ли угрюмый призрак, чем-то отдаленно напоминающий покойного мужа, и все подглядывал, подсматривал за нами, словно намереваясь накопить изрядно злобы и жестоко отомстить. Понятное дело, что встречаться у меня дома тоже было невозможно — совсем не интересно фантазировать на тему, как бы на это прореагировала моя тогдашняя жена. Да и очередным отпуском грешно было не воспользоваться. Так что поездка во всех смыслах оказывалась очень кстати. Правда, стоило немалых трудов представить ее как срочную командировку по неотложным делам.

После нескольких попыток нам удалось снять приличную квартирку — не очень близко к морю, но зато уж в относительной тишине. Помнится, как-то в Гагре мы с ребятами жили в доме, неподалеку от которого вниз по склону горы располагался ресторан, весьма популярная, особенно по вечерам, достопримечательность местного курорта. «…За жизнь нашу цыганскую, за жизнь нашу армянскую…» — вот эта знаменитая, бессчетное число раз, на самые разные лады повторяемая фраза из какого-то романса возникала в моих ушах каждый раз, стоило увидеть где-нибудь на черноморском берегу даже самое захудалое кафе или закусочную. Возможно, именно поэтому я с тех пор и предпочитаю отдыхать преимущественно дикарем, вдали от мест скопления курортников и кочующих по городам оркестров. Но это был особый случай.

Надеюсь, все согласятся с утверждением, что свобода лишней не бывает. Свободой надо пользоваться, пока она есть, пока дают. Поэтому стоит ли удивляться тому, что, наскоро подкрепившись после утомительной дороги, мы первым делом, не дожидаясь ночи, решили опробовать кровать. Двуспальная, деревянная, она на первый взгляд производила весьма благопристойное впечатление, обещая много приятных дней, часов, ну или хотя бы минут.

Скрип колес несмазанной телеги и даже скрежет рессор изрядно перегруженного тягача, слейся они в унисон и воедино, не смогли бы сравниться с тем, что огласило ближайшую округу и вершины окрестных гор. Стаи чаек поднялись над гаванью и скрылись в отдалении, ласточки и стрижи попрятались на чердаках. Местные жители и тихо-мирно отдыхающие квартиранты высыпали из домов и из курятников на улицы, ожидая катастрофы — что поделаешь, если у всех одновременно возникла мысль, будто эти звуки издавала нависшая над побережьем огромная гора, которая совсем некстати, то есть по какой-то кошмарной, никем не предусмотренной причине, вдруг пришла в движение.

На самом же деле это не земля разверзлась, и крымские горы тут были явно ни при чем, и незачем было возводить на них напраслину. Эти неприличные звуки издавала наша великая труженица, наша производительница, наша заботливая попечительница — деревянная кровать.

Самое время было это безобразие прекратить, но что-то не вполне понятное творилось в эти мгновения с Полиной, я даже подумал, уж не потеряла ли она на время слух. Трудно было поверить, чтобы в ее сознании, а может быть, где-то глубоко в подкорке именно эти звуки ассоциировались с таким понятием, как секс. О тонких и возвышенных чувствах я вообще не вспоминаю.

И тут Полина прокричала:

— Это же чудо какое-то!..

В этот момент словно бы что-то стукнуло меня, причем самым непозволительным образом — так, наверное, бьют исподтишка. Э нет! А вот об этом мы не договаривались. Так ведь, чего доброго, ляжешь в постель совсем свободным, а наутро проснешься закованным в стальные кандалы. Стоит мне только поддаться этим, столь настойчиво внушаемым мне Полиной настроениям, как все — пиши пропало!

Но видимо, оголтелый скрип кровати способен напрочь заглушить те робкие сомнения, которые время от времени рождаются в нашей голове. Тем более что голове при этом деле положено быть в довольно длительном невразумлении. А может, все гораздо проще, то есть я был пьян, вот только не вполне уверен — от любви или от чего-нибудь другого. Еще менее вероятно, чтобы в тот вечер стрелы Амура по нелепой или кем-то подстроенной случайности все до единой пронзили только Полину и меня.

А наутро она меня и спрашивает:

— Ты помнишь, что говорил вчера? — и делает такие проницательные, такие умные и такие наивные глаза.

И что я мог ответить? Если честно — я был просто ошарашен! Нет, ну в чем бы я ни признавался накануне, какие бы романтические предложения ни высказывал, нельзя же словно бы нож к горлу приставлять — скажи да скажи, ты правду говорил или же опять… Ну как так можно? То есть, может быть, я что-то и говорил еще вчера, но вот сейчас именно — ничего, ну просто абсолютно ничего не в состоянии припомнить. И вообще, в чем, собственно, дело и почему я обязан что-то вспоминать?

Ах эти нежные, милые создания! Уж так они любят красивые и ласковые слова. Их хлебом не корми, дай только послушать. Я еще могу понять, когда дело происходит в колумбийской мыльной опере. Но если мужчина изрядно подшофе да еще оба находятся в известных обстоятельствах, когда ни она, ни он не имеют возможности оценить реальность беспристрастно, можно ли доверять сгоряча высказанному мнению? Приятно слышать — тут я с вами соглашусь. И верить в искренность намерений тоже можно. Даже нужно! Но ведь и то необходимо понимать, что все, что при этом было сказано, — это ведь не для протокола!

С тех пор прошло, наверное, с десяток лет. Впрочем, осенью того же года мы в последний раз встретились с Полиной. Был сырой и слякотный октябрь. Выйдя из ресторана, не торопясь отправились в сторону метро. Однако честно вам скажу, что в этот раз провожать ее домой мне отчего-то не хотелось. Она словно бы сама это почувствовала и предложила зайти к своей подруге, обитавшей там же, недалеко от площади трех вокзалов, в районе Каланчевки. В сумерках мы проплутали с полчаса, пока нашли в глухом, еле освещенном фонарями переулке стоявший на отшибе дом с покосившейся входной дверью и кривыми деревянными ступенями, ведущими наверх. Там-то и жила ее подруга, коллега по работе, вроде бы недавно к ним на службу поступила. Звали ее Нина. Не знаю, зачем Полина привела меня туда, но мне отчего-то показалось, что это было сделано вовсе не случайно, словно бы об этом было написано в том самом дневнике, который назывался Полининой судьбою.