Константин Зорин - Гены и семь смертных грехов

• Название: Гены и семь смертных грехов
• Автор: Константин Зорин
• Издательство: Русский Хронографъ
• Жанр: Религия: прочее
• Год: 2009
• ISBN: 5-85134-093-2

Книга бакалавра религиоведения, православного врача и медицинского психолога К. В. Зорина посвящена весьма злободневной теме. Автор анализирует, в какой степени личность человека, его здоровье и отношение к окружающему миру зависят от наследственности. В книге увлекательно рассказывается о генетических корнях некоторых болезней и греховных страстей, о том, как гены, врожденные склонности и инстинкты влияют на наши поступки. Это делает материал интересным и полезным самому широкому кругу читателей. Книга адресована тем, кто пытается глубже разобраться в себе, понять своих близких и разрешить насущные проблемы со здоровьем. 

---

Глава I

«Родословная» греха

Размышляя о судьбах человеческих, святитель Николай Сербский указывает: «От Адама до наших дней в красной реке крови кроется черная струя греха. В крови кроется грех, из крови передается грех, через кровь наследуется грех от Адама до наших дней»[6].

Диагноз горький, но правдивый. С православной точки зрения, все мы — дети Адама и Евы — являемся без вины виноватыми. Лично никто из нас в раю не согрешил, однако все мы причастны к первородному греху. Он есть нарушение божественного закона и заболевание души, отпадшей от божественной благодати.

Первородный грех — это наследственная порча или, по слову преподобного Максима Исповедника, страстность, тленность и смертность[7]. Анализируя тексты преподобного, исследователи приходят к выводу, что первородный грех есть некий врожденный механизм — склонность человека искать не Бога, а чувственное удовольствие[8].

«Восточная Православная Церковь под первородным грехом всегда понимала то “семя тли”, ту наследственную порчу и склонность ко греху, которую все люди получают от Адама… Зачатие и рождение — канал, по которому передается прародительская порча»[9].

«…Я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя», — покаянно взывает к Богу пророк Давид (Пс. 50, 7). А апостол Павел прямо связывает греховную порчу человеческой природы с преступлением Адама: «…Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12).

«Адам приведен был к смерти, и тогда осуждение перешло на всех людей, так как страсть переходила как бы от корня на ветви… Адам в силу положенного на него проклятья, как бы некое наследство, естественно переходящее, распространил на весь род», — учит святитель Кирилл Александрийский[10].

Автор известных «Очерков православного догматического богословия», протоиерей Николай Малиновский отождествляет «наследственный грех в потомках Адама» с «греховным состоянием природы, наследственной греховной порчей». Вот почему родители могут передавать своим детям, внукам, правнукам и по цепочке поколений дальше определенные порочные склонности, телесные недостатки и предрасположенность к болезням[11].

«Потомки Адама, — заключает протоиерей Николай, — наследуя зараженную грехом природу, приумножают наследственную греховность своими личными грехами, а потому естественно терпят наказание за грех, осужденный в Адаме, как в родоначальнике»[12].

Наследственная порча поразила несчастный род людской и расползается по нему, словно раковая опухоль[13]. Добро в человеке смешалось со злом и перестало быть истинным добром подобно тому, как вкусная и полезная пища под действием яда становится отравой.

«Всякий рождается на свет поврежденным, с самостью или семенем всех страстей, — отмечает святитель Феофан Затворник. — Что у одного это семя развивается преимущественно одной стороной, у другого — другой, это прежде всего зависит от темперамента, принимаемого от родителей, далее от воспитания, больше же всего от подражания, которое питается предлежащими примерами, обычаями, обращением и сообществом. Как дерево молодое, человек среди сих обстоятельств, невольно склоняется в какую–либо сторону, а потом, вступив на путь жизни и действуя в том же направлении, утверждается в нем привычкой, которая становится второй, как говорят, природой»[14].

С тех пор, как Адам захотел поставить в центр мироздания себя, а не Бога, главным намерением нашего сердца стал эгоизм. В основе самолюбия (точнее себялюбия) лежит поиск наслаждения, стремление к удовольствию или, по мысли преподобного Максима Исповедника, «страстная привязанность к телу»[15].

Недаром апостол Павел увещевает нас «вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти… Попечения о плоти не превращайте в похоти… Поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти». Предел невежества и ожесточения сердца — «делать всякую нечистоту с ненасытимостью» (см.: Рим. 13, 13–14; Гал. 5, 16; Еф. 4, 18–19).

Труды современных авторов раскрывают новые грани древних богословских прозрений. Так, английский ученый Ричард Докинз в своей популярной книге «Эгоистичный ген» называет человека биологически поврежденным существом, которое печется лишь о собственных интересах. «Генетический эгоизм» настраивает нас только на два вида жертвенного (вернее побуждающего к самопожертвованию) поведения: защиту рода и поиск взаимной выгоды. Бескорыстная, самозабвенная любовь к детям — это родительский инстинкт, ядро чувства материнства и чувства отцовства[16].

Тормозом биологической склонности к эгоизму являются, по замыслу Божию, библейская заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39) и иные христианские предписания. Призывая нас подчинять личные интересы требованиям нравственности и нормам общества, они способствуют духовному росту человека и выживанию человечества в целом. В этом плане христианские принципы помогают сдерживать и даже преодолевать природный эгоизм людей.

Опираясь на результаты полученных данных, Р. Докинз обращается к читателям с весьма характерным призывом: «Давайте стараться учиться великодушию и альтруизму, потому что мы от природы эгоистичны. Давайте поймем, на что нас толкают эгоистичные гены, поскольку тогда мы сможем, по крайней мере, уменьшить их воздействие, что невозможно никакому биологическому виду, кроме человека»[17].

Штутгардтский психоаналитик Петер Куттер считает базисом, общим знаменателем всех страстей жадность, а, по сути, — тот же эгоизм. О чем бы мы ни мечтали — об изысканных кушаньях и напитках, об интимной близости, о богатстве, о власти, о славе — обычно глубинный мотив всех желаний есть жадность. Согласно П. Куттеру, это — потребность обязательно получить желаемое, чтобы испытать удовлетворение. Иначе мы чувствуем себя внутренне опустошенными и обездоленными[18].

Высказывания Р. Докинза и П. Куттера служат блестящим научным комментарием к прозорливым словам апостола Иакова: «Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете — и не имеете; убиваете и завидуете — и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете — и не имеете, потому что не просите; просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак. 4, 1–3).

Итак, себялюбие — семя греха — посеяно в нас издревле. Как плевел, оно постепенно растет и подталкивает человека на любое беззаконие-.

Святые отцы установили генетическую связь и порядок возникновения страстей. Прежде всего выделяются три родовые страсти — «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2,16) или саможаление, своеволие и славолюбие. Три основные страсти порождают восемь производных — чревоугодие, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость (гордыню). Как звенья единой цепи, первое звено тянет за собой прочие. Лишь тщеславие и гордыня стоят особняком как вполне самодостаточные пороки.

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин полагает, что «чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собой особым неким сродством, по коему излишество предыдущей дает начало последующей… Потому против них надо сражаться тем же порядком, переходя в борьбе с ними от последующих к предыдущим… Чтобы победить уныние, сначала надобно подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надо укротить блудную страсть; чтобы подавить эту похоть, должно обуздать чревоугодие»[19].

Все страсти разделяются также на плотские (телесные) и духовные (душевные). Плотские — это чревоугодие и любодеяние, ибо они коренятся в биологических потребностях и инстинктах. Порой очень трудно четко разграничить их физиологические и психологические элементы. Однако человек сам решает, поддаться на искушение или нет.

Остальные шесть страстей — духовные. Они совершаются без всякого содействия тела. «Происходя по склонности одной души, они не только не доставляют никакого удовольствия плоти, но еще поражают ее тяжким недугом и питают только больную душу пищею жалкого услаждения»[20].

«Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело, а некоторые наоборот», — наставляет преподобный Иоанн Лествичник[21]. Действительно, определенные виды гнева, мирской печали и уныния возникают от внутренних причин, включая нарушения нервной системы и гормонального фона (см. гл. VII–IX).

Ряд грехов, переходя в порочное состояние духа и ожесточая сердце нераскаянностью, признаются наиболее тяжелыми. Они вопиют к небу об отмщении. «Грехом к смерти» (1 Ин. 5,16) являются хула на Святого Духа (Мф. 12, 31–32), сознательное и решительное отречение от христианской веры, особенно от веры в воплощение Сына Божия (1 Ин. 4, 3; Евр. 10, 26–31), человеконенавистничество (1 Ин. 3, 15), лишение работников вполне заслуженной ими платы (Иак. 5,1–5), дерзкие оскорбления и побои родителей (Мф. 15, 4).