Олег Лемехов - Перебежчики. Заочно расстреляны

• Название: Перебежчики. Заочно расстреляны
• Автор: Олег Лемехов
• Издательство: Вече
• Жанр: Военное
• Год: 2001
• ISBN: 5-7838-0838-5

В данной книге впервые непредвзято и объективно изложен обширный фактологический материал о предательстве советских (российских) сотрудников разведки, начиная с революционных лет и кончая 90-ми годами. Бытует мнение, что за всю историю советской разведки, количество перебежчиков и предателей составило около двадцати человек. Но, к сожалению, это далеко не так. И доказательством этого служит книга, в процессе работы над которой авторам по крупицам удалось собрать информацию о фактах измены советских разведчиков.

---

В Москве Блюмкин, несмотря на покровительство начальника ИНО ОГПУ М.А. Трилиссера, оставался без дела.

Безделье закончилось в 1928 году когда Блюмкину поручили организовать нелегальную резидентуру на Ближнем Востоке. Сначала он должен был легализоваться в Стамбуле, а потом создать агентурную сеть в Палестине и Сирии для сбора информации о политике Англии и Франции на Ближнем Востоке и оказания помощи местному национально-освободительному движению.

В сентябре 1928 года Блюмкин с паспортом на имя персидского купца Якуба Султанова выехал на пароходе из Одессы в Стамбул, где приступил к выполнению задания. Он побывал в Палестине, Вене, Париже, а в марте приехал в Берлин. Там он и узнал о высылке из Советского Союза в Турцию Льва Троцкого.

Поэтому и принял решение немедленно возвратиться в Стамбул, куда он приехал 10 апреля 1929 года. 12 апреля у него состоялась первая встреча с сыном Троцкого Львом Седовым, а через четыре дня, 16 апреля, — с самим Троцким. Между ними имела место продолжительная беседа, во время которой Блюмкин заявил, что полностью передает себя в распоряжение Троцкого и составил для него рекомендации для организации личной охраны. Кроме того, поддерживая связь с Троцким через его сына Седова, Блюмкин передавал ему секретные материалы стамбульской резидентуры ОГПУ и сведения о деятельности поезда председателя Реввоенсовета в годы Гражданской войны, необходимые Троцкому для издания автобиографической книги «Моя жизнь». Направляясь в Москву, Блюмкин согласился передать письма Троцкого его сторонникам в СССР, и в частности К. Радеку.

Однако об этом стало известно Сталину, которому Радек сам сообщил о приходе к нему Блюмкина 10 октября и состоявшемся между ними разговоре. За Блюмкиным было установлено наблюдение, порученное, как утверждает Александр Орлов, сотруднице ИНО Елизавете Горской, которой якобы поручили соблазнить изменника.[2] Но последнее не соответствует действительности, так как роман между ними завязался 5 октября без всяких указаний сверху. Но 11 октября во время второй беседы с Радеком Блюмкин узнал, что тот сообщил об их разговоре Сталину. Блюмкин заметался в поисках спасения и даже предпринял попытку перейти на нелегальное положение. 12 октября он во всем признался Горской, которая посоветовала ему немедленно доложить о случившемся начальнику ИНО М. Трилиссеру, но сама сообщила о поведении Блюмкина заместителю М. Трилиссера М. Горбу только в понедельник 14 октября. М. Горб внимательно выслушал Горскую и посоветовал ей больше с Блюмкиным не встречаться.

Арестовали Блюмкина 15 октября, на Мясницкой улице, возле дома № 21, где жил его друг некий Фальк.[3]

Следствие по делу Блюмкина было поручено заместителю начальника секретного отдела ОГПУ Я.С. Агранову. На допросах Блюмкин ничего не скрывал, надеясь и в этот раз выйти сухим из воды. 28 октября он даже написал заявление в ЦКК ВКП(б), в котором утверждал, в частности, следующее:

«Что мной за эти годы было сделано по линии иностранной разведки, равно как и неоднократно проявленная мною готовность идти на самые опасные, требовавшие жизни, предприятия, — это известно тт. Менжинскому и Трилиссеру. Не было случая за эти годы, чтобы я не оправдал доверия, не проявил максимальной преданности и активности…

Я хочу, чтобы партия и ОГПУ, когда они будут решать вопрос о моей партийной судьбе, чтобы они видели мой путь, чтобы они видели, что я могу быть полезен, что я не должен быть потерян как работник для партии и Советской власти, и чтобы решали вопрос обо мне по совокупности. Я понимаю, что вопрос о полезности не есть вопрос о деловых качествах, а о политической революционно-большевистской устойчивости…

Даже и с этой моей ошибкой, я сейчас более надежен как революционер, чем многие и многие члены нашей партии. Вся моя жизнь — тому доказательство».

В том же году, когда расстреляли «пламенного революционера» Блюмкина, принял решение не возвращаться в СССР и другой сотрудник ИНО ОГПУ — Г. Агабеков.

Георгий Сергеевич Агабеков (настоящая фамилия Арутюнов) родился в 1895 году в Ашхабаде. Перед Первой мировой войной он учился в Ташкентской гимназии, но с началом военных действий в 1914 году был мобилизован в армию и до октября 1916 года воевал на фронте. Потом он был направлен в Ташкентскую школу прапорщиков, после окончания которой служил командиром взвода и переводчиком с турецкого языка при штабе 46-го полка Румынского фронта. С началом революции Агабеков покинул армию, а в марте 1918 года в Одессе вступил в отряд Красной гвардии.

С 1918 по 1920 год Агабеков служит в Красной Армии. Он воевал в Туркестане, где командовал частями Красной гвардии, а затем воевал в Сибири против Колчака. В 1920 году он вступал в ряды РКП(б) и был назначен командиром батальона войск внутренней службы в Екатеринбурге. В том же году Агабекова перевели в ЧК Екатеринбурга, где он занял должность помощника уполномоченного по борьбе с контрреволюцией и ведал секретной агентурой.

С 1922 года, учитывая знание Агабековым персидского языка, его перевели в ЧК Туркестанского фронта, а затем в контрразведывательный отдел ТуркГПУ, где он занимался Средней Азией и Афганистаном. В 1922 году он был направлен в Бухару в качестве начальника агентуры. Там он так наладил дело, что в его руки попал весь разведывательный аппарат бухарского штаба. Активность его и способности были замечены, и в 1924 году Агабеков был переведен в Иностранный отдел ОГПУ в Москве, а в апреле 1924 года командируется в Кабул. В Афганистане он работал под прикрытием должности помощника заведующего бюро печати посольства и одновременно считался уполномоченным советского торгпредства по кабульскому району.

В конце 1926 года Агабекова назначили резидентом ИНО ОГПУ в Тегеране. Там он добился больших успехов в приобретении шифров и перехвате корреспонденции аккредитованных в Иране иностранных представительств. Кроме того, он организовал возращение из Афганистана и Персии беженцев, вербовал в качестве агентов русских эмигрантов, подкупал вождей белуджских и курдских племен с целью вооруженного выступления против Англии.

В апреле 1928 года Агабеков возвратился в Москву. Его назначили на пост начальника сектора по Ближнему и Среднему Востоку Иностранного отдела ОГПУ. Такое назначение свидетельствовало о доверии к нему не только со стороны ОГПУ, но и высшего руководства страны. А затем в октябре 1929 года его направили нелегальным резидентом в Турцию на место расстрелянного Блюмкина. 27 октября 1929 года на пароходе «Чичерин» он прибыл в Стамбул с документами на имя армянского коммерсанта Нерсеса Овсепяна.

Но в конце 1929 года, будучи резидентом ИНО в Турции, он принимает решение не возвращаться в СССР. В конце января 1930 года Агабеков обратился к английским властям в Стамбуле с просьбой предоставить ему политическое убежище, назвав при этом свое настоящее имя и должность и пообещав предоставить всю известную ему информацию о советской разведке. Но англичане не торопились, и в июне 1930 года Агабеков на пароходе отправился во Францию, где открыто порвал с советской разведкой и сделал соответствующие заявления в эмигрантской и французской прессе.[4]

«До настоящего времени работал честно и преданно для Советской России, — писал он сразу после бегства в одной из эмигрантских газет Парижа. — В последние два года я стал замечать, что революционный энтузиазм в СССР стал переходить среди коммунистических низов в подхалимство и бюрократизм, вырождаясь в заботу о сохранении своих мест и боязнь лишиться куска хлеба. Среди коммунистических верхов вопрос о революции свелся к борьбе за портфели.

В то время как эта привилегированная группа варится в собственном соку и, бросая революционные фразы о свободе и пр., на самом деле душит всякое проявление свободы — в это время рабочий класс приносит колоссальные материальные и моральные жертвы для осуществления преступно-фантастической пятилетки и физически истребляется, а крестьянство загоняется в колхозы и разоряется дотла, ибо, фактически разрушая индивидуальное хозяйство, сталинское правительство не дает взамен ничего. Результаты этого — перманентный голод в такой аграрной стране как Россия. В области внешней политики — лживые революционные призывы к рабочим Запада. Одновременно с провозглашением лозунга «освобождение угнетенного Востока» сталинское правительство ведет империалистическую политику в Китае, Персии, Афганистане и на всем Ближнем Востоке, что я докажу фактами в своей готовящейся к печати книге.

В области торговли я считаю преступным при наличии фактического голода в России вывоз из СССР продуктов и трату вырученных денег на заполнение карманов совчиновников и поддержку компартий других стран.

С режимом, создающим невыносимую жизнь громадному стопятидесятимиллионному народу СССР и властвующим силой штыков, несознательности армии и неорганизованности классов рабочих и крестьян, — я обещаю отныне бороться.