Олег Лемехов - Перебежчики. Заочно расстреляны

• Название: Перебежчики. Заочно расстреляны
• Автор: Олег Лемехов
• Издательство: Вече
• Жанр: Военное
• Год: 2001
• ISBN: 5-7838-0838-5

В данной книге впервые непредвзято и объективно изложен обширный фактологический материал о предательстве советских (российских) сотрудников разведки, начиная с революционных лет и кончая 90-ми годами. Бытует мнение, что за всю историю советской разведки, количество перебежчиков и предателей составило около двадцати человек. Но, к сожалению, это далеко не так. И доказательством этого служит книга, в процессе работы над которой авторам по крупицам удалось собрать информацию о фактах измены советских разведчиков.

---

Американцы считают, что причиной провала Полещука стало предательство О. Эймса. В то же время сотрудники КГБ, имевшие отношение к его делу, говорят, что Полещук был арестован в результате ошибочных действий работников ЦРУ в Москве. Надо думать, что правы и те и другие. Эймс сообщил своим операторам о Полещуке и о том, что для него будет заложен тайник. В Москве же не могли арестовать Полещука, пока не были получены доказательства его шпионской деятельности. Поэтому было решено дождаться, когда Полещук придет за контейнером, и взять его с поличным.

После ареста Полещук долго отрицал свою связь с ЦРУ, но под давлением неопровержимых доказательств в конце концов раскололся. Но и после этого продолжал изворачиваться, и даже оклеветал сотрудника резидентуры И. Кожанова, назвав его агентом ЦРУ. В результате Кожанова в августе 1985 года незамедлительно отозвали в Москву, где ему в течение трех месяцев пришлось доказывать свою невиновность. Что же касается самого Полещука, то летом 1986 года он предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в шпионаже и измене Родине. Двенадцатого июня 1986 года ему был вынесен приговор: смертная казнь с конфискацией имущества.

Еще одним предателем, предложившим свои услуги ЦРУ в 1974 году, стал сотрудник КГБ Армянской ССР Норайр Григорян. Он поступил на службу в органы госбезопасности в 1973 году, а через год его отец был арестован за хищение государственного имущества. Озлобившись, Григорян вышел на работников ЦРУ с предложением о сотрудничестве. За переданную им при этом информацию он получил 4900 рублей, которые намеревался употребить в качестве взятки за освобождение отца. Но уже в 1975 году он был разоблачен сотрудниками Второго главного управления КГБ СССР и осужден на двенадцать лет лишения свободы. Свой срок Григорян отбывал сначала во Владимирской тюрьме, а потом в уральских лагерях.

В 1987 году он был освобожден, вернулся в Армению, ленился. А оказавшись в 1993 году в США, обратился в ЦРУ и потребовал объяснений по поводу своего ареста, так как причиной ареста он считал непрофессионализм американской разведки. Однако встреча с представителями ЦРУ не состоялась — буквально накануне ее Григорян был арестован в Голливуде за вымогательство денег у местных армян. Отсидев теперь уже в США год и восемь месяцев, Григорян вернулся в Армению, где весной 1997 года выступил в прессе с заявлением о твердом намерении возбудить судебное дело против ЦРУ. Объясняя свое решение, он утверждал, что начал работать на американцев из-за идеологических убеждений и не получал от них никаких денег. По факту своего ареста в США он заявил, что это было местью ЦРУ за его отказ работать против независимой Армении. Свой иск он оценил в сумму от трех до пяти миллионов долларов и посетовал на то, что в Америке слишком трусливые адвокаты, которые, по его убеждению, не осмелятся выступить против ЦРУ. Однако спустя несколько дней в солидной ереванской газете выступил полковник КГБ в отставке Айрапетян, изрядно охладив пыл Григоряна. В статье Айрапетян утверждал, что «правдолюбец» все же получал от американцев деньги, о чем свидетельствуют протоколы его допросов в КГБ.

В следующем, 1975 году бежал на Запад сотрудник 3-го управления КГБ (военная контрразведка) капитан Алексей Мягков. Помимо всего прочего, в своих публикациях на Западе Мягков коснулся вопроса выхода Франции из НАТО в марте 1966 года. «Выход Франции из НАТО, — утверждал он, — является результатом эффективной подрывной деятельности КГБ в Западной Европе. Вербуя агентов среди журналистов и членов Общества франко-советской дружбы, КГБ активно внедрял в сознание политической элиты мысль о том, что политическая независимость Франции страдает от ее членства в НАТО. Выход Франции из НАТО использовался в качестве «наглядного примера» при обучении в школах КГБ. В 1968 году начальник школы КГБ № 311 в прочитанной будущим офицерам лекции о деятельности КГБ за границей прямо заявил, что выход Франции из НАТО Кремль считает результатом успешной деятельности Советского правительства и КГБ».

Это заявление Мягкова многими на Западе было воспринято как подтверждение правдивости слов А. Голицына о наличии во французских спецслужбах сети агентов КГБ «САПФИР». Еще дальше в своих предположениях пошел бывший внештатный сотрудник СИС Брайан Крозье, имевший в 1965–1970-х годах контакты с французскими спецслужбами. Отталкиваясь от показаний Мягкова, он пришел к выводу, что в ближайшем окружении президента Франции де Голля действовал агент КГБ.

В том же 1975 году в США попал в оперативную разработку американских спецслужб и стал агентом-двойником сотрудник ПГУ КГБ Борис Николаевич Южин. 1947 года рождения. Он стал разведчиком в конце шестидесятых годов, когда его пригласили на работу в КГБ. После окончания разведшколы Южина зачисляют в 1-й (американский) отдел ПГУ. А в 1975 году командируют в США: под видом историка он вместе с группой советских научных работников приехал на стажировку в университет Беркли. Однако агенты ФБР заподозрили, что Южин является сотрудником КГБ, и сделали попытку завербовать его на идейной основе. Южин с негодованием отверг все попытки американцев, после чего его решили скомпрометировать на «медовой ловушке».

В конце 1975 года к Южину подвели молодую, очаровательную американку Джуди Стивенсон, у которой было два хобби: «латиноамериканские революционеры» и бутылки и банки из-под кофе. Однажды Джуди удалось затащить Южина на одно из собраний латиноамериканцев, после чего он с удивлением узнал из газет, что некая Стивенсон подозревается в связях с латиноамериканской террористической организацией, что у нее на квартире произведен обыск, где в числе прочего обнаружены бутылки из-под русской водки и банки из-под советского кофе. Встревоженный Южин немедленно потребовал от Джуди объяснений, и она, заливаясь слезами, поведала ему, что была вынуждена назвать полиции его имя. Однако, добавила она, у нее есть независимый знакомый адвокат, некий Лэрри Уотсон, который им поможет.

И действительно, адвокат Уотсон, на самом деле являвшийся кадровым сотрудником ФБР, свел Южина с «представителем местной власти» неким Джоном, который вошел в положение, уладил возникшие неприятности и даже нашел благовидный повод для вручения незадачливому советскому стажеру пятисот долларов. Южин помялся, но деньги взял.

Все остальное было делом техники. Окончательная вербовка Южина состоялась в апреле 1976 года в одной из гостиниц Сан-Франциско, где ему предъявили весь собранный на него компромат и посулили золотые горы. Во время следствия в Москве он рассказал о том, как это происходило:

«Неожиданный переход сотрудника ФБР на русский язык, знание моей точной принадлежности к разведке сломили мою способность к сопротивлению…

Было еще не поздно доложить руководству резидентуры о состоявшемся вербовочном подходе, я колебался, имея два варианта для возможного выбора. Первый — доложить о вербовке и сохранить свое доброе имя, остаться полноправным гражданином своей страны, отказаться от совершения тяжкого преступления, но при этом поставить крест на своей карьере в органах госбезопасности и материальных благах, связанных с выездами в загранкомандировки, а также оказаться под угрозой распада семьи. Второй вариант — в целях достижения своих низменных побуждений — изменить Родине. Проявив малодушие и трусость, я сделал выбор».

Правда, позднее тот же Южин в интервью газете «Нью-Йорк таймс» утверждал, что раскусил агентов ФБР, но так как, читая Солженицына и другую запрещенную в СССР литературу, изменил свои взгляды на советский строй, то согласился сотрудничать на идеологической основе. Представитель ФБР Билл Смитс тоже утверждал, что в то время Южину денег, не платили.

Так или иначе, Южин стал передавать американской контрразведке материалы о деятельности резидентуры КГБ в Сан-Франциско, в частности, о радиоперехвате сообщений ФБР. В 1976 году он вернулся в Москву, а в 1978 году его вновь направили в Сан-Франциско, на этот раз в качестве корреспондента ТАСС. В Сан-Франциско он возобновил свои контакты с ФБР, но вскоре допустил ошибку, которая могла стоить ему головы: он оставил на столе в приемной советского консульства врученную ему ФБР фотокамеру, замаскированную под зажигалку. Зажигалку нашел уборщик и, поняв ее назначение, передал в службу безопасности посольства. В результате был предпринят активный поиск возможного предателя, но Южин каким-то образом избежал подозрений и продолжал сотрудничать с агентами ФБР.

Однако вскоре он опять допустил ошибку, ставшую, возможно, роковой. Переснимая документы, он не заметил, что фотографирует и свое собственное лицо, отражающееся в зеркальной поверхности стола. Таким образом его личность могла стать известной широкому кругу сотрудников ФБР и ЦРУ, к которым попадали фотокопии документов. Правда, скорого провала не случилось, и Южин продолжал работать в США одновременно на два ведомства: КГБ и ФБР. По утверждению официальных лиц ФБР, информация, передававшаяся Южиным, была весьма ценной. Так, он помог установить агента КГБ в Норвегии А. Трехольта, о котором в свое время предупреждал Гордиевский. Кроме того, Южин регулярно передавал ФБР отчеты, направляемые резидентурой в Москву, и предупреждал о готовящихся операциях КГБ.