Август Стриндберг - Полное собрание сочинений. Том 3. Повести и драмы

• Название: Полное собрание сочинений. Том 3. Повести и драмы
• Автор: Август Стриндберг
• Издательство: Издание В. М. Саблина
• Жанр: Драма
• Год: 1909

---

Елена побледнела и внимательно посмотрела на свою госпожу.

— Я этого не нахожу, — сказала она.

— Я не желаю знать, что вы думаете, — сказала герцогиня и уронила свою работу.

Елена дрожала всеми членами, всё её будущее зависело от этого момента, и она наклонилась над вязаньем. Её корсет трещал, багровый румянец выступил на щеках, когда она передала работу герцогине, которая ее за это не поблагодарила.

— Вы сердитесь? — спросила герцогиня и посмотрела на свою жертву с насмешливой улыбкой.

— Нет, ваше королевское высочество, — возразила Елена.

— Мне сказали, что вы синий чулок, — продолжала герцогиня. — Это правда?

Елена не отвечала.

Вязанье опять упало. Елена сделала вид, что не видит этого, закусила губы, чтобы подавить слезы, вызванные гневом.

— Ах, поднимите же мою работу, — сказала герцогиня.

Елена поднялась, посмотрела своей тиранке прямо в лицо и сказала:

— Нет, я этого не хочу.

Затем она ушла, песок хрустел под её ногами, а шлейф поднимал небольшие облака пыли. Почти бегом поднялась она по лестнице и скрылась во дворце.

Этим была окончена её карьера при дворе; от этого в сердце осталась заноза, — Елена узнала, что значит впасть в немилость, и еще яснее поняла, что значит потерять место. Общество не любит, когда люди меняют места, и никто не мог постичь, как могла она добровольно отказаться от солнечного блеска жизни при дворе. Конечно, она была «отставлена». Это было настоящее слово: «отставлена».

Когда она это узнала, то это было для неё величайшим унижением. Её родственники стали от неё отворачиваться, как бы боясь, чтобы высокая немилость не повредила и им. Она заметила, как холодны стали с ней её приятельницы, как они довели свои поклоны до минимума, но с другой стороны она была принята с трогательной доверчивостью всеми, кто принадлежал к среднему классу.

Сначала это было для неё ужаснее, чем холодность её круга, но в конце концов она убедилась, что было лучше играть здесь внизу первую роль, чем последнюю наверху; она стала заботиться о знакомстве с обществом штатских чиновников и профессоров академии, где она была принята с распростертыми объятиями. Ей оказывали здесь большое внимание; здесь она сама была генералом, и скоро около неё образовался целый штаб молодых ученых, бывших всегда к её услугам. Она вызвала к жизни лекции для женщин. Старый академический хлам был извлечен из тьмы, очищен от пыли, подновлен и преподнесен как нечто совсем новое.

В столовой, из которой вынесли мебель, читалось о Платоне и Аристотеле перед публикой, которой естественным образом не хватало ключа к этому священному кладу науки. Елена чувствовала себя высоко поднявшейся над невежественной аристократией, не причастной к тайнам науки, и это придавало ей импонирующий авторитет превосходства. Мужчины благоговели перед её красотой и неприступностью, но никогда не ощущали беспокойства в её присутствии, она же принимала их ухаживания как необходимую дань и чувствовала мало благодарности за разные услуги, которые никогда не заставляли себя ждать.

Но её положение незамужней девушки было неудовлетворительным на такое продолжительное время, и она с завистью смотрела на замужних женщин, которые пользовались большой свободой. Они могли одни ходить по улицам, разговаривать с каждым мужчиною, которого они встречали, по вечерам оставаться вне дома как угодно долго и заставлять своих мужей как лакеев приезжать за собой. Кроме того замужняя женщина имеет больше власти, больше престижа. Как свысока обращаются дамы с девушками! Но при мысли о замужестве в её памяти воскресал эпизод с кобылой, и ее охватывало такое негодование, что она заболевала.

В это время в кругу Елены появилось новое лицо: это была молодая красивая жена профессора из Упсалы. Еленина звезда начала меркнуть, все её поклонники скоро изменили ей и стали поклоняться новому солнцу. Елена не имела больше своего генеральского ранга, на который могла бы опереться как раньше, аромат двора и военщины испарился как духи с платка — она чувствовала себя беспомощною и сбитой с позиции. Единственный, кто остался верен ей — был доцент этики, который раньше не осмеливался приблизиться к ней.

Теперь пришло его время. С этого времени его услуги милостиво принимались, и его этика стала ей внушать неограниченное доверие.

Однажды вечером оба сидели в качалках в пустой столовой, где перед этим молодой доцент читал доклад «об этическом моменте в супружеской жизни».

— Итак, вы понимаете брак как соединение двух идентичных «я»?

— Я думаю, — возразил он, — как я уже имел честь сообщить в моем докладе, что только при условии сходства двух соединяющихся индивидуальностей жизнь может подняться до чего-нибудь более высокого и постоянного.

— Что же это постоянное? — спросила Елена и покраснела.

— Дальнейшее существование двух проявлений жизни в одном новом «я»?

— Как? вы думаете, что пробуждение этого «я» должно воплотиться в конкретное существо?

— Нет, фрекен, я только хотел сказать, пользуясь языком профанов, что брак должен при условии сродства душ создать новое духовное «я», которое не может быть рассматриваемо как половое. Я думаю, что это новое существо, которое даст брак, должно быть конгломератом мужчины и женщины, новое существо, в котором будет сущность обоих, единство их разнообразий, вообще, пользуясь готовым выражением, можно сказать, что это будет феномен женщина-мужчина. Мужчина должен перестать быть мужчиной, женщина — женщиной.

— Итак, сродство душ! — воскликнула Елена, радуясь тому, что удалось обойти все подводные камни.

— Это гармония душ, о которой говорит Платон.

Это настоящий брак, о котором я всегда мечтал, но который, к несчастью, благодаря теперешнему состоянию общества, я никогда не надеюсь реализовать.

Елена посмотрела на крючок на потолке и прошептала:

— Почему не можете вы осуществить вашу мечту?

— Почему? Потому что та, которая привлекла мою душу к себе, — не думает о любви.

— Дело вовсе не в том, думает ли она о любви или нет.

— И даже, если она это думает, то все-таки всегда будет сомневаться в искренности этого чувства; вообще нет такой женщины, которая бы могла меня любить!

— О, нет, — сказала Елена и посмотрела на его стеклянные глаза (у него действительно был один стеклянный глаз, который был артистически сделан).

— Вы в этом уверены?

— Да, — сказала Елена, — потому что вы не такой, как другие мужчины; вы понимаете, что значит любовь душ!

— И если даже найдется такая девушка, то я все-таки не вступлю с ней в брак.

— Почему же?

— Жить в одной комнате! Нет!

— Это же не необходимо. Госпожа де Сталль имела одну квартиру со своим мужем, но комнаты у них были отдельные.

— Правда?

— Каким интересным разговором вы заняты? — спросила профессорша, которая в эту минуту выходила из гостиной.

— Мы говорим о Лаокооне, — ответила Елена и встала, уязвленная пренебрежительным тоном молодой женщины.

И решение было принято.

Через неделю было объявлено о помолвке Елены с профессором этики; осенью должна была состояться свадьба, и после этого молодая чета собиралась отбыть в Упсалу.

* * *

Свадебные гости разошлись, лакеи убрали столы, молодые остались одни. Елена была сравнительно спокойна, но зато он нервничал ужасно. Пока они были женихом и невестою, то проводили время в серьезных разговорах, никогда они не вели себя как другие обрученные, никогда не обнимались и не целовались. При каждой такой попытке он встречал холодный взгляд Елены. Но он ее любил, как любит мужчина женщину — и душой и телом. Они ходили взад и вперед по ковру гостиной и искали темы для разговора, но молчание упорно возобновлялось. Свечи в люстре были наполовину потушены, в комнате еще стоял запах кушаний и вина; на подзеркальнике лежал букет Елены и распространял запах гелиотропа и фиалок.

Наконец, он остановился перед ней, простер к ней руки и сказал принужденно-шутливым тоном:

— Итак, ты моя жена!

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила быстро Елена.

Он почувствовал себя обезоруженным, опустил руки, но овладел собой и сказал со слабой улыбкой.

— Ну, я думаю, мы теперь муж и жена.

Елена смерила его таким взглядом, как будто перед ней был пьяный.

— Объяснись, пожалуйста, — сказала она.

Это было именно то, чего он не мог сделать. Все философские и этические мостики были подняты, и он стоял лицом к лицу с холодной неуютной действительностью.

«Ей стыдно, думал он, это её полное право, но я должен не забывать и о своих правах».

— Ты меня не понял? — спросила Елена, и её голос начал дрожать.

— Нет, не совсем, конечно, — но, но, моя милая, моя любимая, гм… — мы… гм…