Барбара Картленд - Любовь священна

• Название: Любовь священна
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0177-7

Селину похищают работорговцы. Знатный и богатый герцог Этерстон спасает ее, но на этом их приключения не заканчиваются.

---

— Ты хочешь сказать, что имеют значение только усилия, которые мы прикладываем к достижению цели, — довольно игриво заметил герцог.

— Да, и эти усилия надо приложить, а увенчаются ли они успехом — это уж зависит от Бога.

— Я подозреваю, что ты призываешь меня совершить паломничество! — сказал герцог.

— Пытаюсь! Забудь то, что было на твоем пути, и иди дальше, — уговаривал Этерстона его друг. — Кто знает, что тебя ждет за горизонтом?

— Готов держать пари, ответил герцог — что там изобилие этих хорошеньких и очень дорогих цветов.

— Но ведь дальше открываются новые и новые горизонты, — спокойно сказал Николай Власов.

Экипаж подъехал к входу в Казбу, и Николай Власов приказал кучеру остановиться.

Рынок располагался вокруг первоначальной Казбы, которая была цитаделью и дворцом династии Деев до того, как французы захватили город в 1830 году. Они разгромили сорокатысячное войско арабов, и, таким образом, был положен конец тиранству, превратившему Средиземное море в самое опасное в мире.

Алжир отличался очень пестрым национальным составом: здесь можно было встретить и мавров арабо-испанского происхождения, и бедуинов, которые составляли большинство населения и которые жили в горах, и представителей чистой расы, которые сохранили не только черты древних греков и римлян, но и их законы, а также некоторые древние христианские традиции в своей религии. И весь этот народ в характерных цветастых одеждах собрался в небольшом арабском городке вокруг Казбы.

Выйдя из экипажа, герцог и Николай Власов еще некоторое время поднимались по узким крутым улочкам, прежде чем приблизились к великолепному дворцу Деев.

Еще дома Николай Власов дал герцогу арабский головной убор и черный плащ.

— Говори по-французски, — велел он другу. — Никто ни под каким видом не должен узнать, что ты англичанин, иностранец!

— А как же ты, ты ведь тоже иностранец? — недоумевал герцог.

— Я писатель, к тому же постоянно здесь живу. Ведь это только в Англии писатели не в почете!

Герцог рассмеялся:

— Это верно. Англичане всегда с подозрением относились к человеку, которого считали слишком умным.

— Своему писательскому успеху я обязан именно тем, что увидел места, куда не допускаются посторонние и где любопытного ждет кинжал в спину!

— Теперь я понимаю, какая честь мне оказана, — пошутил герцог.

— Со мной ты, конечно, будешь в безопасности, — ответил Николай, — но, когда идешь по здешним темным аллеям, лучше быть похожим на араба. А так как ты вполне сойдешь за моего друга-француза, то ни у кого не возникнет лишних вопросов.

Герцог чувствовал, что за ними давно наблюдают, хотя и не видел, кто именно.

Большинство лавочек было закрыто, но некоторые еще работали при свете ламп или свечей, и даже в этот поздний час было где выпить чашечку кофе. Словом, все здесь было именно так, как тогда, когда его яхта подходила к Алжиру. Запах сандалового дерева, серой амбры, раскаленного песка — все это создавало непонятный, таинственный, непередаваемый словами аромат Северной Африки. Аромат этот невозможно было спутать ни с каким другим, так же как аромат Парижа или Лондона.

Они уже почти поднялись на самый верх, когда Николай Власов вдруг остановился у двери высокого дома, в котором не было окон. Он три раза постучал, и вскоре дверь открылась. Власов обратился к слуге по-арабски, тот жестом пригласил их войти и плотно закрыл за ними дверь.

Они прошли несколькими темными коридорами, потом через двор, где в каменном бассейне журчал небольшой фонтанчик. Слуга взял у герцога головной убор и плащ, и они вошли в комнату, где человек двадцать арабов среднего возраста лежали на низких диванах, стоящих вдоль трех стен комнаты: четвертая стена была украшена дорогим персидским ковром. Многие курили опиум и опустошали серебряные блюда с едой, стоящие на маленьких бронзовых столиках. Николая Власова и герцога пригласили сесть на два стоящих рядом дивана.

Герцог подумал, что здесь, видимо, обсуждается купля-продажа рабов. Шейхи не переговаривались в ожидании, что же будет дальше. Герцог и Николай Власов тоже хранили молчание.

После них больше никто не пришел, и, казалось, комната была переполнена, а все диваны заняты.

По пушистому ковру прохаживался человек, который, вероятно, был патроном. Он сначала по-арабски, затем по-французски сказал, что, хотя и пригласил сюда своих клиентов сегодня вечером, но полагает, что девушки, которых они сегодня увидят, пробудут на его попечении по крайней мере еще несколько дней, потому что их только что привезли в Алжир, и они еще не обучены и не до конца понимают, где находятся.

— Значит, их накачали наркотиками, когда сюда отправляли! — шепнул Николай Власов герцогу.

— Что он имеет в виду, говоря, что они не обучены? — поинтересовался герцог.

— То, что он еще не преподал им правил эротических отношений, которые теперь станут их профессией.

Патрон просил снисхождения у своих именитых гостей, хотя был уверен, что их весьма позабавит эта его игра в учителя.

Шейхи тихо зашептались, и патрон что-то очень резко добавил по-арабски, но что именно герцог, разумеется, не понял, да и не особенно жалел об этом.

По сигналу патрона два евнуха вывели девушек на помост. Один из них шел впереди, другой замыкал шествие. Герцог сразу догадался, что это не только мешало девушкам убежать, но и покупатели не могли уйти со своим живым приобретением, не заплатив. Он сидел рядом с так называемым помостом и мог видеть девушек лучше, чем все присутствующие в комнате.

Они были очень молоды, и все их одеяние состояло из расшитых золотом тонких газовых покрывал до колен, не скрывающих, конечно, их наготу.

Девушки стояли неподвижно, как их, вероятно, научили, и герцог насчитал, что их было десять, в то время как покупателей было вдвое больше. Это, конечно, предвещало бурную схватку на торгах, что очевидно и нужно было патрону.

В трех девушках герцог безошибочно угадал немок по их пышным бюстам и очень светлым волосам. И хотя в Германии они явно не занимали высокого положения в обществе, их красота не могла ускользнуть от мужского глаза.

Две были датчанки или шведки, одна голландка, две армянки, но внимание Этерстона привлекла девушка, которую он заметил несколько позже. Она стояла ближе всех к герцогу, тем не менее он не сразу обратил на нее внимание, так как голова ее понуро склонялась к груди, а на лицо ниспадали длинные светлые волосы. Евнух что-то очень резко сказал ей, и герцог заметил, что она вся задрожала, хотя все-таки усилием воли подняла голову и старалась прямо смотреть вперед.

Глаза девушки были полны ужаса, и только сейчас, сам не понимая почему, Этерстон догадался, что она англичанка. Она была гораздо тоньше и изящнее остальных девушек и обладала какой-то особой грацией, отличающей ее от плотных, коренастых немок, стоящих на другом конце помоста. У нее было лицо сердцеобразной формы, маленький прямой нос и четко очерченные чувственные губы. Даже невооруженным глазом можно было заметить, что она принадлежала к совершенно иному классу, нежели остальные женщины.

Затем Этерстон заметил еще одно отличие, вначале ускользнувшее от его глаз. Дело в том, что зрачки остальных девяти девушек были расширены, и глаза их казались почти черными от наркотиков, тогда как англичанка, как стало ясно герцогу, еще не успела испробовать опасного зелья.

Он пытался догадаться, как же она попала на невольничий рынок. Девушка была очень молода, и, чем больше герцог смотрел на нее, тем более убеждался, что происходила она из благородной семьи.

Немка и голландка, вероятно, были из прислуги, армянки и ливанки обладали неким шармом, позволяющим думать, что они, может быть, даже пробовали свои силы на сцене, пока их не заманили или помимо их воли не вывезли в Алжир. Одна армянка смотрела вызывающе-смело, ливанка, скорее всего, не отличалась большим умом и с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать. Она, однако, была довольно миловидна и, кроме того, могла привлечь арабов своим пышным бюстом.

Взгляд герцога снова остановился на англичанке, и в это время патрон вышел вперед и сказал, что будет предлагать девушек по очереди, и обладателем рабыни станет тот, кто сможет как можно дороже заплатить.

— Разрешите мне, однако, напомнить вам, господа, что женщина не должна отлучаться из этого дома. Она будет вашей, пока вы этого хотите. Потом вы можете перепродать ее.

Шейхи начали ворчать, ведь правила эти были прекрасно известны, и не стоило лишний раз тратить время на ненужные разъяснения.

— Ну что же, начнем торги? — спросил патрон.

Старик, сидевший в дальнем конце комнаты, осведомился, нельзя ли сначала посмотреть девушек поближе.

— Я хочу знать, что я покупаю! — резко сказал он.