Владимир Куницын - Спецназ Его Императорского Величества

• Название: Спецназ Его Императорского Величества
• Автор: Владимир Куницын
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5008-2

В 1803 году Наполеону пришла в голову идея создать секретное подразделение для выполнения специальных деликатных задач. По сути, это была первая диверсионная группа, созданная под личным управлением императора. Командиром спецгруппы был назначен Луи Каранелли, корсиканец, сосед императора по Аяччо.

Корнет Николай Данилов, потомок княжеского рода, служит в драгунском полку во время кампании 1805 года и становится свидетелем убийства генерала Шмита и неудачного покушения на Багратиона, совершенных Каранелли. Николай догадывается, что все это не случайно. Он пытается рассказать сослуживцам, даже подает рапорт командованию, но его поднимают на смех. Однако загадочные события продолжаются, и Данилов начинает собственное расследование…

---

Соседние батальоны стремительно пошли вперед, охватывая эскадроны, и французы, опасаясь окружения, отступили.

Радостное возбуждение охватило солдат, возвращающихся по приказу офицеров назад к деревне и восстанавливающих линию обороны. Улыбки расцветали даже на лицах раненых, которых товарищи бережно отводили к развернутому около одного из домов перевязочному пункту.

Весь бой виден был Николаю как на ладони. Как же хотелось ему туда, в первую линию, чтобы в безумной штыковой атаке сметать и опрокидывать французские эскадроны! Но по прихоти генерала он сейчас оставался сторонним наблюдателем, расположившимся в безопасном месте, там, куда даже не долетали шальные пули. Как же ненавидел в этот момент Данилов Дохтурова! От обиды наворачивались слезы, корнет отвернулся, чтобы никто не мог увидеть его глаза. Теперь он смотрел на запад и в свете предзакатного солнечного луча, прорвавшегося сквозь низкие тучи, увидел какое-то шевеление, там, далеко, почти у самого изгиба Дуная.

Николай решительно подошел к Шмиту и вежливо, но с каким-то вызовом попросил подзорную трубу. Генерал формировал очередной батальон, не разбирая вырвавшихся наконец из леса артиллеристов, кавалеристов и пехотинцев. Оторвавшись на секунду, он посмотрел на корнета проницательными серыми глазами. Кажется, Шмит понял состояние Данилова, потому что улыбнулся, тихонечко, лишь самыми уголками губ, и без слов отдал трубу.

— Французы! Подкрепление!

Николай громко закричал, разглядев мундиры приближающихся гусар. Шмит сразу встрепенулся, могло показаться, что он ждал этого вскрика или чего-нибудь подобного. Почти минуту изучал обстановку в подзорную трубу, взятую у Данилова.

— Дюпон! — Шмит проговорил лишь одно слово.

Генерал подобрался, движения приобрели стремительность, даром, что квартирмейстер. Он остановил немолодого рыжеусого унтер-офицера, только что вышедшего из леса вместе с десятком рядовых, и попытался объяснить, что нужно передать Дохтурову. Унтер-офицер не понимал по-немецки.

— Разрешите отправиться с донесением, — Николай почувствовал: вот он, его шанс.

— Вы хотите оставить меня без переводчика, корнет? В таком случае лучше с донесением идти мне. Переведите приказ — найти генерала Дохтурова и доложить о приближении корпуса Дюпона.

Голос Данилова даже не дрожал, он смирился. Первый бой придется быть наблюдателем. Такие карты бросила судьба, последний шанс растаял, как снежинка на ладошке.

Все дальнейшее напоминало урок для молодых генералов. Дохтуров встретил Дюпона Вятским полком, пушки по-прежнему были направлены против Мортье. Генерал полагал, что загнанная в ловушку дивизия подобна раненому зверю. Милорадович, между тем бросая в бой все новые силы, заставлял Мортье обороняться, а не собирать колонны для прорыва.

Дохтуров, зажатый между двумя французскими дивизиями, не терял присутствия духа. Дюпону, несмотря на значительный перевес в силах, мешала теснота долины. Мортье не мог провести решительную атаку, не повернувшись к Милорадовичу спиной. Русский отряд, конечно, мог уйти в горы той дорогой, которой пришел. Но он и не собирался отходить! Отбиваясь ружейным огнем и штыками от наседающих французов, русские полки, казалось, вросли в этот кусок ровной земли между водой и горами.

Незаметно подкрались сумерки. Николай ничего не видел, кроме вспышек выстрелов, но по ним нетрудно было определить, что прорвать позиции русских врагу не удалось. Шмит смотрел в трубу, но, судя по тому, как долго он вглядывался в темноту, ничего рассмотреть не удалось.

Труба выпала из руки, и это случилось так буднично, что корнет ничего не понял. Просто генерал опустил руку — и выскользнувшая труба с глухим стуком упала на землю. Он сначала медленно наклонился к Данилову, потом, словно передумав, резко качнулся в другую сторону, потому что ноги подкосились, и Шмит, разом ставший грузным и мешковатым, сел на землю. Он замер на секунду, потом опрокинулся на спину, неловко поджав ноги. Последней неестественно далеко откинулась рука, та самая, которая несколько секунд назад держала трубу, словно хотела покинуть хозяина, но в последний момент передумала.

Николай не попытался помочь, хотя и стоял рядом, только удивленно смотрел, ничего не понимая, даже когда разглядел, как около уха медленно расплывается кажущееся черным пятно. Тогда ему даже не пришла мысль, что пуля могла попасть и в него. Он просто стоял над генералом — первым человеком, убитым на войне рядом с ним.

IV

Серый мглистый рассвет застал отряд Багратиона, потерявшего около трети солдат отставшими в горах, когда тот уже спустился со снега. Какое это удивительное зрелище! Словно кто-то нарисовал идеально ровную горизонтальную линию по склонам гор и выкрасил все, что выше, в белый цвет. Низкие, лижущие вершины рваные темные облака медленно ползли с запада. Внизу у реки в утреннем тумане, таком обычном для ноября в этих местах, прятались маленькие австрийские деревни и дорога — та самая, которую отряд должен оседлать, по которой нельзя пропустить врага.

Драгунский полк, в котором служил Данилов, по приказу Кутузова переданный Багратиону, смог совершить переход практически без потерь. Николай был уверен, что теперь, когда он ушел из-под командования Дохтурова, судьба будет благосклонна. Там, где Багратион, там бой, там победа! А уж он, корнет Данилов, можно не сомневаться, покажет себя настоящим русским офицером! Он видел, как, стоя на пороге избы, перекрестил Кутузов в спину уходящего Багратиона. Нетрудно догадаться — дело ожидалось тяжелое. Так может, это и к лучшему? Появится настоящая возможность проявить себя. Два дня прошло, а Николай все еще мучился, вспоминая последний бой. Как будто это он не уберег австрийского квартирмейстера. У него и дел-то не было, кроме как при генерале переводчиком состоять.

Данилов неожиданно почувствовал, как неуловимая мысль скользнула в голове. Что-то не так. Николай никак не мог ухватить нить размышлений, но чувство, что не все понятно в гибели Шмита, не давало покоя.

Русские успели в Голлабрун раньше французов. Князь Багратион оказался достойным учеником Суворова, славящегося блестящими маневрами и немыслимыми переходами. Усилия оказались не напрасными, в награду досталась возможность подготовиться к обороне. Измотанные ночным переходом люди оборудовали позиции для батарей, строили укрепления, готовили места бивуаков.

Опоздавшие французы не бросились сразу в бой и, не зная численности противника, стали дожидаться подхода главных сил. Мюрат, командующий авангардом, решив обмануть русских, затеял переговоры, но в итоге оказался обманутым сам, дав время на передышку.

V

Московский драгунский полк, согласно диспозиции, находился на самом краю правого фланга. Противников разделяла маленькая речушка, которую впору называть ручьем. Рядом с драгунами на крутом холме, возвышающемся над местностью, стоял Киевский пехотный полк, внизу в лощине, почти у самой речки — еще один. В центре, напротив австрийской деревни Шенграбен, расположилась одна из батарей, прикрываемая двумя батальонами пехоты. На левом фланге, плотно примыкая к центру, занимали позиции Азовский пехотный и Подольский егерский полки. Замыкали фланг гусары Павлоградского полка.

Атака французов, впятеро превосходящих русский отряд, шла на обоих флангах по одинаковому сценарию, — одна колонна атаковала пехотные полки, другая обходила их. В центре, после того как русская батарея подожгла Шенграбен, создав тем самым большие проблемы французам, против нее выкатили десять орудий, и артиллерийская перестрелка продолжалась несколько часов. На левом фланге наполеоновские полки легко смяли и обратили в бегство русскую пехоту, гусары не могли действовать успешно из-за многочисленных оврагов и кустарника, и только чудо в лице одной роты, ударившей во фланг французам из леса, спасло положение. Удалось остановить бегущие батальоны, перестроить их боевые порядки и организованно отступить.

Главный удар, однако, Мюрат решил нанести по высоте, занятой Киевским полком. После того как гранаты и ядра проредили русские цепи, французы спустились к реке, и дым от ружейных выстрелов заполнил лощину.

Драгуны стояли в боевом строю. Данилов понимал, что они не пойдут в атаку вниз, к реке — слишком крутой склон для кавалерии — и потому, ожидая скорую схватку, следил за колонной, охватывающей по широкой дуге фланг русских. Но он не мог знать замысел Багратиона, который построил сражение так, чтобы Мюрат не мог применить кавалерию — сильнейший род войск в его авангарде.

Когда не выдержавшие давления пехотинцы, расположенные в лощине, начали отступать к позициям Киевского полка, Багратион уже прибыл на правый фланг. Именно здесь, на склоне крутого холма, он рассчитывал нанести ответный удар. За четверть часа до этого адъютант командующего привез приказ драгунам — отойти в лес и спешиться.