Дмитрий Дмитриев - Золотой век

• Название: Золотой век
• Автор: Дмитрий Дмитриев
• Издательство: Посылторг
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-85464-015-5

Дмитрий Савватиевич Дмитриев (1848–1915), прозаик, драматург. Сын состоятельного купца. После разорения и смерти отца поступил писцом в библиотеку Московского университета.

С конца 80-х годов пишет в основном романы и повести, построенные на материале русской истории. Это прекрасные образцы исторической беллетристики, рисующие живые картины «из эпохи» Владимира Красное Солнышко, Ивана Грозного, Алексея Михайловича, Петра I, Павла I и др.

Романы Д. С. Дмитриева привлекают читателей обилием фактического материала, разнообразием бытовых сцен, легким слогом повествования.

Роман «Золотой век» (М., 1902) повествует об эпохе царствования Екатерины II.

---

— Он жив, папа…

— Кто, кто жив?

— Серебряков…

— Что? Что такое? Серебряков жив? Разве ты что слышала про него, знаешь? — с удивлением спросил у дочери князь Платон Алексеевич.

— Не только слышала, я его недавно видела.

— Возможно ли? Где, когда?

— В Кремле, несколько дней тому назад; я с ним говорила.

— Расскажи, пожалуйста, Наташа, как? Как это случилось?

Княжна рассказала отцу про свою встречу в Кремле с Серебряковым.

— Чудеса из чудес! Серебрякова все считают умершим, а он из мертвых воскрес… Что же это он к нам не показывается?

— Зачем же?

— Как зачем? Наташа, ты меня просто удивляешь… ведь я знаю и вижу, что ты его не разлюбила и любишь еще до сего времени… а сама говоришь, зачем он к нам придет?..

— Да, папа… Теперь Сергей Дмитриевич больше к нам не придет…

— Почему, почему? — князь Платон Алексеевич удивлялся все более и более.

— Он давно уже женился, — подавляя в себе вздох, тихо ответила княжна, опуская печально свою красивую голову.

— Вот оно что… женился… как же это?.. Ведь он был твоим женихом… Каков молодчик, а?

Это известие ошеломило старого князя и взволновало его.

— Не вините его, папа…

— Я… я не виню… все же его поступок относительно тебя, Наташа…

— Папа, а вы забыли про свой поступок с Сергеем Дмитриевичем?..

— Наташа, ты меня упрекаешь?

— Простите, папа… эти слова как-то невольно сорвались у меня с языка.

— Ты права, мой поступок с Серебряковым бесчестен… я сознаю это… но мне жаль тебя, моя бедная… жаль твоего сердечка, которое так безжалостно разбито любимым тобою человеком. А, впрочем, я сам более виноват, чем Серебряков. Твое счастие разбито, Наташа, и разбил его я… да, да… никто, а я всему виной, один я…

— Папа… папочка!

— Да, да, я… Не оправдывай меня, милая, дорогая дочь… Повторяю: виновник твоего несчастья один я.

— Папа… что вы говорите?

— Правда, Наташа… раскаиваюсь я, но мое раскаяние слишком поздно. Моя гордость и тщеславие разбили два счастья: твое и Серебрякова. Наташа, милая моя дочь, простишь ли ты старика отца… — дрогнул голос у князя Платона Алексеевича, и на глазах у него выступили слезы.

— Папа, милый папа.

Княжна осыпала поцелуями лицо и руки старика отца.

Теперь княжна Наталья Платоновна повела совершенно замкнутую жизнь и выезжала только со старой теткой в церковь.

По целым дням сидела она в своей комнате за книгами духовного содержания.

Она ездила в монастыри и подолгу беседовала со старцем иноком, известным святостью своей жизни.

Княжна, несмотря на свои еще молодые годы, стала одеваться просто.

Теперь любимый цвет ее платьев стал черный.

Только в большие праздники черный цвет заменяла она белым.

Ни для кого не было тайной, что княжна готовится к монастырской жизни.

Только горячая любовь к отцу останавливала княжну Наталью от этого шага; ей жаль было оставить одного старого отца, который так ее любил.

Как-то раз о своем щелании идти в монастырь она сказала отцу.

Старый князь сильно взволновался, изменился в лице и дрожащим голосом сказал:

— Подожди, Наташа, похорони меня, а потом делай, как знаешь… Монастырь от тебя, милая, не уйдет… Ждать тебе придется недолго, я чувствую, что скоро уйру… А при жизни не покидай меня, не оставляй беспомощного старика.

— Папа, вы приказываете, мой долг повиноваться…

— Не приказываю, а прошу, умоляю… не оставляй меня одного, милая дочка.

— Папа, я… я всегда с вами, всегда; я вас не оставлю, папочка!

— Так я и знал, так и знал, что ты меня не покинешь… Я стар, сестра тоже стара… Хоть и не весело тебе с нами, стариками, возиться, на закате дней моих не лишай меня радости, счастья. Ведь в тебе одной, Наташа, и радость моя, и счастье мое.

— Я всегда останусь с вами, папа, всегда…

— Вот и спасибо!.. Порадовала, спасибо…

После этого разговора княжна Наталья Платоновна не стала больше говорить о своем поступлении в монастырь; она твердо решила не расставаться со старым отцом.

С ранней весны до поздней осени старый князь Полянский с княжнами — дочерью и сестрой — жил в своей огромной саратовской вотчине.

Приезд княжны Натальи Платоновны в усадьбу приносил большую радость крестьянскому люду; живя в усадьбе, княжна посвящала себя делам благотворения: по ее мысли и желанию в усадьбе построена была большая больница и богадельня для престарелых крестьян, а также школа для крестьянских детей, где учила ребятишек сама княжна.

Старый князь хвалил дочь за ее доброе, отзывчивое сердце и нисколько ей не препятствовал облегчать суровую мужицкую жизнь.

А мужики и бабы называли княжну Наталью Платоновну своей «матушкой сердобольной», «княжной-благодетель-ницей»; превозносили до небес ее «ангельский нрав» и «доброту непомерную».

Красавица Татьяна со своим мужем-богатырем, Михайлой Трубой, все еще продолжала находиться на службе в княжеском доме.

Княжна очень любила веселую хохотунью Татьяну; она умела в минуту тоски и грусти развеселить княжну Наталью Платоновну, рассеять ее грусть, прогнать тоску.

Князь Полянский со своей семьей как в Москве, так и в деревне вел совершенно замкнутую жизнь: ни к себе гостей не принимал, ни сам в гости никуда не выезжал, хоть соседи и искали знакомства с ним.

Старый князь был за последнее время особенно внимателен и нежен к своей дочери, ни в чем ей не отказывал и делал все, чего она хотела.

Княжна Ирина Алексеевна сгорбилась и еще более постарела, походила на дряхлую старуху, хоть лет ей было и не особенно много; она так похудела и осунулась.

Злая судьба племянницы, которую княжна так сильно любила, прежде времени состарила княжну Ирину Алексеевну, она стала часто прихварывать и не выходила из своей комнаты, куда подавали ей чай и обед.

А княжна Наталья Платоновна стала много спокойнее прежнего; она смирилась перед своей неумолимой судьбой и покорилась ей.

Ее жизнь всецело теперь была посвящена делам благотворительности и добра; еще жила она для своего старого отца, которого так крепко любила и глубоко уважала.

Мирно и тихо текла жизнь княжны Натальи Платоновны; тайно она готовила себя к монастырской жизни, теперь мир нисколько не прельщал княжну и не сулил ей счастья; ее счастье было разбито навсегда.

XLIII

Встреча с княжною произвела на Серебрякова сильное впечатление.

Его мучило угрызение совести, он считал себя виновным перед княжной Натальей Платоновной.

Серебрякову было жаль княжну; в тяжелом настроении духа вернулся он домой и стал торопиться скорее выехать из Москвы…

Своей жене про встречу с княжною он ничего не сказал.

— Сергей, что с тобой? — спросила у Серебрякова его жена.

— А что?

— Да ты такой мрачный…

— Нет, нет, ничего…

— Ты скрываешь, Сергей, с тобой случилось что-нибудь неприятное.

— Право же, ничего.

— А почему ты такой мрачный?

— Нездоровится мне…

— Только и всего?

— Чего же еще тебе…

— А я думала, с тобою вышла какая-нибудь неприятность…

— Никакой… Мне только хочется, Ольга, скорее выехать из Москвы.

— Зачем торопиться, милый… Я в первый раз в Москве и совсем ее не знаю… Мне очень хочется осмотреть городские достопримечательности, в Кремль сегодня ты почему-то меня не взял, ушел один.

— Когда я уходил, ты спала, мне было жаль будить тебя, в Петербурге мы пробудем недолго, заедем опять в Москву и тогда дольше в ней погостим… А теперь, Ольга, нам необходимо спешить в Питер.

— Что же, милый, я готова… Поедем хоть завтра.

— Да, да, завтра непременно надо выехать из Москвы.

Императрица Екатерина Великая со своим двором в то время находилась в Петербурге, вернувшись через Москву из своего путешествия по Крыму.

На великолепного князя Тавриды посыпались новые милости. «Целый ряд рескриптов императрицы свидетельствовал о ее признательности за труды Потемкина.

Ему пожаловано было 100 000 рублей в награду «за доставление продовольствия войскам с выгодою и сбережением казны».

Вот что, между прочим, писала императрица Потемкину, вернувшись из путешествия:

«Между тобою и мною, мой друг, дело в кратких словах: ты мне служил, а я признательна, вот и все тут; врагам своим ты ударил по пальцам усердием ко мне и ревностью к делам Империи».

В ответ на милостивое письмо монархини князь Потемкин, выражая свои верноподданические чувства, между прочим, так писал: «здешний край не забудет своего счастья. Он тебя зрит присно у себя, ибо почитает себя твоею отчиною и крепко надеется на твою милость»[18].

Теперь князь Потемкин находился на вершине своего счастья и могущества.