Сельма Лагерлеф - РОЗА ХРИСТА

• Название: РОЗА ХРИСТА
• Автор: Сельма Лагерлеф
• Жанр: Детская проза

---

Но Франческа выбрала себе в мужья флорентийца Раньеро ди Раньери — оружейных дел мастера.

— Моя милая дочь, — сказал Франческе отец. — Я знаю Раньеро ди Раньери, да, по правде, кто его не знает! Справедливости ради надо признать, что Раньеро безудержно смел и отважен, щедр и бескорыстен. Но его смелость легко переходит в драчливость, щедрость — в расточительность. Он хвастлив и криклив, жесток с животными, бывает груб и несдержан на язык. Нет, никогда я не дам согласия на этот брак, потому что он принесёт тебе лишь горе и разочарование!

— Отец, — ответила Франческа кротко, но твёрдо, как только она одна умела. — Я полюбила Раньеро таким, какой он есть. Он так дорог мне, что если ты не согласишься — я удалюсь в монастырь, потому что я никогда не полюблю никого другого.

Слезы набежали на глаза Франчески, и Джакопо увидел в них своё отражение; упрямое суровое лицо и мрачный взгляд.

“Моя девочка, милая, добрая, нежная девочка, — подумал Джакопо. — Не могу же я лишить тебя земного счастья. Кто знает, может быть, рядом с тобой Раньеро изменится, оставит своё буйство и сердце его смягчится…”

И он дал согласие на их брак.

Все вельможи Флоренции собрались в храм на свадьбу Франчески и Раньеро. И все сошлись на том, что никогда ещё не видели невесты красивей и благородней.

А Франческа так и сияла от счастья. Ей казалось, что она видит перед собой свою любовь.

“Моя любовь подобна сверкающей золотистой ткани, — думала Франческа. — Она так велика, что я могу окутать ею весь Божий мир!”

Франческа вошла в дом Раньеро, и на первых порах ничего не омрачало их жизни.

Но прошло совсем немного времени, и Раньеро показал свой необузданный нрав.

Однажды ему захотелось поупражняться в стрельбе. У Франчески была любимая перепёлка. Клетка с перепёлкой висела у входа в сад над воротами. Раньеро отворил клетку и выпустил перепёлку на волю. А когда птица взлетела в воздух, он одним метким выстрелом убил её на лету.

Франческа не могла понять, как Раньеро мог так огорчить её, ведь он знал, что это её любимая птица.

Но дальше пошло ещё хуже. Что ни день, то новая выходка — вздорная и жестокая.

Кто-то из завистников Джакопо дель Уберти нашептал Раньеро, что в мастерской старого мастера примешивают в лён пеньку. Раньеро стал болтать и трезвонить об этом на всех перекрёстках. Джакопо всегда славился своей честностью, и ему было оскорбительно доказывать, что это ложь, и сознавать, что его доброе имя запятнано.

А буйным проделкам Раньеро не было конца.

Франческа печалилась и гневалась. Ей казалось, что прекрасная золотистая ткань её любви тускнеет и тает. Раньеро сам отрезает от неё кусок за куском. Прекрасные глаза Франчески наполнялись слезами, и тогда Раньеро видел в них своё отражение. Он видел своё зверское лицо, и это бесило его ещё больше.

— Нечего сказать, хорошую жену я себе выбрал, — в ярости говорил он. — Что бы я ни сделал, ты за всё осуждаешь меня! Доброго слова от тебя не дождёшься.

В мастерской Раньеро работал подмастерье по имени Тадцео. Он был тщедушным и слабым, к тому же бедняга сильно хромал. Увидев Франческу, он с первого взгляда полюбил её беззаветно и безнадёжно. Раньеро заметил это и стал изводить его намёками и насмешками. Однажды Таддео не выдержал и, сжав кулаки, бросился на Раньеро. Но куда там! Раньеро только захохотал и одним ударом кулака отшвырнул к порогу хилого Таддео. На беду, всё это случилось в присутствии Франчески, хотя она отвернулась и сделала вид, что ничего не заметила. Но самолюбивый юноша не смог перенести такого унижения. Он начал чахнуть от тоски и вскоре умер.

Нельзя передать, как горевал старый отец Таддео над телом мёртвого сына.

Франческа рыдала и не могла утешиться. В её глазах Раньеро увидел своё лицо, перекошенное от ярости.

— Я вижу, ты меня считаешь хуже дикого зверя, — в бешенстве завопил Раньеро. — Я же не хотел смерти мальчишки!

А Франческа почувствовала, что от прозрачной золотой ткани её любви остался всего лишь маленький кусочек, не больше ладони.

“Я боюсь, что наступит день, когда я так же сильно возненавижу своего мужа, как ещё и теперь его люблю…” — сказала себе Франческа. И, даже не взглянув на Раньеро, она ушла из его дома и вернулась к своему отцу.

Раньеро сделал вид, что это его не очень опечалило.

— Я не стану требовать назад женщину, если она не хочет быть моей, — сказал он своим друзьям с деланной беспечностью.

А про себя подумал: “Франческа так любит меня. Вот наступит вечер, не успеют высыпать звёзды, как она вернётся”.

Но Франческа не вернулась ни в тот день, ни на следующий.

Тогда Раньеро решил прославить себя подвигами, чтоб гремящая слава и молва о них заставили Франческу вновь переступить порог его дома.

И правда, вскоре вся Флоренция заговорила о великой отваге и ловкости Раньеро. Он изловил двух разбойников, которые прятались в пещерах и грабили купцов, когда те везли свои товары во Флоренцию.

Потом Раньеро по следам отыскал огромного медведя, наводившего ужас на всю округу. Медведь резал скот, нападал на одиноких путников. “Медведь-дьявол” — прозвали его поселяне, потому что он был чёрный, как ночь, а глаза его горели багровым огнём.

Раньеро один справился с ним, затем взвалил его тушу на плечи и бросил её посреди городской площади.

Вечером того дня Раньеро не отправился, как обычно, бражничать с друзьями, а один остался у себя в доме, отпустив всех слуг. Он распахнул все двери и с нетерпением ждал: вот-вот послышатся лёгкие шаги Франчески по каменным плитам двора и раздастся её ласковый тёплый голос, окликающий его по имени.

Но Франческа не пришла, а на следующий день, встретившись с ним в соборе, только молча опустила глаза.

Раньеро невмоготу стало жить во Флоренции. Ему казалось, что каждый встречный глядит на него с тайной насмешкой и в глубине души издевается над ним, зная, что его жена ушла из дома.

Раньеро нанялся в солдаты, но скоро был выбран военачальником и заслужил немалую славу своими подвигами. Сам император посвятил его в рыцари, что считалось великой честью.

Уезжая из Флоренции, Раньеро дал обет перед статуей святой Мадонны в соборе присылать в дар Пресвятой Деве всё самое дорогое и прекрасное, что он завоюет в бою. И правда, у подножия этой статуи постоянно можно было видеть редчайшие драгоценности, всевозможную золотую и серебряную утварь, добытые Раньеро.

И всё-таки он не получил ни одной весточки от Франчески. Он знал, что она по-прежнему живёт в доме своего отца.

Тоска гнала его всё дальше и дальше от родного дома.

И вот наконец Раньеро решил вместе с другими рыцарями отправиться в крестовый поход в Иерусалим для освобождения Гроба Господня.

Это был долгий, изнурительный путь. В раскалённых от солнца доспехах, изнемогая от жары и жажды, крестоносцы пересекли мёртвые пустыни, отражая набеги сарацин.

Нелегко далась крестоносцам долгожданная победа. Раньеро первым, рядом с герцогом Готфридом, поднялся на укреплённые стены Иерусалима. Кровь сбегала по его доспехам, он врубался в ряды сарацин, разя направо и налево, словно прокладывая просеку в густом лесу.

Когда город был взят, начались резня и грабёж. Крестоносцы нанизывали головы сарацин на пики, не щадили никого из защитников города.

Наконец крестоносцы упились насилием и вдоволь насытились грабежом. Тогда, надев монашеские власяницы, босиком, держа в руках незажжённые свечи, они направились в святой храм Гроба Господня.

— Пусть самый отважный первым зажжёт свою свечу от священного пламени, горящего перед Гробом Спасителя! — провозгласил герцог Готфрид. — Сейчас я назову имя этого доблестного рыцаря. Слушайте все! Это Раньеро ди Раньери!

Не было предела тщеславной радости Раньеро. Много прославленных рыцарей окружало герцога, но он один из всех удостоился столь высокой награды.

Вечером в его шатре началась попойка и буйное веселье. Шатёр был весь завален награбленными сокровищами, так что шагу не ступить. Грудами лежали бесценное оружие, украшения, драгоценные ткани.

Но Раньеро сидел, опершись локтем о стол, и не отводил глаз от горящей свечи. Только на неё он смотрел, она словно заворожила его.

Слуги суетились вокруг Раньеро, и он осушал кубок за кубком. Он даже не взглянул на гибких, как змейки, сирийских танцовщиц в прозрачных одеждах, он не слушал певцов и менестрелей.

В разгар веселья в шатёр Раньеро заглянул шут в крикливо-пёстрой одежде. Худой и проворный, казалось, он может пролезть в щёлку. Один глаз у него всегда был насмешливо прищурен, а улыбался он обычно с ехидной насмешкой. Все знали, как он остёр на язык. Он мог подшутить даже над самим герцогом Готфридом.

— Досточтимые рыцари! — Шут поклонился до земли, раскинув в стороны руки. — Дозвольте ничтожному шуту позабавить вас нехитрой выдумкой, а то и правдивым рассказом.