Софи Кинселла - Помнишь меня?

• Название: Помнишь меня?
• Автор: Софи Кинселла
• Издательство: Издательский Дом Ридерз Дайджест
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89355-257-7

А если бы ваша жизнь совершила крутой поворот и вы вдруг получили все: внешность как у модели, взлет в карьере, красавца мужа, который к тому же очень богат? Как вы думаете, стали бы вы счастливее? Именно это предстоит выяснить Лекси Смарт.

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено «Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк.» по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.

---

Авария… Авария… И вдруг я все вспоминаю! Ну конечно. Вот я бегу к такси, поскальзываюсь в своих дурацких ботинках… Мама дорогая. Должно быть, я и впрямь повредилась головой.

— Да. Кажется, помню. — Я кивнула. — В общих чертах. А… который теперь час?

— Восемь вечера.

Восемь часов? Ого. Значит, я вырубилась на целые сутки?

— Меня зовут Морин. — Она берет у меня стаканчик. — Вас перевели в эту палату всего несколько часов назад. Что еще я могу для вас сделать?

— Мне бы хотелось немножко апельсинового сока, если есть. И я нигде не вижу своего телефона и сумочки.

— Ваши вещи принесут вам. Они в целости и сохранности.

Она направилась к двери, а я стала оглядывать палату. Я даже не знаю, в какой я больнице… Известили ли моих родных? И еще что-то подспудно меня мучит…

Мне срочно нужно домой. Да, правильно. Потому что — о господи! Похороны отца. Я пропустила похороны отца! Не то чтобы я хорошо знала собственного отца. Он не жил с нами, в сущности, он был нам скорее как дядюшка. Этакий веселый, плутоватый дядюшка, приносящий конфеты на Рождество, пахнущий вином и сигаретами. Ему должны были делать операцию на сердце, и все знали, что шансы — пятьдесят на пятьдесят. Но все равно, мне нужно там присутствовать, быть рядом с Эми и мамой. Ведь Эми всего двенадцать, она такая робкая…

По лицу покатились слезы. Сегодня хоронят отца, а я в больнице, и никто не придет меня навестить. Где встревоженные друзья, где родные и близкие, почему никто не сидит у моей постели, держа меня за руку?

Дверь открылась, снова вошла Морин. В одной руке у нее поднос, в другой — большой пакет.

— Ах боже мой, — всплеснула она руками, увидев, что я вытираю глаза. — Вам больно? Таблетка должна помочь.

— Большое спасибо. Но дело не в боли. Просто жизнь у меня… — Я безнадежно вздохнула. — Сплошная ерунда, с начала до конца. Денег нет, парень вчера меня бросил, отец умер…

Повисла тишина. Морин явно в замешательстве.

— Ну, вы, должно быть, шутите, — произносит она наконец, ласково улыбаясь и протягивая руку за пустым стаканчиком.

Я отдаю ей стаканчик и вдруг вижу… свои ногти. Черт побери! Какого дьявола?! Мои ногти всегда были обкусаны до мяса, а эти — эти изумительны. Аккуратные, покрытые бледно-розовым лаком… и длинные. Я с удивлением смотрю на них, пытаясь понять, как это может быть. Неужели вчера вечером мы пошли на ночной маникюр, а я забыла? И мне нарастили ногти акрилом?

— Кстати, ваша сумочка здесь, — добавляет Морин, ставя пакет у кровати. — А теперь пойду принесу вам сок.

— Спасибо, — ответила я.

Когда Морин вышла, я залезла в пакет и вытащила прелестную сумочку от «Луи Вюиттона» с ручками из телячьей кожи, всю блестящую и очень дорогую на вид.

Потрясно! Но это не моя сумочка. Жаль, что они меня с кем-то перепутали. Я откинулась на подушки и закрыла глаза.

Я проснулась. Сквозь задернутые шторы сочится утренний свет. Морин суетится где-то поблизости. Капельница волшебным образом исчезла, и я чувствую себя намного лучше.

— Здравствуйте, Морин. — Голос у меня хриплый. — Который час?

Она оборачивается, вскинув брови:

— Вы меня вспомнили!

— Конечно. — Меня удивляет ее заявление. — Мы познакомились вчера вечером. Мы разговаривали.

— Отлично! Значит, вы вышли из состояния посттравматической амнезии. Не волнуйтесь, — продолжает она, улыбаясь. — Такое развитие событий совершенно естественно при черепно-мозговой травме.

Я тут же потянулась к голове и нащупала повязку. Ого! Действительно, здорово я грохнулась с этих ступенек.

Раздался стук в дверь, потом дверь открылась и вошла высокая стройная женщина лет пятидесяти, с голубыми глазами, высокими скулами и седеющими волнистыми волосами. На ней красный клетчатый жилет поверх длинного набивного платья и янтарное ожерелье, а в руках — бумажный пакет.

Это мама. То есть я уверена в этом на девяносто девять процентов. Не могу понять, что вызывает у меня один процент сомнений.

— Ну и жара же здесь у вас! — восклицает она тоненьким, как у девочки, голоском. Ага, значит, действительно мама. — Я сейчас просто в обморок упаду! — Она начинает обмахиваться и, мельком взглянув на мою кровать, запоздало спрашивает Морин: — Как она?

Морин улыбается:

— Сегодня Лекси гораздо лучше.

— Слава тебе, Господи! — Мама на тон понижает голос. — Вчера она страшно бредила.

— Лекси пришла в себя, — поясняет Морин, направляясь к двери. — Она слышит все, что вы говорите.

На самом деле я почти ничего не слышу. Я не могу оторвать глаз от мамы. Что с ней не так? Она выглядит иначе. Похудела. И… постарела.

— Ну вот, моя хорошая, — произносит она громко и ясно, — это я. Твоя мама. — Она протягивает мне бумажный пакет, в котором лежит бутылка шампуня, и клюет меня в щеку.

— Привет, мам. — Я хочу ее обнять, но руки повисают в пустоте: она уже отвернулась посмотреть на свои крошечные золотые часики.

— Боюсь, я не смогу пробыть у тебя долго. Мне нужно показать Роли специалисту.

— Роли?

— Он из последнего помета Смоки, детка. — В мамином взгляде читается упрек. — Ты должна помнить малютку Роли. — Не знаю, почему мама думает, что я могу удержать в памяти клички всех ее собак. Их не меньше двадцати, и все уиппеты. — Да, еще тебе открытка. — Она роется в своей сумке. — Куда же она подевалась? От Эндрю и Сильвии.

— От кого? — Я не понимаю, о ком речь.

— От соседей, Эндрю и Сильвии. — Она говорит так, как будто это само собой разумеется.

Но наших-то соседей зовут Филипп и Мэгги.

— Мам…

— Так или иначе, они тебя любят. И Эндрю хотел спросить твоего совета насчет лыж.

Насчет лыж? Но я не умею кататься на лыжах.

— Мам, — я с ужасом хватаюсь за голову, забыв о своей черепно-мозговой травме, — о чем ты говоришь?

Вернулась Морин.

— Сейчас доктор Харман придет вас посмотреть, — предупредила она.

— А мне надо бежать. — Мама встает. — Я приду еще, вместе с Эми и Эриком.

С Эриком? А-а-а, это, наверное, ее новая собака.

Мои размышления прервал стук в дверь — вошел моложавый темноволосый мужчина в халате.

— Здравствуйте, Лекси. — Голос у него бодрый. — Я доктор Харман, невролог. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, только левая рука ведет себя как-то странно. Словно я ее отлежала и она теперь не слушается.

— Так, — он кивнул, — посмотрим, может быть, пропишем вам какую-нибудь физиотерапию. Но сначала я хочу задать вам несколько вопросов. Не сердитесь, если некоторые из них покажутся вам слишком очевидными. — Его губы растянулись в профессиональной улыбке. — Скажите, как вас зовут?

— Меня зовут Лекси Смарт, — быстро ответила я.

Доктор Харман кивнул и сделал пометку в карточке.

— А когда вы родились?

— В тысяча девятьсот семьдесят девятом году.

— Очень хорошо. — Он опять что-то помечает. — Итак, Лекси, когда вы разбили машину, вы ударились головой о лобовое стекло. У вас образовалась небольшая опухоль мозга, но, похоже, вам повезло. Хотя мне нужно сделать еще ряд анализов.

Врачи никогда не дают вам даже слова вставить.

— Боюсь, вы меня с кем-то перепутали. Я не разбивала никаких машин.

Доктор Харман нахмурился и отлистал назад пару страниц моей больничной карточки:

— Здесь зафиксировано, что пациентка попала в автокатастрофу.

— Ну, может быть, записали неправильно, — не уступаю я. — Я побежала к такси и упала.

Доктор Харман и Морин обменялись встревоженными взглядами.

— Совершенно точно, дорожно-транспортное происшествие, — бормочет Морин. — Две машины, лоб в лоб. Я видела, как ее внесли.

— Я не могла попасть в автокатастрофу. — Я стараюсь не терять терпения. — Поверьте, у меня нет машины. Я даже не умею водить!

— У вас нет… — доктор Харман перелистнул страничку и сверился с записями, — «мерседеса»-кабриолета?

— «Мерседеса»? — Я в шоке. — Я скажу вам, сколько зарабатывает двадцатипятилетний помощник менеджера по продажам в «Коврах Деллер», ладно? А вы мне скажете, может ли этот человек позволить себе «мерседес»-кабриолет.

Доктор Харман смотрит на меня пристально и как будто печально. Мое сердце тревожно подскакивает.

— Разве со мной что-то не так? — Я выхожу из себя.

— Лекси, я хочу задать вам еще один вопрос, — мягко продолжает доктор Харман. — Скажите, пожалуйста, какой сейчас год?

— Какой сейчас год? — Я в полном смятении.

— Не волнуйтесь, — ободряет он, — это стандартная процедура.

Я смотрю на Морин, потом на него.

— Две тысячи четвертый.

Кажется, даже воздух застыл в палате после моих слов, словно вмиг все перестали дышать.

— Ясно. — Доктор Харман сел на край кровати. — Лекси, сегодня шестое мая две тысячи седьмого года. — Лицо его очень серьезно.