Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 9

• Название: Миры Айзека Азимова. Книга 9
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-066-2

Содержание:

Край Академии, роман, перевод с английского Н. Сосновской

---

— Я слышу твои слова, — сказал Тревайз, — и даже могу, пофантазировав, представить себе то, что ты описываешь, но поверить в то, что такое возможно на самом деле, уволь, не могу.

— И я не могу, — согласился Дом. — Вот почему я говорю, что это похоже на сказку. И все же в сказке утверждается, будто на самом деле существовали те, кто умел выходить за границы времени и изучать бесконечные линии потенциальной Реальности. Эти люди назывались Вечными, а когда они покидали время, о них говорили, что они перешли в Вечность.

Их задача состояла в том, чтобы выбрать Реальность, наиболее оптимальную для человечества. Они осуществляли громадное число модификаций, и в предании это описано со множеством увлекательных подробностей, должен вам сказать, написано оно в эпической форме и очень длинное. Наконец, как там говорится, они отыскали Вселенную, в которой Земля была единственной планетой в Галактике, где могла быть основана сложная экологическая система, возможно развитие разумных видов, способных разработать и развить технику и достичь в этом прогресса.

Это, решили они, и есть условия, которые обеспечат наивысшую безопасность человечества. Они зафиксировали данную линию событий и прекратили вмешательство. Теперь мы живем в Галактике, которая колонизирована и заселена только людьми и теми растениями, животными, микроорганизмами, которых люди несут с собой с планеты на планету и которые, как правило, побеждают и угнетают эндемичные формы жизни.

Где-то, в туманных далях вероятности, существуют другие Реальности, и там Галактика населена многими видами разумных существ, но эти Реальности не достижимы, и мы одиноки в своей Реальности. От каждого события, от каждого действия в нашей Реальности тянутся новые нити, и в каждом отдельном случае лишь одна является продолжением Реальности, поэтому существует громадное количество потенциальных Вселенных, происходящих от нашей собственной. Но все они, скорее всего, сходны в том, что в них будет проживать всего один разумный вид, как в той Галактике, где мы живем сейчас… Хотя, наверное, точнее было бы сказать, что не исключен маленький процент альтернатив — обобщения опасны, когда ведешь речь о бесконечности. — Он умолк, смущенно пожал плечами и сказал: — Вот такая история. Она родилась задолго до создания Геи. За подлинность не отвечаю.

Трое слушателей молчали. Только Блисс кивнула — видимо, слышала уже эту историю — и подтвердила, что Дом все рассказал верно.

Пелорат хранил молчание еще с минуту, потом крепко сжал кулак и опустил его на подлокотник кресла.

— Нет, — заявил он убежденно. — Это ничего не дает. Подлинность предания нельзя определить умозрительно… но если отойти от такого подхода… представьте себе, что это правда! В той Вселенной, где мы живем, лишь на Земле развилась богатейшая экология, появился один-единственный разумный вид, и, следовательно, как бы то ни было — случайность это или предопределенность — в планете Земля должно быть нечто уникальное, и мы по-прежнему должны желать узнать, что это за уникальность.

Снова наступила тишина, которую нарушил голос Тревайза. Покачав головой, он сказал:

— Нет, Джен, так не получается. Скажем так: вероятность того, что по чистой случайности именно на Земле развились сложная экология и разумная жизнь, составляет один против миллиарда триллионов — единица против десяти в двадцать первой степени. Если это так, значит, одна из десяти в двадцать первой степени линий потенциальной Реальности должна являть собой такую Вселенную, и Вечные выбрали ее. Следовательно, мы живем в такой Вселенной, где Земля является единственной планетой со сложной экологией, где развилась разумная жизнь и получила развитие техника, но не потому, что в Земле есть нечто уникальное, а лишь потому, что совершенно случайно все это появилось на Земле, а не где-то в другом месте. Можно пойти дальше, — продолжал Тревайз. — Почему бы не предположить, что существуют линии Реальности, следуя по которым разумная жизнь могла развиться только на Гее, или только на Сейшелле, или только на Терминусе — на любой планете, которая в теперешней Реальности, может быть, не является носителем какой-либо жизни вообще. Эти конкретные случаи — всего лишь крошечный процент от общего числа Реальностей, при которых в Галактике не один вид разумных существ, а гораздо больше… Думаю, если бы Вечные поискали получше, они бы отыскали такую линию потенциальной Реальности, при которой на каждой из обитаемых планет развилась своя собственная разумная жизнь.

Пелорат возразил:

— С другой стороны, почему не предположить, что была обнаружена именно та Реальность, при которой Земля оказалась не такой, какой была бы при других вариантах, но при этом почему-то особенно подходила для развития разумной жизни? Можно пойти дальше и предположить, что была обнаружена нить Реальности, при которой вся Галактика была не такой, какой была бы при выборе другой линии, и находилась в таком состоянии, что для развития разумной жизни могла быть избрана только Земля.

— Можно, конечно, и так рассуждать, — согласился Тревайз, — но мое предположение кажется мне более логичным.

— Тут все очень субъективно, — сказал Пелорат и готов был продолжать спор, но Дом прервал его:

— Вы начали упражняться в логике, друзья. Не будем омрачать заумными беседами приятный вечер.

— Как скажешь, Дом, — с улыбкой откликнулся на это предложение Пелорат.

Тревайз, искоса поглядев на Блисс, которая, как ему показалось, разыгрывала напускную скромность и сидела молча, обхватив себя руками под грудью, спросил у Дома:

— Но откуда взялась Гея? Как возник ваш коллективный разум?

Дом откинул назад седую голову и весело рассмеялся:

— И тут сказки! Знаете, я порой много думаю об этом, когда перечитываю историю человечества. Как бы скрупулезно, подробно ни писались летописи, как бы их ни формализовали, ни компьютеризировали, с течением времени они устаревают. Рассказы обрастают подробностями, как нарастает снежный ком или как будто слоями пыли покрываются. И чем больше времени минует, тем толще слой пыли веков. В конце концов любая история нисходит до уровня сказки.

Пелорат кивнул:

— Нам, историкам, знаком этот процесс, Дом. Надо сказать, люди предпочитают именно сказки. «Обман приятнее истины», — так сказал Либель Геннерат примерно пятнадцать столетий назад. Теперь это зовется Законом Геннерата.

— Вот как?! — изумился Дом. — А я-то думал, что это — изобретение моего старческого цинизма. Ну что ж, значит, по закону Геннерата наше прошлое наполнено славой, блеском и выдумками… Знаете ли вы, что такое «робот»?

— Нам рассказали на Сейшелле, — сухо ответил Тревайз.

— Вы там видели робота?

— Нет. Нас спросили, знаем ли мы, что это такое, мы ответили отрицательно, и тогда нам рассказали.

— Понятно… Значит, вы знаете, вероятно, что некогда люди жили бок о бок с роботами, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Так нам и сказали.

— Психология поведения роботов определялась тем, что зовется «Тремя Законами Роботехники». Есть несколько версий формулировки этих Законов. Наиболее распространена такая: 1) Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред; 2) Робот должен повиноваться командам, которые ему дает человек, за исключением тех случаев, когда эти команды противоречат Первому Закону; 3) Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам.

Чем умнее, чем совершеннее становились роботы, тем сильнее у них проявлялась склонность по-своему интерпретировать Законы, в особенности Первый — самый главный. Роботы трактовали Законы все более и более обобщенно и в конце концов пришли к выводу, что на них возложена роль спасителей и защитников человечества. А людям надоело, что с ними носятся, как с малыми детьми, и они восстали против опеки роботов.

Роботы были добры, универсально добры. Они действовали из соображений гуманности для блага людей, что, однако, делало их все более невыносимыми.

Каждый успех в роботехнике только усугублял положение. Стали появляться роботы с телепатическими способностями, и это означало, что у них появилась возможность управлять мыслями людей, и поведение людей стало еще более зависимым от воли роботов.

Кроме того, роботы становились все более и более похожими на людей внешне, но линия отношения их к людям оставалась прежней — только гонора да обидчивости поприбавилось. Все шло к неизбежному концу.

— Почему неизбежному? — спросил Пелорат, который очень внимательно слушал Дома.

— Вот до чего доводит следование логике, — горько вздохнул Дом. — Постепенно роботы стали настолько умны, настолько человечны, что им стало жаль людей — они поняли, что, заботясь о них, лишают людей свободы выбора, и заботятся-то о них уже не ради них самих, а ради себя. Прошло еще какое-то время, и роботы решили, что пришла пора оставить людей без присмотра, чтобы они сами о себе заботились, как бы ни были легкомысленны и беспомощны.