Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 9

• Название: Миры Айзека Азимова. Книга 9
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-066-2

Содержание:

Край Академии, роман, перевод с английского Н. Сосновской

---

— Почему вы не сказали об этом раньше?

— Я думал, что и так сумею убедить вас в том, что мы не враги и могли бы сотрудничать. Поскольку это мне не удалось, я предлагаю хотя бы такое сотрудничество.

Бранно задумалась, склонив голову. Потом сказала:

— Вы хотите убаюкать меня колыбельной песенкой. Как вы, один-одинешенек, можете уничтожить ментальное поле целой планеты? Целой планеты Мулов? Это настолько нелепо, что я не могу поверить в искренность вашего предложения.

— Я не один, — ответил Гендибаль. — За мной — все могущество Второй Академии. Силы, переданные через меня, возьмут под контроль Гею. Кстати, если понадобится, эти силы могут сделать так, что ваш пресловутый экран растает, как дым.

— Если так, зачем вам моя помощь?

— Во-первых, затем, что одной ликвидации поля недостаточно. Вторая Академия не может заниматься этим вечно, как и я не могу до конца своих дней танцевать с вами этот словесный менуэт. Нам нужно, чтобы в бой вступили ваши корабли… И потом, если я словами не могу убедить вас, что две Академии не должны видеть друг в друге противников, может быть, совместное деяние жизненной важности убедит вас в этом. Там, где слова бесполезны, дела убедительнее.

После долгой паузы Бранно сказала:

— Мне бы хотелось совместно с вами поближе подойти к Гее. Никаких гарантий я не даю.

— Этого будет достаточно, — сказал Гендибаль, склонившись к компьютеру.

— Нет, Господин, — раздался внезапно голос Нови. — До сих пор я молчала, но не надо ничего делать. Мы должны дождаться Советника Тревайза с Терминуса.

Глава 19 Решение

81

Джен Пелорат расстроенно, даже немного капризно проговорил:

— Эх, Голан, ну никому нет дела до того, что я впервые за свою жизнь — не такую уж долгую, Блисс, — путешествую в космосе. Просто ужасно — стоит только попасть в какой-то мир, не успеешь оглянуться, а ты уже опять в космосе, так и не поняв ничего. Уже второй раз, между прочим.

— Но если бы, — улыбнулась Блисс, — ты задержался в предыдущем мире, то не встретил бы меня еще кто знает как долго. Уверена, ты не сожалеешь о прежней поспешности?

— Не жалею. Конечно, моя… моя милая, не жалею…

— И хотя на этот раз тебе тоже пришлось покидать Гею, у тебя есть я, а я — это Гея, равноправная ее частица, можно сказать — вся Гея.

Тревайз, хмуро слушавший их воркование, буркнул:

— Не нравится мне все это… Почему Дом не полетел вместе с нами? Черт подери, никак не привыкну к вашим односложным именам! У него имя из двухсот пятидесяти слогов, а мы пользуемся только одним. Да. Так почему он не полетел с нами вместе со всеми этими двумястами пятьюдесятью слогами? Если все так важно, если от этого зависит существование Геи, почему он не полетел, чтобы руководить нами?

— Но здесь я, Трев, — возразила Блисс, — а я — Гея ровно настолько же, насколько Дом.

Поведя глазами в сторону и затем внимательно посмотрев на него, она спросила:

— Значит, тебя тоже раздражает, когда я зову тебя Трев?

— Да. Раздражает, представь себе. Я имею не меньше тебя права на собственные привычки. Меня зовут Тревайз. Два слога: Тре-вайз.

— Прекрасно. Мне не хотелось бы сердить тебя, Тревайз.

— Я не сержусь. Я взбешен.

Он резко встал, прошел в другой конец каюты, переступив по дороге через вытянутые ноги Пелората, который испуганно подобрал их. Вернулся, остановился, развернулся и в упор уставился на Блисс.

— Послушай! Я сам себе не хозяин! Меня приволокли с Терминуса на Гею, и даже тогда, когда я начал подозревать, что меня сюда тащат, я ничего не мог поделать. Потом, когда я попал сюда, мне объявляют, что я обязан спасти Гею. Почему? С какой стати? Что мне Гея? Что я Гее? Почему это я должен спасать ее? Неужели из всех квинтиллионов людей в Галактике не нашлось больше никого, кто мог бы это сделать?

— Пожалуйста, Тревайз, — умоляюще проговорила Блисс. Куда девалось ее кокетство? — Не злись. Вот видишь, я правильно произношу твое имя и буду говорить очень серьезно. Дом просил, чтобы ты был спокоен.

— Клянусь всеми планетами в Галактике — обитаемыми и необитаемыми, не желаю я быть спокоен! Если я такая важная, такая незаменимая фигура, разве я не заслуживаю, чтобы мне все объяснили? Для начала спрашиваю еще раз: почему Дом не отправился с нами? Разве для него недостаточно важно быть здесь, на «Далекой Звезде», вместе с нами?

— Но он здесь, Тревайз, — сказала Блисс. — Пока здесь я, и он здесь, и все, кто живет на Гее, тоже здесь.

— Это тебе так кажется, это ты так думаешь, но я так думать не привык. Я не геянин. Мы не можем погрузить на наш корабль целую планету, можем взять только одного человека. Мы взяли тебя, а Дом — часть тебя. Отлично. Почему мы не могли взять Дома, а ты была бы его частью?

— Во-первых, — ответила Блисс, — Пел… то есть — Пе-ло-рат, попросил, чтобы с вами полетела я. Я, а не Дом.

— Он был галантен. Элементарная вежливость. Кому бы пришло в голову принимать это всерьез?

— О нет, дружочек дорогой, — возразил Пелорат, поднявшись и густо краснея. — Я был совершенно серьезен. Я не хочу, чтобы ты понял меня неправильно. Я думаю, что совершенно неважно, какой именно компонент Геи будет вместе с нами на борту, и для меня приятнее, чтобы этим компонентом была Блисс, а не Дом, да и тебе это должно быть более приятно. Голан, ну что ты ведешь себя так… ребячески?

— Я? Я?! — рявкнул Тревайз, грозно нахмурившись. — Ладно, пусть так. Все равно, — он ткнул пальцем в сторону Блисс, — чего бы от меня ни ожидали, уверяю тебя, и пальцем не пошевелю, пока со мной не будут обращаться как с человеком. Для начала два вопроса: что я должен делать? И почему — я?

Блисс широко раскрыла глаза и отшатнулась.

— Пожалуйста, — проговорила она, прижав руки к груди. — Сейчас я не могу тебе этого сказать. Вся Гея не может сказать тебе этого. Ты должен добраться до места, поначалу ничего не зная. Там ты должен все узнать. Потом должен будешь сделать то, что должен. Но спокойно, не поддаваясь эмоциям. Если ты будешь так же нервничать, как сейчас, все будет бессмысленно. Гея погибнет. Ты должен переменить настроение, а я не знаю, как этого добиться.

— А Дом знал бы, если бы был здесь? — требовательно спросил Тревайз.

— Дом здесь, — ответила Блисс. — Он / я / мы не знаем, как переменить твое настроение и успокоить тебя. Мы не знаем людей, которые не чувствуют своего места в схеме событий, не чувствуют себя частью огромного целого.

— Нет, это не так, — упрямо проговорил Тревайз. — Вы смогли захватить наш корабль на дальнем расстоянии от Геи и заставили нас успокоиться, когда мы были беспомощны. Ну так успокой меня сейчас! И не притворяйся, будто не можешь.

— Но мы не должны этого делать. Сейчас не должны. Если мы что-то изменим или настроим по-другому в тебе сейчас, пользы от тебя будет не больше, чем от любого другого человека в Галактике. На твою помощь мы можем положиться лишь потому, что ты — это ты и ты должен остаться самим собой. Если мы хоть как-то коснемся тебя сейчас, мы погибли. Прошу тебя. Ты должен успокоиться сам.

— Ни за какие коврижки, мисс, пока вы не скажете мне кое-чего, что мне нужно знать.

— Блисс, можно я попробую? — вмешался Пелорат. — Голан, давай уйдем в другую каюту. Или ты, Блисс, пожалуйста, выйди.

Блисс, медленно пятясь к двери, вышла. Пелорат закрыл за ней дверь.

Тревайз сказал:

— Она все видит, слышит и чувствует. Какая разница?

— Для меня разница есть, — сказал Пелорат. — Я хотел остаться с тобой наедине, пускай даже это будет иллюзия… Голан, ты боишься.

— Не дури.

— Боишься, Голан. Ты не знаешь, куда мы летим, с чем ты встретишься, чего от тебя ждут. Имеешь полное право бояться.

— Да не боюсь же я ничего!

— Боишься, не спорь. Может быть, тебя не пугает физическая опасность, как меня, к примеру. Я боялся вылететь в космос, боялся каждого нового мира, каждой новой, незнакомой вещи. Но, в конце концов, я прожил полвека замкнутой, оторванной от мира жизнью отшельника, а ты служил во Флоте, занимался политикой, все время варился в самой гуще событий — и дома, и в Галактике. И все-таки я старался побороть страх, и ты мне в этом помог. За то время, что мы пробыли вместе, ты был терпелив, добр ко мне, ты все понимал и прощал, и благодаря тебе я перестал трусить и старался вести себя хорошо. Позволь же отплатить тебе благодарностью и помочь тебе, дружок.

— Говорю тебе: я ничего не боюсь.

— А я тебе еще раз повторяю: боишься. Если не чего-то еще, то как минимум возложенной на тебя ответственности. Совершенно очевидно: от тебя зависит судьба целого мира и, если у тебя не получится, тебе придется жить дальше с сознанием того, что ты повинен в его гибели. Ты думаешь примерно так: «какое право они имеют возлагать на меня такую ответственность? Ответственность за мир, который для меня ровным счетом ничего не значит?» Ты боишься не только неудачи, как любой на твоем месте, но тебя попросту бесит то, что тебя поставили в такое положение, когда ты вынужден бояться.