Руслан Скрынников - Третий Рим

• Название: Третий Рим
• Автор: Руслан Скрынников
• Издательство: Дмитрий Буланин
• Жанр: История
• Год: 1994
• ISBN: 5-86007-011-X

Профессор Р. Г. Скрынников по праву считается одним из лучших популяризатором исторической науки. Его научно-популярные книги посвящены наиболее драматическим страницам отечественной истории — тирании Ивана Грозного, трагической судьбе династии Бориса Годунова, покорению Сибири Ермаком, кризису начала XVII в., известному под названием «Смуты». Написанные превосходным стилем и свободные от отвлеченных академических рассуждений, труды Р. Г. Скрынникова доступны широкому кругу читателей, интересующихся историческими судьбами России.

Очередное сочинение Р. Г. Скрынникова, озаглавленное «Третий Рим», рассказывает о переломной эпохе в тысячелетней истории Руси. Третьим Римом назвал Москву писатель XVI в. Филофей, объявив, что столица крепнущего Московского княжества заняла место Древнего Рима, разоренного варварами, и Второго Рима — Константинополя, завоеванного турками. Автор прослеживает процесс неуклонного возвышения Московского государства от последней феодальной войны в середине XV в. до тяжелых испытаний «Смуты».

---

Боярская дума заключила соглашение с самозванцем. Ему пришлось распустить отряды казаков и наемных солдат, которые привели его в Кремль. Лишь после этого дума короновала мнимого сына Грозного царской короной. Отрепьев не решился внести какие бы то ни было перемены в сложный и громоздкий механизм управления государством. По-прежнему высшим органом в государстве оставалась Боярская дума. В ее составе заседали как старые бояре Федора Ивановича и царя Бориса, так и «новодельные господа», получившие чины от самозванца.

Опасаясь происков князей Шуйских, фактически руководивших Боярской думой, Лжедмитрий устроил судилище над ними. Боярин Василий Шуйский был приговорен к смертной казни и помилован лишь в последний момент. Вместе с братьями его отправили в ссылку, но пробыл он там недолго.

Назвавшись сыном Грозного, Отрепьев невольно воскресил тень опричнины. Ближние люди царя принадлежали в основном к хорошо известным опричным фамилиям (Басманов, Нагие, Хворостинин, Молчанов и др.). Но время опричных кровопролитий миновало, и Отрепьев достаточно четко улавливал настроения народа, уставшего от гражданской войны. В Москве много говорили, что Шуйский был обязан помилованием ходатайству польских советников Бучинских и вдовствующей царицы Марфы Нагой. На самом деле Марфа вернулась в Москву через много дней после отмены казни. Что касается польских советников, то они как люди просвещенные не одобряли кровопролития. Но одновременно они выступали за твердую политику в отношении боярства.

Курс на общее примирение подвергся подлинному испытанию через несколько месяцев после коронации, когда Боярская дума, вдова-царица и духовенство обратились к самодержцу с ходатайством о прощении Шуйских. Обращение вызвало бурные дебаты в «верхних комнатах», где царь совещался обычно с ближними советниками. На этот раз не только бывшие опричники, но и польские секретари возражали против новых послаблений в пользу бояр. Однако Отрепьев интуитивно понял, что не удержит корону на голове, если будет следовать тираническим методам управления мнимого отца. Самозванец предпочел забыть о людях, казненных им во время похода на Москву. Все это отошло в прошлое. На троне Отрепьев вынужден был вести себя иначе, чем в повстанческом лагере.

Возвращение Шуйских в Москву явилось символом окончательного примирения между «законным государем» и знатью.

Лжедмитрий старался снискать в народе славу строгого и справедливого государя. Он объявил о том, что намерен водворить в государстве правопорядок и справедливость, запретил взятки в приказах. Приказных, изобличенных в лихоимстве и мошенничестве, публично били палками.

Манифесты Лжедмитрия способствовали формированию в народе образа «доброго царя». По всей столице, как записал служилый немец Конрад Буссов, было объявлено, что великий государь и самодержец будет два раза в неделю, по средам и субботам, принимать жалобы у населения на Красном крыльце в Кремле, чтобы все обиженные могли без всякой волокиты добиться справедливости.

Пробыв на троне несколько месяцев, Лжедмитрий вполне уразумел, что его власть будет прочной лишь тогда, когда он заручится поддержкой всего дворянства. Выходец из мелкопоместной семьи, Отрепьев хорошо понимал нужды российского дворянского сословия. Даже обличители «мерзкого еретика» изумлялись его любви к «воинству». На приемах во дворце Лжедмитрий не раз громогласно заявлял, что «по примеру отца» он рад жаловать дворян, ибо — все государи славны воинами и рыцарями: ими они держатся, ими государство расширяется, они «врагам гроза».

За рубежом советники Лжедмитрия уверяли короля Сигизмунда, будто за шесть месяцев правления тот роздал из казны семь с половиной миллионов злотых, или два с половиной миллиона рублей. Они явно переусердствовали, восхваляя щедрость своего господина. Московская казна была опустошена трехлетним неурожаем и голодом, а равно изнурительной и кровавой гражданской войной. На заседании Боярской думы М. И. Татищев объявил в присутствии польских послов, что после смерти Бориса в казне осталось всего 200 тыс. рублей. Отрепьев не мог израсходовать больше того, что было в казне. Текущие поступления должны были дать еще 150 тыс. Несколько десятков тысяч Лжедмитрий заимствовал у богатых монастырей. Следовательно, в распоряжение Отрепьева поступило около полумиллиона рублей, которые и были им полностью истрачены. После переворота русские приставы заявляли арестованным полякам: «В казне было 500 тысяч рублей, и все это черт его знает куда расстрига раскидал за один год». Большие суммы Отрепьев обещал своей невесте Марине Мнишек и ее отцу, но послал едва пятую часть обещанного. Львиная доля денег ушла на уплату жалованья русским дворянам и знати.

Лжедмитрий сознавал, что России необходим единый кодекс законов. Его дьяки составили Сводный судебник, в основу которого был положен Судебник Ивана IV, включавший закон о крестьянском выходе в Юрьев день. В текст Сводного судебника попали также указы царя Бориса о частичном и временном восстановлении права выхода крестьян в период «великого голода» 1601–1602 гг. Полагают, что Лжедмитрий намеревался освободить крестьян от крепостной неволи. Такое предположение вступает в противоречие с фактами. Даже в самые трудные периоды гражданской войны Отрепьев не обещал крестьянам воли. Удовлетворить разом и крепостников-дворян, и феодально-зависимых крестьян было невозможно, и, оказавшись на троне, самозванец заботился прежде всего о том, чтобы заручиться поддержкой дворян. 1 февраля 1606 г. Лжедмитрий I издал указ, предписывавший возвращать владельцам крестьян, бежавших от них за год до голода и после голодных лет. Возврату подлежали также и те крестьяне, которые бежали в голод «с животы» (имуществом), следовательно, не от крайней нужды и не от страха голодной смерти. Действие закона не распространялось на тех крестьян, которые бежали в годы голода «в дальние места из замосковных городов на украины и с украины в московские городы… верст за 200, и за 300, и больши». На указанном расстоянии к югу от Москвы находились рязанская, тульская и черниговские окраины, население которых активно участвовало в мятеже в пользу самозванца.

Экономическое положение страны при Лжедмитрии улучшилось. Воспоминания о голоде ушли в прошлое вместе с царствованием «несчастливого» царя Бориса. На рынках вновь появился дешевый хлеб. Но финансовая система по-прежнему отличалась неустойчивостью. Разоренное население не могло исправно платить налоги, образовались большие недоимки.

Гражданская война вырвала нити правления у Боярской думы и необычайно усилила самовластие царя. Стремясь закрепить успех, Лжедмитрий принял императорский титул. Отныне в официальных обращениях он именовал себя так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь цесарь», или: «Мы, непобедимейший монарх, Божьей милостью император и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь самодержец, и прочая, и прочая, и прочая». Так мелкий галицкий дворянин Юрий (Григорий) Отрепьев, принявший имя Дмитрия, стал первым в русской истории императором. Объясняя смысл своего титула, самозванец объявил иностранным послам, что он как император обладает огромной властью и нет ему равного в полночных (северных) краях. Действительно, боярская знать поначалу должна была считаться с притязаниями новоявленного императора, ибо на его стороне была сила.

Отношения Лжедмитрия с думой неизбежно стали меняться с тех пор, как он распустил повстанческие отряды и стал управлять страной традиционными методами.

Некогда Иван Грозный похвалялся, что российские самодержцы «жаловати своих холопей вольны, а и казнити вольны» (холопами Грозный именовал всех подданных от черни до знати). Иван IV жаждал полновластия, но даже в его устах заявление насчет безграничной власти «российских самодержцев» было всего лишь фразой. Только опричнина позволила ему ненадолго избавиться от опеки со стороны Боярской думы.

Оказавшись на троне, Лжедмитрий столкнулся с теми же трудностями, что и его мнимый отец. Иностранных наблюдателей поражали московские порядки, при которых царь шагу не мог ступить без Боярской думы. Бояре не только решали с царем государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог перейти из одного дворцового помещения в другое без бояр, поддерживающих его под руки. Младшие члены думы оставались в постельных хоромах царя до утра. Несмотря на все усилия, Отрепьеву не удалось разрушить стародавние традиции, которые опутывали его подобно паутине.

Польские секретари видели, что их влияние падает вместе с влиянием государя, и горько сетовали на обычаи, вынуждавшие самодержца большую часть времени проводить в кругу бояр. Стремясь положить конец столь тесному общению царя со знатью, поляки обсуждали различные пути достижения этой цели, включая возможность перенесения столицы из Москвы в какое-нибудь другое место. Эти проекты показывают, сколь плохо иностранные советники понимали действие русского государственного механизма. Ивану Грозному понадобилась опричнина, чтобы ослабить влияние знати на дела управления. Не обычаи сами по себе, а могущество знати определяло политические порядки в Русском государстве.