Иустин Попович - Философия и религия Ф.М. Достоевского

• Название: Философия и религия Ф.М. Достоевского
• Автор: Иустин Попович
• Издательство: Издатель Д. В. Харченко
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 978–985–90125–1-8

Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек." Преп. Иустин (Попович) "Философия и религия Ф. М. Достоевского"

Исходный pdf - http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3723504

---

Дух Европы — наибольшая опасность для человечества и нашей планеты. Надо закрывать чувства, чтобы через них в тело наше не вошел дух Европы. Горделивому человеко–богу Европы нужно противопоставить православного Богочеловека Христа, Христа неискаженного. «Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, Которого мы сохранили и Которого они и не знали!» [523]. «Утраченный [на Западе — примеч. о. Иустина] Образ Христа сохранился во всем свете чистоты своей в Православии» [524], поэтому ничто иное и не требуется, ибо Православие — это все [525]. Православие хранит в себе все тайны: как людям можно достичь совершенства и братства, как можно решить все личные и социальные проблемы, не преткнувшись ни о человека, ни о Бога. Способ один: личное самосовершенствование по Христу и Христом [526]. Настоящей, непреходящей драгоценностью русского народа, по убеждению Достоевского, является его Православие. Россия велика не сама по себе, а Православием. Она — обладатель Истины потому, «…что она православна, что несет внутри себя драгоценность, которой нет нигде больше, — Православие, что она — хранительница Христовой Истины, но уже Истинной истины, настоящего Христова Образа, затемнившегося во всех других верах и во всех других народах» [527]. «И может быть, главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтоб сохранить у себя этот Божественный Образ Христа во всей чистоте, а когда придет время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои!» [528]. Запад похваляется человеком; Достоевский похваляется Богочеловеком: «Христос… сила, наша русская теперь сила» [529]. «…Вся Россия для того только и живет, чтобы служить Христу и оберегать от неверных всё вселенское Православие» [530]. «Суть русского призвания заключается в открытии русского Христа миру, Христа, не известного миру, но сохраненного в нашей Православной Церкви. По моему мнению, в этом вся суть нашей мощной будущей цивилизации и воскресения из мертвых всей Европы; в этом вся суть нашей мощной жизни в будущем» [531]. «Образ Христов храним, и воссияет как драгоценный алмаз всему миру…» [532]. «Мы несем миру только то, что мы можем ему дать, и вместе с тем то, что ему необходимо — Православие, истинное и сильное, вечное исповедание Христа и полное обновление моральное… От нас выйдут Илия и Енох на борьбу с антихристом, с духом Запада, воплотившемся на Западе» [533]. «…Русский в огромном большинстве своем — православен и живет идеей Православия в полноте, хотя и не разумеет эту идею… В сущности [534], в народе нашем кроме этой «идеи» и нет никакой, и всё из нее одной и исходит…» [535]. «…Все народные начала у нас сплошь вышли из Православия…» [536]. «Русская вера, русское Православие есть всё, что только русский народ считает за свою святыню; в ней его идеалы, вся правда и истина жизни» [537].

В Православии Богочеловеческий Образ Христов — единственная категория, в которой совершается все развитие личности и общества. Все, что совершается по человеку, не является православным; православно лишь то, что совершается по Богочеловеку. Богочеловек есть цель человека; богочеловечество есть цель человека; богочеловечество есть цель человечества. Через личное подвижническое восприятие и переживание богочеловеческих добродетелей лежит путь от человека к Богочеловеку, от человечества к богочеловечеству. Только молитва и любовное приближение ко Христу делает человека способным здесь, на земле, жить богочеловеческой жизнью, любить богочеловеческой любовью, страдать богочеловеческими страданиями. Путь Православия противоположен пути католическому, европейскому. Православие идет из центра в периферию, от духа к телу; католицизм идет из периферии в центр, от тела к духу. Православие проповедует Образ Христа, вечно живой богочеловеческий Образ как мерило человека и человечества, поэтому никогда не соблазняется ни о человека, ни о человечество, поэтому все, что православно, имеет в себе Образ Богочеловека, а не человека. Овладеть человечеством любыми средствами — цель католицизма; овладеть человечеством исключительно богочеловеческими средствами — цель Православия. Достоевский знает эту тайну Православия, в ней видит единственный путь к решению горьких социальных проблем, поэтому ее исповедует неустрашимо, по–апостольски. Неправославный путь — в гордом овладении всеми, православный путь — в смиренном служении всем. Настоящую сущность Православия составляет «всеслужение человечеству, к чему оно и предназначено» [538]. Все другие народы, в большей или меньшей степени, живут для себя и в себе. «…А мы начнем теперь, — говорит Достоевский, — когда пришло время, именно с того, что станем всем слугами, для всеобщего примирения. И это вовсе не позорно, напротив, в этом величие наше, потому что всё это ведет к окончательному единению человечества. Кто хочет быть выше всех в Царствии Божием — стань всем слугой. Вот как я понимаю русское предназначение в его идеале» [539]. «Станем слугами, чтобы быть старшинами» [540], — говорит князь Мышкин, который воистину как слуга смиренно служит всем и каждому. Православный идеал — идеал «восточный, то есть идеал совершенно духовного единения людей» [541], и к нему прийти можно путями чисто православными, богочеловеческими. Такое единение людей, единение духовное на принципах Христовых и есть «в действительности нечто особое и неслыханное», нечто новое для Европы, которая занята политическим единением «во имя лишь торгашества, личных выгод и вечных и всё тех же обоготворенных пороков», проталкиваемых «под видом официального христианства» [542]. Православие — хранитель Пресветлого Образа Христа и всех Его богочеловеческих способов решения всех проблем — и есть то «новое слово», которое Россия во главе православного Всеславянства имеет сказать миру. Это новое слово, когда выскажется, «…будет настоящее воздвижение Христовой истины, сохраняющейся на Востоке, настоящее новое воздвижение Креста Христова и окончательное слово Православия, во главе которого давно уже стоит Россия. Это будет именно соблазн для всех сильных мира сего и торжествовавших в мире доселе, всегда смотревших на все подобные «ожидания» с презрением и насмешкою и даже не понимающих, что можно серьезно верить в братство людей, во всепримирение народов, в союз, основанный на началах всеслужения человечеству, и, наконец, на самое обновление людей на истинных началах Христовых» [543].

Для Достоевского формула русской и славянской будущности вот какова: Православие и «православное дело». А что же это такое — Православие и что такое «православное дело»? «…Это вовсе не какая‑нибудь лишь обрядная церковность, а с другой стороны, вовсе не какой‑нибудь fanatisme religieux (как уже и начинают выражаться об этом всеобщем теперешнем движении русском в Европе), а что это именно есть прогресс человеческий и всеочеловечение человеческое, так именно понимаемое русским народом, ведущим всё от Христа, воплощающим всё будущее свое во Христе и во Христовой истине и не могущим и представить себя без Христа» [544]. «Величайшее из величайших назначений, уже сознанных Русскими в своем будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, — не России только, не общеславянству только, но всечеловечеству» [545].

Такую великую всечеловеческую роль Достоевский отводит русскому народу не потому, что это русский народ, а потому, что это православный народ, потому что он православный Образ Христа хранит свято и благолепно. Д ля него главное — не народ, а Церковь; если же народ, то лишь через Церковь и в Церкви. Церковь является душой и совестью, и красотой народа; она должна управлять душой и совестью народа с помощью «чудесного и чудотворного Образа Христова». Для Достоевского Православная Церковь является тем «общественным словом», которое русский народ должен сказать, потому она — последний, окончательный и незаменимый идеал. «Если мы захотим одним словом выразить социальный идеал Достоевского, то это не будет слово — народ, но будет — Церковь» [546], — справедливо отмечает близкий друг Достоевского, В. Соловьев, философ.

Достоевский никогда не закрывает глаза на гpeхи, порочность и варварство русского народа. Он не преувеличивает положительные черты, затушевывая отрицательные, а как великий и прозорливый различатель духов точно выделяет их и отделяет одни от других. Он особенно подчеркивает, что русский человек из простонародья под корой наносного варварства сохранил красоту своего духовного образа, сохранил ее, имея в качестве идеала таких святых, как Сергий Радонежский, Феодосий Печерский, Тихон Задонский и другие, которые спасали его, которые пронзали и заполняли его душу непреходящим простодушием и добротой, искренностью и широтой, и все это в самом привлекательном гармоничном соединении [547]. Кроме того, в народной душе глубоко укоренено и горячее чувство личной всегреховности, которое вырастает в непрерывный подвиг покаяния и в христоустремленное созидание себя по образу Христа [548]. Все, о чем народ страстно воздыхает, — всю истину, правду и спасение, — он находит в Православии, а потому ничего иного ему и не нужно [549].