Игорь Емец - Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

• Название: Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени
• Автор: Игорь Емец
• Издательство: Спутник плюс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9973-2333-2

В книгу вошло произведение Игоря Емеца «Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени».

---

Уже в полной темноте защитники градоначальства собрались на общее собрание. На нем, в первую очередь со стороны милиционеров, стали раздаваться призывы к сдаче. Они уже явно жалели, что ввязались в столь опасное дело. Юнкера и студенты им возражали, доказывая, что своим сопротивлением они отвлекают на себя крупные силы большевиков, которые они могли бы использовать на других участках, и заявляли, что готовы сражаться дальше.

Полковник Гаврилов, принявший на себя командование данным боевым участком, постоянно звонил по телефону то в Александровское училище, то в Городскую Думу, где, по слухам, находился штаб Рябцева, требуя прислать подкрепления. Везде просили держаться до последней возможности, обещали при первой же возможности оказать всемерную помощь. Но в глубине души даже самые безудержные оптимисты начинали понимать, что это только отговорки, призванные поднять бодрость духа защитников цитадели, а на самом деле поддержки ждать неоткуда.

Градоначальство непрерывно находилось под обстрелом всю следующую ночь. Его защитники почти не отвечали, так как были вынуждены экономить боеприпасы. Число убитых и раненых среди них непрерывно росло. Из поврежденного газового фонаря, стоявшего прямо перед зданием, вырывался столб мертвенного синего пламени, тускло освещавшего окрестности. Это создавало впечатление жуткой феерической картины и угнетающе действовало на нервы.

Ближе к рассвету на помощь осажденным смог прорваться небольшой отряд юнкеров под командованием подпоручика, в котором Иван к своей огромной радости узнал своего давнего приятеля Бориса Скворцова. Молодой студент испытал чувство необыкновенного воодушевления, встретив в столь тревожной обстановке, ежесекундно грозившей гибелью, человека из прежней мирной жизни. Едва Скворцов обсудил с полковником Гавриловым создавшуюся ситуацию, как он тут же к нему подошел. После взаимных приветствий Иван забросал его вопросами:

— Ну, как обстановка в городе?

— Все нормально. Везде инициатива на нашей стороне. Центр города и все вокзалы в наших руках. Сегодня утром наши начали наступление на Моссовет со стороны Большой Никитской улицы, продвигаясь вперед по всем окрестным переулкам. Юнкера уже установили пулеметы на крышах окружающих Моссовет зданий, и начали его обстреливать в упор. Вот увидишь, еще немного, и красные начнут разбегаться.

Пленные и наши разведчики сообщают, что завсегдатаи Хитровки и Сухаревки, а также прочий сброд, начали громить винные склады и винные лавки. В районах города, захваченных красными, царят повальное пьянство и грабежи. Если дело так пойдет и дальше, то скоро у них все развалится само собой. Через день или два подойдут подкрепления с фронта, и тогда окончательная победа будет за нами. Можешь даже не сомневаться! А пока надо держаться любой ценой, другого выхода просто нет.

Эх, Ваня, в принципе можно бы обойтись и без подкреплений с фронта. В городе сейчас находятся десятки тысяч офицеров, а в Александровское училище по доброй воле явилось всего несколько сотен из них. Представляешь, приходилось ходить по улицам и упрашивать всех встречных офицеров идти в училище, и записываться в добровольческие роты. Я лично вместе с юнкерами обходил некоторые кварталы в центре, искал по домовым книгам офицеров и просил их направиться в училище. Представляешь, многие отвечали, что они соблюдают нейтралитет, и происходящее их никоим образом не касается. Буржуазный и прочий зажиточный элемент также не торопится встать на свою собственную защиту, предпочитая отсиживаться по своим норам и выжидать, чем все закончится. Хотя большевики даже не считают нужным скрывать, что они с ними сделают в случае своей победы. Получается, что вся наша сила в юнкерах, горстке офицеров и учащейся молодежи. Они, что же, враги собственного народа? Просто у них свои убеждения, свои представления о будущем своей Родины. Я, может быть, и не слишком искушен в политике, но у меня создается такое впечатление, что борьба ведется отнюдь не по классовому принципу, о котором так любят говорить большевики, а по культурно-образовательному. Скажем так, что не очень грамотная и образованная часть общества, поддавшись дешевой демагогии большевиков, пошла стеной на более образованную часть общества, которая прекрасно понимает, какими печальными могут быть последствия этой демагогии.

Затем почти незаметно разговор двух приятелей переключился на воспоминания о годах, совместно проведенных ими в гимназии. В боевой обстановке воспоминания о курьезных случаях из прошлой, и как им теперь обоим казалось, счастливой и безмятежной жизни, были особенно приятными…

Не смотря на строжайший запрет посещать любые злачные заведения, гимназисты старших классов особого внимания на него не обращали. Иван вспомнил, как однажды они вдвоем заглянули в кафе на Тверской улице. Только друзья успели усесться за свободный столик, заказать бутылочку ликера «Шартрез» и бисквитные пирожные, как в следующее мгновение заметили директора гимназии, заходящего в кафе вместе со своей женой. Всем было прекрасно известно, что к подобным выходкам своих воспитанников он относится крайне отрицательно, поэтому эта история могла бы для них закончиться весьма плачевно. К счастью, директор их не заметил, и пока он искал свободный столик в противоположном конце зала, они успели незаметно выскользнуть на улицу.

В другой раз Борис предложил Ивану нанести визит одному своему знакомому, которого он охарактеризовал как молодого и очень талантливого поэта, подающего большие надежды. Честно говоря, Ивана особо не интересовало творчество этого неизвестного ему самородка, но по странному стечению обстоятельств тот жил как раз в том самом доме и в той же самой квартире, которую несколько лет назад снимала его любимая поэтесса Анна Ахматова. Иван не стал противиться искушения взглянуть на священные стены.

Поднявшись на второй этаж доходного дома на Сивцевом Вражке, еще на лестничной площадке друзья почувствовали давно устоявшийся запах табачного и спиртного перегара, доносившийся, как вскоре выяснилось, как раз из той квартиры, в которую они направлялись. Дверь им открыли только после долгих и настойчивых звонков в дверь. На пороге возник человек в потертой студенческой тужурке и штанах неопределенного цвета и фасона. Длинные светлые волосы с кудряшками придавали ему некоторое сходство с пуделем. Он долго смотрел на пришедших мутными пустыми глазами, очевидно, пытаясь понять, кто перед ним находится, а затем, очевидно, убедившись в полной бесперспективности подобного занятия, выдавил из себя, запинаясь:

— Вы… к… к кому?

Слегка удивленный, Борис в свою очередь переспросил его:

— Володя! Ты что, не узнаешь меня?

Иван понял, что перед ними как раз и стоит то самое молодое дарование, о котором ему рассказывал приятель, хотя, по всей видимости, оно на самом деле было не таким уж и молодым. На вид ему можно было дать примерно лет тридцать. Хозяин квартиры опять долго вглядывался в лица друзей, словно пытаясь вспомнить что-то. По всей видимости, его умственные потуги закончились полным фиаско, поскольку, в конце концов, он просто молча махнул рукой в сторону гостиной, откуда раздавался хор нестройных голосов. При желании этот жест можно было истолковать как приглашение в гости.

С первого же взгляда приятелям стало ясно, что в квартире уже давно шла тоскливая и беспробудная попойка. Стол был заставлен импровизированными пепельницами с окурками, между которыми стояли несколько полупустых бутылок с неопределенной жидкостью мутного цвета. Еще больше пустых бутылок и банок валялось под столом и в разных углах комнаты. При желании за закуску можно было принять разбросанные тут и там на столе хлебные корки.

Видимо, исчерпав все мыслимые и немыслимые поводы, хозяин и его гости в количестве четырех человек в данный момент справляли поминки по крысе, которую сам же хозяин и прибил сегодня утром, удачно метнув в нее тяжелым кожаным ботинком на толстой подошве.

Слово взял один из гостей:

— Хотя мы и не знали близко покойную, светлая память о ней навсегда останется в наших сердцах…

Когда присутствующие выпили за помин души погибшей крысы, слово взял другой гость:

— Хотелось бы верить, что она была достойным человеком, то есть, простите, крысой. Мы в полной мере разделяем скорбь ее родных и близких…

Потом еще кто-то говорил о предполагаемых достоинствах и добродетелях покойной крысы. После каждого подобного спича присутствующие выпивали не чокаясь. Вскоре Ивану и Борису наскучила эта трагикомедия, и они ушли по-английски, не прощаясь…

Воспоминания приятелей были прерваны страшным грохотом, от которого здание сильно тряхнуло.

Борис первым понял, что происходит:

— Ты смотри! Большевики артиллерию подтянули. Не иначе с Ходынки, больше неоткуда. Наверняка стреляют со стороны Страстной площади, для них это самая удобная позиция. Наше дело швах, против пушек нам долго не продержаться.