Эдит Саундерс - Сто дней Наполеона

• Название: Сто дней Наполеона
• Автор: Эдит Саундерс
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Тильманн, войска которого по численности многократно уступали французским (так как одна из его бригад отошла к Ватерлоо прежде, чем он понял, что Груши направляется к Вавру), тем не менее стоял насмерть. Он послал срочную депешу Блюхеру, сообщая, что его атакуют превосходящие силы противника и что он опасается, что не сможет их сдержать. Сообщение дошло до Блюхера между 5 и 6 часами вечера. Старый маршал и глава его штаба не смогли уделить ему должного внимания, поскольку сами были заняты своими насущными проблемами. "Пусть генерал Тильманн защищается, как только может, - сказал Гнейзенау адъютанту, который принес сообщение. - Его поражение в Вавре не будет иметь значения, если мы победим здесь".

Граф Эксбридж вновь вытеснил кавалерию Мийо и Лефевр-Денуэтта вниз, в долину, где Ней с огромным воодушевлением стал перестраивать их в том порядке, в котором им надлежало последовать за Келлерманом и Гюйо, которые сейчас были готовы вступить в бой. Собралось шесть эскадронов общей численностью около девяти тысяч человек. Увидев этот огромный отряд кавалеристов, собравшийся перед ними, солдаты передовой Веллингтона были поражены тем, что им предстояло выдержать еще более мощную кавалерийскую атаку, чем ранее. Они вновь оказались под мощным артиллерийским обстрелом, стрелки начали взбираться вверх по склону, поливая их огнем. Построились квадраты пехоты, артиллерия застыла на своих местах. Герцог Веллингтон дал приказ об укреплении линии обороны и косо поглядывал на два квадрата брауншвейгцев, размещенные перед гвардией Мейтленда, которые почти обезумели от страха и, казалось, были готовы сдаться в любой момент. Он приказал сэру Огастесу Фрейзеру, который командовал конной артиллерией, перевести вперед батарею Мерсера и расставить между ними.

Началась новая атака на линию обороны. Французская кавалерия медленно поднималась из долины: кирасиры, уланы, егеря и драгуны. Зрелище было великолепным, и за ним с восхищением наблюдали многие опытные солдаты. Шоу-Кеннеди пишет: "Третья атака кавалерии состояла из семидесяти семи эскадронов и являлась одним из самых мощных выступлений, которые когда-либо кавалерия предпринимала против пехоты в истории военных действий. Считается, что в ней было задействовано около 12 000 человек, а на линии между окрестностями Ла-Э-Сент и Угумоном, которые разделяло расстояние в тысячу ярдов, могла находиться лишь тысяча всадников, и, следовательно, двенадцать рядов, сгруппированных по двое, готовы были напасть на противостоящие им силы союзников. Если, помимо этого, обратить внимание на расстановку этих войск, славу их лидеров, становится очевидным, что мощь их впечатляла. Достаточно вспомнить, что наступать они должны были на линию фронта длиной в 500 ярдов, и им не нужно было приближаться вплотную к окрестностям как Угумона, так и Ла-Э-Сент; необходимо также помнить про страшнейший артиллерийский огонь, под прикрытием которого эта гигантская сила шла в атаку. Почти все пространство между Ла-Э-Сент и Угумоном было покрыто великолепной лавиной всадников; то, как они шли в атаку, соблюдая строжайшую дисциплину, было зрелищем величественным и впечатляющим". (Шоу-Кеннеди говорит о 12 000 кавалерии; Фортескью приводит цифру примерно в 19 000.}

Сэр Огастес Фрейзер поскакал к шотландцам, чтобы вести их на передовую. "К бою, вперед, скорее!" - кричал он. Мерсер пишет: "Мои отважные солдаты не произнесли ни слова, построившись, как то требовалось, колоннами по подразделениям, равняясь налево, вперив взоры в центр гребня холмов. "Бегом, марш!" - и мы побежали, стройно и размеренно, как на параде. Я ехал с Фрейзером, чье лицо, как у трубочиста, было черно от дыма, а рукав куртки на правой руке был разодран мушкетной пулей или картечью, которая лишь слегка его задела. Пока мы ехали, он рассказал мне, что неприятель собрал перед тем местом, куда он вел нас (примерно треть расстояния между Угумоном и дорогой на Шарлеруа), огромную массу тяжелой кавалерии и что, по всей вероятности, по прибытии на позиции мы будем немедленно атако-ваны".

Герцог Веллингтон, ожидавший прибытия войск, заметил: "Да! Именно так и должна двигаться конная артиллерия". Английские полевые батареи были гораздо мощнее французских; они были значительно мобильнее, с хорошо обученными расчетами и строгой дисциплиной. Пушки Наполеона было очень трудно передвигать по болотистой местности, а батареи Веллингтона можно было быстро перевозить на слабые точки линии обороны. Это техническое усовершенствование в значительной степени компенсировало тот факт, что у французов стояло в поле намного больше пушек, чем у англичан.

Позиции, к которым сейчас приближались войска Мерсера, были расположены прямо между квадратами брауншвейгской пехоты. Батареи по большей части стояли вдоль края позиций, перед пехотой, улица проходила позади них, шотландцы располагались на обратной стороне склона, перед которым двумя-тремя футами ниже проходила улица. Позади нее расстилалось плато шириной в сорок-пятьдесят ярдов, затем земля шла под уклон в долину, разделявшую две армии.

На тот момент брауншвейгские квадраты заметно поредели; они попали под мощный огонь, и появилось много раненых. Ежеминутно выстрелы оставляли в них большие бреши, которые, пишет Мерсер, "сержанты и офицеры быстро и энергично заполняли, сталкивая солдат вместе, иногда поколачивая их, заставляя пошевеливаться". Эти подразделения брауншвейгцев состояли из очень молодых солдат, которые сейчас были обозлены и напуганы одновременно. Мерсер называет их просто детьми, казалось, среди рядовых не было никого старше восемнадцати.

Шотландцы поднялись на свои позиции на обратной стороне склона, сэр Огастес Фрейзер проинструктировал Мерсера не рисковать своими солдатами и отступать вместе с пехотой, если кавалерия доберется до линии обороны. Герцог дал определенный приказ на этот счет, сказал он и уехал. Мерсер пишет: "Мы дышали иной атмосферой, воздух был невыносимо горячим, как из печи. Нас окутывал густой дым, непрестанный рев пушек и мушкетов сплетался вокруг нас в странный зудящий звук, подобный тому, что в летний день издают мириады насекомых; земля вокруг была изрыта снарядами, и град снарядов и пуль был настолько плотен, что казалось, если вытянуть руку, ее тут же оторвет".

Ведущие подразделения едва достигли интервала между двумя квадратами, когда Мерсер заметил приближавшегося неприятеля: "Мощная колонна кавалерии, состоявшая из гренадеров и кирасиров, поднялась на плато и надвигалась на нас быстрой иноходью, так что нам едва хватало времени даже для того, чтобы вступить в бой, и если бы колонны нас окружили, мы бы, несомненно, погибли.

Однако была дана команда действовать, и каждая пушка скоро и поочередно издавала залп; одновременно давали слабый и бессвязный залп два квадрата пехоты; они были в таком состоянии, что я сразу понял, что их ждет расформирование".

Взглянув на квадраты, он понял, что придется не подчиниться приказам герцога. Было бы безумием искать укрытия среди этих перепуганных новичков. Как только они увидят, что артиллеристы бегут от своих пушек, они развернутся и сами обратятся в бегство. "В подобном положении лучше было погибнуть рядом со своим орудием, нежели довести до этого. Наше отношение, похоже, немного их подбодрило, их взгляды были направлены на нас, это действительно было их удачей, поскольку если бы не мы, в их участи можно было бы не сомневаться".

К первой линии, с боевым кличем "Vive l'Empereur!", приближалась вся кавалерия Наполеона. Раздавался мерный топот тысяч лошадиных копыт, ревели английские пушки. Шотландцы стояли лицом к лицу с конными гренадерами и кирасирами, и казалось, что ничто не может спасти их от гибели. Пушки начали стрелять, что повлекло за собой гигантское кровопролитие, но французы продолжали медленно наступать, пока остававшееся до них пространство не оказалось немногим более ширины линии. Однако оно заполнялось ими все плотнее и плотнее, так что вскоре им стало трудно продвигаться вперед. Пушки, палившие с очень близкого расстояния, сеяли в их рядах панику, и внезапно, как по волшебству, всадники, вместо того чтобы окружить артиллеристов и предать их смерти, смешались, развернулись и побежали. Что было дальше, пишет Мерсер, не поддается никакому описанию: "В течение нескольких минут они пытались пересечь плато, под нашим непрестанным огнем, последствия чего были поистине страшны, поскольку каждая из (девяти) наших пушек была заряжена ядром и картечью, которые с такого близкого расстояния и возвышения, на котором они стояли, должны были возыметь действие.

Многие, вместо того чтобы искать спасения в отступлении, мудро решили прорваться сквозь интервалы между пушками и прошли так же, как и многие до них; но подавляющее большинство, отчаянно выбираясь из затора перед самой батареей, пробивалось вперед сквозь свои собственные ряды, и в этой борьбе они часто дрались между собой. Наконец остатки этой непобедимой колонны нашли укрытие за склоном холма, оставив плато усеянным телами их убитых и раненых, и тогда мы прекратили стрельбу, чтобы наши солдаты, изнуренные этими испытаниями, могли отдохнуть и перевести дух перед следующей атакой, которая, как нам было видно, была на подходе, поскольку отступавшие продвинулись совсем недалеко вниз по холму, так что над выступами гребня нам были видны высокие шапки гренадеров".