Арон Залкинд - Педология: Утопия и реальность

• Название: Педология: Утопия и реальность
• Автор: Арон Залкинд
• Издательство: Аграф
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-7784-0142-6

Залкинд А. Б. (1889–1936) — один из ведущих педологов в послереволюционной России В книге представлены основные труды А. Б. Залкинда, посвященные педологии и запрещенные после партийного постановления «О педологических извращениях в системе Наркомпроса» (1936). Книга представляет собой яркий историко-культурный документ благодаря сочетанию искренней апологии коллективизма, психологической проницательности и удивительного языка, сходного с языком знаменитых художественных антиутопий.

Издание адресовано педагогам, психологам и философам, а также всем, интересующимся отечественной историей.

---

Отсюда — особая глава именно в нашей массовой мозговой гигиене — глава о гигиене речи. Глава эта тем более существенна, что речь, помимо совершенно исключительного социально-активирующего ее значения, имеет еще и непосредственно «производственное» влияние на самую мозговую продукцию: речевые этапы — это зачастую наиболее творчески насыщенные и творчески толкающие, тренирующие эпизоды мозговой работы. Напрасно так мало думает мозговик о гигиене речи.

Однако вместе с тем речь оказывается одним из наиболее сильных дезорганизующих факторов для дыхательного акта, и гигиена речи в основе своей является гигиеной дыхания.

Верхняя часть дыхательного аппарата, напряженно занятая речевым актом, оказывается вырванной из колеи систематизированного дыхания. Дыхание оказывается в руках речи, в руках речевого темпа, эмоциональных зигзагов речи, силы голосового нажима и т. д.

Конечно, известная часть дыхательного процесса, к счастью, ускользает из-под этого непрошенного вмешательства (глубоко наследственные, безусловные дыхательные автоматизмы), однако опасно было бы преуменьшать действительную роль речевого давления на дыхательный акт. Поверхностное, прерывистое, спазматическое дыхание — слишком частое и вреднейшее свойство наших «говорунов», особенно же публичных ораторов, находящихся в состоянии эмоционального взрыва или депрессии — «по положению» и непрерывно ломающих налаженную дыхательную систему.

Мы имеем десятки точно проверенных опытов, в которых твердо уяснилось, что подобные длительные речевые выступления в эмоциональной обстановке (да и не только в эмоциональной) буквально потрясали весь организм, и в первую очередь — вследствие дыхательной неналаженности. Нарушения ритма и глубины дыхания коверкают весь сердечно-сосудистый тонус, извращают кровераспределение в теле, и раньше всего, — в черепе, непомерно нагружают сердечную мышцу, способствуют накоплению застойных явлений и т. д… и т. д. — со всеми общими и частными, отсюда идущими последствиями.

Сюда надо добавить и специальный удар, идущий от сильной эмоции и достающийся главным образом эндокринному аппарату (железам внутренней секреции), испытывающему при этом значительные изменения к своей деятельности: то повышение, то — обратно — понижение соковыделительной работы, срыв ее качества и пр. Сорванное дыхание дает этому «эндокринному шатанию» дополнительный сильнейший удар, и страдающим объектом прежде всего здесь оказывается центральная нервная система — мозговая кора в первую очередь. Ясно, что страдает при этом сильнейшим образом и самый процесс мышления, ради которого и силами которого живет речь.

«Режим речи» заключается раньше всего в той автоматизации углубленного, урегулированного дыхательного акта, о которой мы только что детально говорили. Настойчивый общий тренаж дыхания сделает дыхательный аппарат гораздо более сопротивляемым и при тех дезорганизующих ударах, которые наносит дыханию речь. Тренированное в целом дыхание не так легко поколебать. Однако речь требует и своих специальных гигиенических подходов.

Перед интенсивными речевыми проявлениями необходимо всемерно усилить «дыхательное питание» организма. Готовясь к длительной и сложной речи, надо всячески усилить, углубить дыхательные акты (в прогулках, в особых приемах и т. д.), надо втолкнуть в легкие максимум свежего воздуха (следить особо внимательно за окнами, форточками, чаще быть на улице), всячески ослабить механические препятствия к дыханию (газы, запоры, стягивающая одежда и пр.: см. выше). Во время речевого акта использовать все возможности контроля за дыханием: говорить размеренно, в частые логические паузы вкладывая более глубокие вздохи.

Темп речи не ускорять без специальной агитационной в том нужды; не захлебываться в «ораторском соку», так как более медленная речь (относительно медленная: слишком медленная речь — тормоз для внимания аудитории) — наилучшее условие регулярного и глубокого дыхания. Не увлекаться длительными речами или же, во всяком случае, каждые 50–60 минут — делать 10-минутные антракты, используя их для дыхательной компенсации, кстати, озаботившись и о дыхательной разгрузке аудитории (открыть окна, не боясь сквозняка). В аудиторном помещении обеспечить максимальные возможности свежего воздуха как до выступления, так и во время речи. Перед речью не наедаться, освободиться от всех моментов, механически мешающих дыханию (узкий воротник и кушак, тяжелая, стягивающая одежда и пр.).

Большое значение имеет специальная речевая тренировка — обучение громкой речи при рациональном дыхании. Можно провести эту тренировку и без особого инструктора, если доверять своему вниманию и настойчивости.

Лица, сделавшие все нужное в области общего дыхательного тренажа и в области специально-речевой тренировки, приобретают в небольшой срок автоматический навык правильно дыхательно построенной речи: правильное дыхание, даже при самой сложной речи, удается им тогда без особого усилия внимания, — совершенно свободно, легко приходит к ним «по наитию», без той назойливой, непрерывной слежки за собою, которая так надоедает в первые месяцы «дыхательных испытаний». Настойчивость многократно вознаграждается результатами.

VII

ГИГИЕНА ПИТАНИЯ УМСТВЕННОГО РАБОТНИКА.

УМСТВЕННАЯ РАБОТА, В ОТЛИЧИЕ ОТ МУСКУЛЬНОЙ, ПОГЛОЩАЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШЕ БЕЛКОВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ, МИНЕРАЛЬНЫХ СОЛЕЙ И ТРЕБУЕТ ОСОБО УСИЛЕННОГО ВИТАМИНИРОВАНИЯ ПИЩИ.

Умственная работа не сопровождается таким усиленным выделением тепла, как это наблюдается при мускульном труде. Если мозг слегка нагревается при умственном напряжении (прилив крови, усиление в нем обмена), организм в целом, наоборот, даже слегка понижает свою температуру, что объясняется общей неподвижностью, ослабленным дыханием и вытекающим отсюда замедленным сгоранием, дряблым окислением. Поэтому ясно, что в состав пищи умственного работника, при серьезном, конечно, учете калорийных элементов пищи (т. е. элементов, выделяющих тепло, содержащих в себе тепловые единицы), особое внимание должно быть обращено на состав, связанный с распадом работающей нервной клетки, т. е. на белки и фосфорийные соли.

Самая напряженная умственная работа связана с выделением тепла чуть ли не вдесятеро меньшим, чем это наблюдается при самой напряженной мышечной работе. Даже если приучить мозговика к культуре движений и дыхания, что приведет к усиленному кровообращению и обмену, все же дополнительный химический специфизм скажется в белковисто-солевых тратах, которые потребуют и особого дополнительного пищевого возмещения.

Однако одним механическим сочетанием, в определенной количественной пропорции, элементов белка, минеральных солей и пр. проблемы нервно-мозгового питания разрешить нельзя. Затрачивается живая часть наиболее дорогой ткани тела — нервной, — и возмещение ее необходимо также и в качественной плоскости.

Как ни рационализируй дыхание и движения (а тут, как мы знаем, мозговик пока еще очень далек от идеала), — все же качественный дефект, нанесенный нервной клетке работой, целиком этой общей рационализацией и количественной комбинацией пищевого химизма не может быть восполнен. Требуется еще и пища, нервно энергизирующая по самому своему качеству, как бы электрифицирующая нервную систему своим составом. Такой пищей являются продукты, богатые витаминами — особыми «пищевыми электрификаторами».

Вся проблема питания в наше время радикально перестраивается под знаменем «витаминной революции» (витамины открыты недавно), но самым жадным клиентом витаминоза должен быть, с одной стороны, ребенок (наиболее биологически дорогие процессы роста), с другой стороны — работник умственного труда (наиболее дорогие рабочие затраты).

Мы только что указывали на специфизм пищеварительных процессов и обмена веществ у мозгового работника. Отсюда — три основных принципа питания, обязательные для сохранения рабочей продуктивности и здоровья: 1) специальный состав пищи; 2) место питания в общем режиме дня; 3) сопутствующие процедуры, способствующие энергизации пищеварения.

Часто мозговых гигиенистов обвиняют в особом «социальном» пристрастии к умственным работникам: «Ваша мозговая гигиена воспитывает барина, сибарита, вкусёну, привередника». Из вышеизложенного материала, опирающегося на точные опыты и наблюдения, вполне ясно, что именно тип напряженной мозговой работы требует этого «пристрастия» (конечно, не социального, а биологического). Машина качественно совершенно особого типа по-особому должна и отапливаться.

Физический труд, нормально организованный, развивает большое количество тепла, ускоряет кровообращение, усиливает обмен веществ, способствует (при нормальной нагрузке) выделению желудочного сока, подталкивает двигательные процессы в кишечнике и т. д. Между тем умственная работа, доставленная в обычные современные условия, создает как раз обратные результаты: тепла выделяется ничтожное количество, иногда температура тела даже несколько падает после напряженного мозгового труда, кровообращение и обмен замедляются, пищеварительные процессы подавляются. Ясно, что их химические траты здесь специфичны и подталкиватели пищеварения здесь тоже нужны особые.