Ульрих Бехер - Охота на сурков

• Название: Охота на сурков
• Автор: Ульрих Бехер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1976

Во многом автобиографичный, роман «Охота на сурков» посвящён жизни австрийского писателя-антифашиста в эмиграции в Швейцарии после аншлюса Австрии в 1936 г.

---

— Это не был путч, — замечание, которое я обронил, оказалось моим предпоследним замечанием в специальном справочном агентстве «Випдобона».

— Пусть так! Когда вы, республиканцы-шуцбундовцы, пошли на баррикады — заметь, я придерживаюсь вашей манеры выражаться, — то ваш начальник штаба майор Эйфлер — отмечаю с одобрением, что он ариец, — сидел уже за решеткой. Если бы он был на свободе, кто знает, может быть, тогда в феврале вы бы победили дольфусовцев. Видишь ли, времена великого полководца Иошуа и труб иерихонских давно прошли, а также времена халдея Навуходоносора, который завоевал Иерусалим, чтобы повести своих кровных родичей в так называемое вавилонское пленение, где они чувствовали себя как рыба в воде и вовсе не желали возвращаться домой. Но как бы то ни было, ваш майор Эйфлер, начальник штаба шуцбунда и притом ариец, как я уже с удовлетворением отметил, сидел в тюряге, и посему ваше верховное командование состояло из доктора Отто Бауэра и доктора Юлиуса Дейча. Из двух халдеев. Тем самым ваше поражение было предрешено. À propos, у них, видимо, была отличная командная землянка: вилла около часовни «Пряха у Креста» — они отсиживались там, пока вы, шуц-бундовцы, проливали свою кровь в городах и весях. Как видишь, я неплохо информирован по всем линиям. Ваше поражение было предрешено, ибо халдейские стратеги не могут наладить настоящий контакт с, э-э-э-э, нехалдейской массой, которую они имеют наглость вести за собой. Вот почему халдеи проиграют и заключительную битву в этой, длящейся уже четыре тысячелетия войне. Не криви душой, старый товарищ, признайся, что благодаря моим доводам все твое мировоззрение рухнуло. Не правда ли?

Алюминиевый кофейник продолжал петь фальцетом, я в последний раз бросил взгляд на своего хозяина — он стоял вытянувшись во фрунт позади письменного стола-монстра перед плакатом Отечественного фронта (ДРУГ, ГЛЯДИ В ОБА! КРАСНО-БЕЛО-КРАСНОЕ — НАШ ДЕВИЗ ДО ГРОБА!); плакат этот был ложью во спасение, рядом с ним красовался портрет старого монарха — еще одна ложь во спасение, — а по бокам тянулись полки, забитые черными картотечными ящиками, и во всех без исключения ящиках были потенциальные смертные приговоры; кофейник свистел, Лаймгрубер наклонился вперед, сильно наклонился; его сверкающий под стеклом монокля глаз, казалось, безжизненно застыл, зато другой глаз смотрел на меня завораживающе и вместе с тем страстно выжидающе. Да, он опять претерпел метаморфозу, снова превратился в гипнотизера, на сей раз в одноглазого, а кофейник по-прежнему свистел, и его свист заглушал потрескивание железной печурки, жар и чад которой я почувствовал, не спеша проходя мимо нее к двери и громко декламируя через плечо:

— Ты, Генрих, страх внушаешь мне…

— Стой! — Голос Лаймгрубера, привыкшего отдавать команды на плацу, загремел еще громче. — Ты не уйдешь! Без моего разрешения еще никто не покидал эту комнату. Слышишь! Ни с места! Я уже сказал тебе, что ты в моей власти, ты и впрямь в моей власти!! — Его рев заглушил изматывающий нервы, непрерывный астматический свисток кофейника; потом за моей спиной раздался стук, как будто кто-то рывком открыл ящик, но я не оглянулся.

— А ну посмотри! Думаешь, у частного детектива, работающего по лицензии, нет оружия? Думаешь, если я пристрелю тебя как бешеную собаку из своего «штейра», кто-нибудь услышит в доме, где одни только конторы, да еще после окончания рабочего дня? Могу ручаться — привратник, который сидит в своей каморке до десяти из-за жильцов пансиона на четвертом этаже, в стельку пьян!! А после я позвоню в полицейский участок на Бройнерштрассе и сообщу районному инспектору, что на меня, видного члена Отечественного фронта, напала банда красных подпольщиков, э-э-э… Совершила ночной налет на мою контору и что, застигнув красных на месте преступления, я уложил одного из них в порядке самообороны и только потом, к своему ужасу, обнаружил: убитый мой старый фронтовой товарищ… Не веришь, что они мне поверят?! Говорю в последний раз! Ни с места!!

Пока звучала эта словесная канонада, я шагал по линолеуму — дорога оказалась длиннее, чем я рассчитывал; наконец я дошел до двери с матовыми стеклами; у меня было неприятное и в то же время довольно странное чувство, будто спина моя отличная мишень для пуль, в голове знакомо стучало, но не очень сильно. Я нажал ручку и вышел в полутемный коридор, куда свет падал из комнаты; коридор обдал меня холодом и затхлостью; теперь я был в укрытии, хотя, конечно, Лаймгрубер мог ринуться за мной. Но он ничего не предпринял и, прислушавшись к его последнему мелодраматическому залпу, я понял, что этот иллюзионист, фокусник, маг и манипулятор в результате, так сказать, несчастного случая на производстве заколдовал самого себя и пригвоздил к письменному столу.

— Тррребла, от меня не убежишь! Я тебя все равно настигну!! Ты еще вернешься ко мне, старый фронтовой товарищ, вернешься живым или мертвым!!

Я не стал закрывать за собой парадную дверь агентства «Виндобона», спустился по тускло освещенной ледяной лестнице на первый этаж. За дверью швейцарской в кресле был виден бесформенный куль, это спал пьяный привратник. Парадное оказалось незапертым. Я вышел на Йордангассе навстречу редкой метели; за моей спиной и надо мной, где-то в призрачной дали, еле уловимо, тонко, по неотвязно свистел свисток.

7

Понедельник. День аттракциона ужасов. 16 ч. 05 м.

Перекинув вельветовую куртку через правое плечо, я шел туда, куда меня вело обоняние, словно охотничья собака, которая целиком полагается на свое чутье. В этот час я возлагал необычайно большие надежды на свое чутье. Я был охотничьей собакой, отбившейся от своры, перешедшей на сторону дичи. Поэтому я возлагал также необычайно большие надежды и на «вальтер». Подразделение Требла в составе одного человека отправилось в разведку на ничейную землю.

Вот оно свернуло с проселочной дороги на тропинку, устланную опавшими кедровыми иголками (здесь уже не было скамеек), и зашагало по направлению к округлой вершине ближнего холма. Прежде чем оно достигло лощины, также поросшей лесом, то есть центра Менчас-тридас, я бросил взгляд назад и сквозь просеку зафиксировал озеро Санкт-Морица; на просеке (берег озера был скрыт) никого и ничего не было видно: ни человека, ни зверя, ни дома, а на просматриваемой части озера я не обнаружил ни единой лодки; озеро казалось тихим по поговорке «в тихом омуте черти водятся», только время от времени водная гладь подергивалась бутылочного цвета рябью, как бы покрывалась мурашками, озеро знобило. Этот уголок природы напоминал Север — пейзаж с фиордами. Наверху, в узком просвете, виднелся кусок голого хребта, который венчал раздражающе чистый, безоблачный, неестественно синий, васильковый небосвод. Южный небосвод. Норвегия в Италии. Впрочем, итальянское небо так и не сумело вызвать улыбку у сурового фиорда.

Три огромные вороны плавно летели к просеке; они приближались очень медленно и безмолвно, еле-еле шевеля своими черными как смоль крыльями. Три Норны[269]. Впрочем, мифологические ассоциации были не к лицу разведгруппе.

Подразделение Требла, состоящее из одного бойца, осторожно зашагало по лощине, удаляясь от озера, а потом сошло с заброшенной тропы и, тяжело ступая, наудачу двинулось в глубь защищенной от ветра низины, оно шло почти беззвучно по мшистой почве; редко-редко когда под ногами хрустнет ветка. Идти без дороги оказалось совсем не трудно. Кедры росли не очень близко друг от друга; единственным препятствием служили более или менее крупные каменные глыбы, которые надо было огибать. Эти валуны, наверно, давным-давно откололись от горного массива Розач или же скатились с нависших горных круч, повалив при своем падении немало деревьев. Но раны уже давно затянулись, а бури нанесли на валуны перегной, на котором росли теперь кривоствольные деревца: стелющиеся сосны и ольхи, а также карликовые кедры. Дальше всех продвинулась глыба, на которой притулилась заблудив-шаяся Ксана; это было в ту холодную майскую ночь, когда мы получили известие о скоропостижной «кончине» Гропшейда в Дахау… Запрещенная тема для разведподразделения. А может, не запрещенная? Ведь то, что произошло с Гропшейдом, не в последнюю очередь побудило его двинуться в поход.

Лиственниц, которые были намного выше кедров, становилось все больше, их похожие на паутину, призрачные игольчатые, зелено-золотистые кроны напоминали об осени. Издали доносился монотонный шум; но ветра не было, и, значит, это не мог быть шум деревьев, вероятно, возле Квелленберга шумел водопад. Подразделение Требла в составе одного бойца крадучись обошло длинный, поросший зеленью обломок скалы и очутилось на маленькой полянке, на которой кое-где росли ольхи с морщинистыми стволами, и тут ему неожиданно открылась… одинокая могила.