Вера Копейко - Партнер для танго

• Название: Партнер для танго
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048542-0

Связь поколений, семейные традиции. Действуют ли эти понятия в наше время?

Молодость и красота являются главным оружием Ирины. К тому же она умна, воспитана и обеспечена. К чему же прислушиваться к наставлениям старших, жить по их законам и совершать те же ошибки?

Чувство захватывает ее с головой. Но любовь ли это или просто влечение плоти и рабство загнанной души?

Вот когда погоня за счастьем приводит в тупик. И только близкие люди по-прежнему готовы ПОНЯТЬ, ПРОСТИТЬ и ПРИНЯТЬ.

---

А ее? Сердце вдруг дернулось вверх, а потом, не достигнув высшего предела, сорвалось. Как подбитое.

— Заинька, я должен тебя расспросить… рассказать…

Она смотрела в его синие глаза. Он в ее — серо-синие. Говорят, люди с глазами похожего цвета видят мир одинаково. А у ее мужа глаза серые. У жены Глеба — какие? Глупая мысль, одернула она себя.

— Твой мобильник, — бросил он. — Быстро диктуй.

Зоя продиктовала.

Он наклонился к ней, поцеловал в щеку.

— Ты… танцуешь? — спросила она. Глупый вопрос. Ему столько же лет, сколько ей, подумала, едва вопрос отзвучал. — То есть, — она усмехнулась, — танцевал? После, я имею в виду.

— Пробовал. — Он кивнул. — Но не смог найти партнершу. — Он улыбнулся и взял ее за руки. Сжал. — А ты?

— То же самое. — Она ответила тихим пожатием. — Никто не подошел.

Засмеялись. Признание соединило их, почти как прежде. Не внешне, а глубоко внутри. А если бы снова, рвался вопрос, получилось бы? Может быть, он спросит?

— Мне жаль, но пора.

Глеб еще раз стиснул ее руки, троекратно приложился к щекам, окинул восхищенным взглядом и ушел.

Зоя Павловна постояла еще минуту, невидящим взглядом упершись в застеколье. Там сновали люди с чемоданами, сумками, катили машины, автобусы. Но разве она замечала их?

Наконец вернулась к своему чемодану. Девушка выполнила поручение, толкала чемодан на колесиках, искоса наблюдая за ними.

— Элегантный мужчина, — не удержалась она, когда Зоя Павловна вернулась.

Она кивнула.

— Как всегда, — не то согласилась, не то похвасталась.

Механически положила на стойку билет и паспорт, так же, не думая, прошла паспортный контроль. Она не зашла в дьюти-фри, хотя никогда не отказывала себе в удовольствии понюхать новые духи, побрызгать на запястье туалетной водой, мазнуть кремом руку из пробника. А потом, благоухая, отправиться к полкам с коробками конфет, рядами коньяков, вин, виски, джина и много чего еще, чтобы оторваться от обыденности и приготовиться к вылету в другие миры.

На этот раз Зоя Павловна встала возле окна, тщась отыскать на летном поле самолет, в котором отбудет Глеб в Германию. Он что, живет там? На самом деле?

Когда-то давно мать говорила, будто Глеб живет за границей. Зое хотелось узнать подробности — как, почему. Но она запрещала себе думать о нем.

Зачем? У нее другая жизнь, не самая плохая, между прочим. А то, что было… было давно. Почти не с ней. Да почему «почти»? На самом деле, без всякого «почти». Разве она — та же самая Зоя? Была Зуева, а теперь Зоя Русакова. Она живет не в Вятке, а в Москве. У нее муж, приличный человек, дочь. «У Зои есть все, о чем может мечтать нормальная женщина», — говорила мать по телефону своим подругам.

А ненормальная? — с внезапной злостью спросила себя Зоя. — О чем мечтает ненормальная женщина? Почему она не спрашивала мать об этом?

Она сама знала, потому и не спрашивала. Ненормальная думает о любви. О любви мать никогда не говорила. Она говорила другое: «Я знаю лучше, что нужно тебе». Но чтобы Зоя не выломилась из стройного плана, для нее намеченного, она бросила дочери такой козырь!

Зоя почувствовала, как неровно, словно хромая, застучало сердце. Так бывало всякий раз, когда она мысленно доходила до того момента… И в который — тысячный или стотысячный раз — спрашивала себя: то, что крикнула мать, — правда? Или удобная ложь — ложь во спасение? Мать была уверена: Зою нужно спасать. Увезти навсегда из серого города, из серой жизни. Туда, где другая жизнь, другие возможности, где блеск огней…

Не важно, что эти огни светят вовсе не тебе.

Да брось, это уж слишком, одернула она себя. Можно подумать, тебе никакие огни не светили. Не-ет, мать сконструировала жизнь дочери по всем инженерным правилам. В ней было все — и даже огни не только Москвы, но и нефтяных вышек в Южно-Китайском море…

Зоя Павловна усмехнулась.

Все было. А взамен мать забрала у нее любовь. К Глебу. Очень ловко и навсегда. Потом все пошло по плану.

Но сейчас, рассматривая из нынешнего дня прошлое, Зоя Павловна могла сказать точно: самым довольным жизнью человеком в их семье была мать.

На самом деле? А если мать обманула ее тогда, не значит ли это, что она взвалила на себя бремя, которое несла всю жизнь?

Зоя поежилась.

Взвалила его на себя ради удачно сложившейся — или сложенной — жизни дочери? Если так, то воистину материнской жертвенности нет предела.

Зоя Павловна снова вышла на балкон. Пытаясь следовать путем своей матери, она готова была руководить жизнью дочери, Ирины. Но то ли нет у нее инженерного дара, или дочь не похожа на нее, но Ирина давно не подпускает ее к своей жизни. И теперь, когда она переселилась к отцу в Вятку, Зоя Павловна почувствовала себя совершенно одинокой.

Так что это было, вся ее жизнь? «Жизнь на зависть», как называла мать? Или ее собственная ошибка? Ошибка в том, что она подчинилась воле матери?

Зоя Павловна почувствовала, как слезы сами собой, без помощи искусственной слезы, которую она капает постоянно от сухости глаз, потекли по щекам.

Ну вот, приехала, чтобы подумать на свободе о будущем, а зарылась в прошлое…

7

Сказать, что Зоя вышла замуж за Виктора Русакова поневоле, она не могла. А как ей завидовали девчонки в институтском общежитии!

— Зойка, ну ты и тихий омут! Да вы послушайте! — вопила самая близкая подруга. — Она не только вышла замуж за москвича с Ленинского проспекта! Она едет с ним куда?

— Куда? Куда? Куда? — Казалось, девичник проходил в курятнике, а не в общежитии на Ломоносовском проспекте. Пустые бутылки из-под выпитого вина топорщили зеленоватые горлышки среди пустых же тарелок. Табачный дым вился в предусмотрительно открытую форточку.

— Во Вье-е-ет-нам! Вот куда!

Тишина заполнила все вокруг, было слышно, как потрескивает бумажный фильтр на болгарских сигаретах. Казалось, тишина протиснулась сквозь бутылочные горлышки — стекло помутнело и стало цвета мороженого шпината, остатки которого лежали в большой керамической миске. Он только что исполнял роль гарнира к сосискам.

— О-о-о… — наконец общий выдох пробил тишину.

Все правда. Зоя Зуева, которой исполнилось девятнадцать лет, вышла замуж за Виктора Русакова, которому исполнилось тридцать четыре года.

Все правда. Она уезжала с ним на юг Вьетнама. Ему, метеорологу по специальности, предложили работать во Вьетсовпетро. Эта совместная советско-вьетнамская фирма добывает нефть на шельфе Южно-Китайского моря.

Все правда. Они едут на три года. А если получится — останутся еще.

Но можно ли сравнить восторг подруг с радостью матери?

— Ну вот… Ну вот… Всё… всё… — шептала Маргарита Федоровна в ритме свадебного марша.

Но, как теперь понимает Зоя, это «всё» означало еще одно: с Глебом Зотовым — всё. Тем, кто был Зоиным партнером по бальным танцам.

В студию бальных танцев мать привела ее сама, она хотела, чтобы девочка научилась красиво двигаться. В провинциальных городах родители до сих пор охотно отдают детей в школу танцев. Причем бальных. Всем хочется чего-то необыкновенно красивого. Они как будто надеются, что дети в латиноамериканских костюмах, обученные движениям из другой жизни, переведут их через провал, образованный обыденностью собственной жизни. В иные сферы, что ли…

Зависть, ревность, на которые обрекают они детей, будут после. Но непременно все они испытают краткие мгновения счастья победы.

В Москве танцами занимаются по другой причине, прицельно. Когда точно рассчитано, что можно получить с помощью танцев.

Зоя не просто научилась. Они с Глебом стали самой лучшей парой в аргентинском танго. Они занимали первые места, получали призы. Но чем старше становились, тем тревожней и напряженней делался материнский взгляд. Причем не только Зоиной матери, но и матери Глеба.

Мать Глеба, их учитель, тренер, однажды подошла к ним после выступления.

— Вы прекрасная пара, — похвалила она. — А знаете почему?

— Почему? — спросил Глеб, промокнув пот над верхней губой белым носовым платком. Потом приложил его ко лбу Зои, заметив капельки на бледной коже.

— Потому что вы невинная пара, — сказала мать Глеба. Оба смущенно потупили взгляд. — Философия танго, — продолжала мать Глеба, — одиночество. Во время танца, как я вам внушаю с самого начала, нельзя разговаривать. Нельзя улыбаться. Многие учителя запрещают партнерам смотреть друг на друга. Девушки закрывают глаза во время танца — нет ничего, кроме музыки и партнера. Почему? Именно поэтому.

Когда Зоя танцевала танго с Глебом, она всегда испытывала одно и то же чувство: ее тело — не ее, реальность исчезала. Вместо нее возникало что-то, для чего нет слов. Был миг для паузы — они замирали в объятиях, потом звучала музыка, дрожь невыносимо сладостная, бесконечная пронзала каждую клеточку. Они, эти клеточки, напрягались с такой невероятной силой, что, казалось, сейчас взорвутся и она вся вспыхнет! Раскаленные искры сожгут их. Ну и пусть!