Орландо де Руддер - Альфред Нобель

• Название: Альфред Нобель
• Автор: Орландо де Руддер
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1997. — 320 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00388-4

Мы знаем Альфреда Нобеля прежде всего как основателя знаменитой премии, и мало кому известно, что именно он изобрел динамит. Нобель был могущественным бизнесменом, а его изобретение оказало огромное влияние на развитие мировой промышленности. Нобель был поистине загадочным человеком: несмотря на свою замкнутость и любовь к одиночеству, ему удавалось быть в самом центре жизни 2-ой половины XIX века. Во Франции Нобеля обвинили в шпионаже, в Англии — в изготовлении подделок… Нобель был гениальным инженером; кроме того, он обожал орхидеи и был без ума от быстрой езды…

В этой книге читатель найдет рассказ о захватывающих событиях, которыми была насыщена жизнь Нобеля, жизнь действительно неординарная, ибо даже после его смерти душеприказчикам пришлось немало сделать, чтобы Нобелевская премия была основана.

Книга предлагается широкому кругу читателей.

---

Итак, Альфред Нобель вернулся в Швецию, чтобы работать со своим отцом. Он полагал, что в Швеции, где его отец начинал организацию производства, его изобретательный ум найдёт себе лучшее применение, чем на обыкновенном заводе в России.

Со времени отъезда Альфреда Нобеля из Стокгольма — напомним, что ему тогда было девять лет, — город совсем не изменился. Население выросло до 100 000 человек, но санитарные условия по-прежнему могли вызвать у стороннего наблюдателя ужас[11].

Крайняя урбанизация делала город малопригодным для жизни. Тринадцать островов, на которых располагался город, практически не имели пристаней, а неиспользуемое побережье со временем превратилось в огромную свалку, от которой распространялся невыносимый запах…

Старинные мощёные улицы, которые почти никогда не чистили, нередко затапливало. Тротуаров тогда не было и в помине: первые появятся лишь много лет спустя, около 1890 года. Пока же жителям города приходилось пробираться сквозь грязь, отбросы и нечистоты.

Не было в Стокгольме того времени ни водопровода, ни канализации, ни даже сточных канав. По ночам редкие фонари освещали лишь некоторые кварталы города — с наступлением вечера Стокгольм погружался в темноту, отчего прогулки по городу становились небезопасными. Впрочем, опасность попасть в руки, к бродягам или бандитам часто так и оставалась только возможной опасностью, поскольку у жителей Стокгольма не возникало желания гулять по смердящим улицам.

Как уже упоминалось, город был расположен на островах, и поэтому весельные лодки и баржи были единственным средством передвижения. Но горожане крайне редко покидали тот остров, на котором они жили.

В городе, как мы уже видели, царила антисанитария. Здесь можно было бы привести очень много фактов и свидетельств, но мы остановимся на одном: по воспоминаниям современников, зимой самые бедные жители города собирали конский навоз и складывали его в кучи, устраивая себе таким образом место для сна. Исходящее от навоза тепло было единственной для этих людей защитой от холода.

Таким увидел Стокгольм вернувшийся в Швецию в 1863 году Альфред Нобель.

Он приехал не просто так: необходимо было продолжать поиски способов, которые могли бы обезопасить использование и хранение нитроглицерина. А эта проблема волновала Нобеля ещё в Санкт-Петербурге, так как без её решения останавливались все дальнейшие исследования, а капиталовложения и попытки производства могли оказаться тщетными.

Отец и сын сняли в Хеленборге полуразрушенный дом и организовали там лабораторию и фабрику.

Взрыв в Хеленборге

Альфред и Эммануэль хранили огромное количество нитроглицерина. Казалось, что их поступки в то время были совершенно лишены какой бы то ни было осмотрительности.

И вот однажды, 3 сентября 1864 года, как раз в тот момент, когда Альфред Нобель беседовал с инженером Бломом, случилось то, чего следовало ожидать: 100 килограммов нитроглицерина, ожидавшие своей отправки, взорвались. Вот как сообщает об этом событии одна из газет:

«Этим утром, в 10. 30, жители нашего города были напуганы ужасным взрывом, настолько сильным, что стены домов начали дрожать, а окна — вплоть до Кунгсхольмена — разбились. Лишь позже стало известно, что этот взрыв произошёл на фабрике, принадлежащей инженеру Нобелю…

От деревянного здания, в котором располагалась фабрика, не осталось ничего, кроме множества обломков, разбросанных вокруг того места, где оно находилось…

Но самое страшное в этой катастрофе — это вид искалеченных человеческих тел. То, что одежда на них была порвана, не самое страшное; некоторые из погибших были обезглавлены взрывом, а кое-где можно было увидеть куски мяса, оторванного от костей. Там не было трупов в обычном понимании, лишь груды мяса и костей, не имеющих ничего общего с человеческими телами. Самого господина Нобеля во время взрыва на фабрике не было, но предполагают, что среди жертв взрыва — сын инженера».

Альфред, к счастью, отделался тогда лишь незначительными ранениями лица, нанесёнными осколками стекла и дерева. Но во время катастрофы погиб Эмиль. Ему было 20 лет, он был на каникулах и совсем недавно приехал из университета. Подверженный семейной напасти не менее остальных членов семьи, он как раз работал с нитроглицерином.

Когда следователи стали допрашивать Эммануэля и Альфреда о подробностях катастрофы, отец и сын заявили, что Эмиль не присутствовал при эксперименте. Они настаивали, что если соблюдать правила безопасности, то нитроглицерин не представляет никакой угрозы. И, наконец, они добавили, что взрыв на фабрике ещё раз доказывает, что нитроглицерин принесёт человечеству счастье!

Эта катастрофа надолго осталась в памяти горожан. Пройдёт не одно десятилетие, прежде чем в городе перестанут делить события на те, что произошли до взрыва у Нобеля, и те, что произошли позже.

Эммануэль был настолько потрясён происшедшим, что спустя две недели с ним случился удар, и остаток своей жизни, восемь долгих лет, он провёл практически не вставая с постели. Но вынужденная неподвижность никак не повлияла на активность его интеллектуальной жизни. Не покидая своей комнаты, он доводил до логического конца разнообразные проекты, иногда фантастические, иногда более реалистичные, но всегда опережавшие свой век.

Он вернулся к некоторым идеям, возникшим у него до отъезда в Россию, постоянно думал о безопасности своей родины и написал три книги, в которых, по его же определению, излагались «способы защиты нашей родимой страны от вражеских сил, превосходящих по числу, начиная с наших дней и в будущем, без дорогостоящих укреплений и больших потерь — как человеческих, так и материальных».

Эммануэль Нобель: акварелист, изобретатель, экономист

Все книги Эммануэля Нобеля были богато иллюстрированы. Текст сопровождался рисунками китайской тушью и акварелью, выполненными самим Нобелем: он, кроме прочего, умел неплохо рисовать. Бесспорно, многосторонний талант Нобеля был совершенно заслуженно отмечен русскими (хотя, конечно, не стоит забывать и о том, что именно он оказался причиной неприятностей со стокгольмской налоговой полицией — но «артистизм» Нобеля проявил себя тогда совсем с другой стороны).

Однако рисунки Нобеля не имеют ничего общего с работами других художников его времени: на последних мы видим в основном пейзажи в романтическом духе, тогда как Нобель — с завидной точностью и удивительным мастерством — изображает… мины. И он не только предлагает читателю изолированное схематичное изображение, которое можно найти в любой научной работе, но и пытается показать мины в реальной ситуации: он изображает мины в воде, а в перспективе — окружающие море горы и судно, проплывающее вдалеке… А ещё он рисует миноносцы — с людьми на борту, с лебёдками…

На других, уже совсем не технических рисунках Эммануэль изображает себя вместе с русским царём на испытаниях, прошедших около 1841 года. На одном из них Нобель и царь стоят совсем рядом на высоком холме и наблюдают за крушением корабля, который от взрыва переломился пополам. Сосна на переднем плане дополняет композицию, а справа, на мосту, расположились чиновники. Все эти рисунки снабжены многочисленными комментариями, часть которых — те, что сделаны по-французски, — принадлежит, видимо, перу Альфреда Нобеля.

Эти удивительные и не лишённые изящества работы, изображающие, как правило, изысканные пейзажи, вполне могли бы воплощать идеи мира и гармоничного существования. Люди на них выписаны очень искусно, их позы поразительно естественны… Да, могли бы, если бы не сноп огня и не дымный гейзер посреди этих лесов и мирных деревень.

Семья была глубоко потрясена случившимся, и лишь благодаря заботам и стараниям Андриетты жизнь в доме не остановилась. Впрочем, и Эммануэль не был исключением: он умел с пользой проводить свой вынужденный отдых, не позволяя себе ни минуты бездействия, которое так не сочеталось с его энергичным характером. Он не мог не изобретать.

В 1870 году, когда он обдумывал возможность использования отходов лесоперерабатывающей промышленности, в частности, опилок, в производстве товаров широкого потребления, ему пришла в голову мысль склеивать пластины дерева при помощи пара. Результатом этих размышлений стало пространное изложение, затрагивающее все выгоды, которые могло принести такое производство; он даже перечислил товары, которые оно могло бы выпускать, — домашнюю утварь, мебель, корзины. Он составил также несколько планов домов и судов, которые могли бы быть построены из таких материалов, снабдив эти планы обстоятельными комментариями, техническими инструкциями и советами по организации производства и даже торговли.

Но эти идеи не интересовали никого. А Эммануэль Нобель изобрёл не что иное, как фанеру, без которой теперь мы не сможем представить нашей жизни.