Патриция Маккиллип - День именования

• Название: День именования
• Автор: Патриция Маккиллип
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40612-8

В рассказе, добром и полном сострадания, автор говорит читателю, что если имя обладает особой силой — а так оно и есть! — то прежде, чем назваться им, нужно хорошенько убедиться, что оно и вправду тебе подходит.

Рассказ из антологии «Чёрная магия» («Wizards», 2007).

---

— Я вот думаю — может, что-то, связанное с воздухом? — нерешительно начала девушка. — Ветер?

— Анемон — цветок ветра? — тут же предложил Гриффит, и Эйверил зарделась.

— Пустельга? — сказала Тамара. Эйверил непонимающе взглянула на подругу. Та добавила: — Это такой сокол.

— Нет, думаю, я все-таки не сокол. Скорее уж… что-нибудь белое.

— Белый гусь? — подхватила практичная Дейдра. — Никто никогда не догадается.

— Конечно же лебедь, — вмешался Николаус. — Но это слишком очевидно. Как насчет белой цапли? Или полярной совы…

Эйверил выпрямилась.

— Но ведь это на самом деле не имена, верно? Не что-то глубоко личное, что характеризовало бы меня.

— Может, драгоценность какая-нибудь? — спросила Тамара. — Алмаз?

— Жемчужина, — негромко произнес Гриффит, чуть улыбнувшись и вызвав у Эйверил ответную улыбку.

— Да, скорее что-то в этом роде, — согласилась девушка.

Это было так интересно — подбирать идеальное имя для Эйверил, — что все позабыли о времени. Напомнила им об этом мать Гриффита; друзья поспешно разошлись, сгребая книги и ручки, заматываясь в длинные шелковые шарфы и предвидя холодный ужин и недовольных родителей.

— Останься, — обратился Гриффит к Эйверил; его глаза цвета жженого сахара излучали такие чары, что у девушки ноги приросли к порогу.

— Ну…

— Поужинаем вместе. Родители уходят. Я что-нибудь приготовлю.

— Мне надо позвонить…

— Позвони матери. Скажи ей, что мы работаем над одним проектом.

— Но мы ни над чем не работаем, — возразила Эйверил. Истинные волшебники во лжи не нуждаются.

— Нет, работаем, — заверил ее Гриффит со своей колдовской улыбкой. — Мы ищем тебе имя.

* * *

Эйверил и сама понимала, что вернулась домой позже допустимого. К счастью, мать уже устроила нагоняй отцу за его опоздание, и Эйверил просто была добавлена к общему списку жалоб. Девушка, все еще зачарованная, едва слушала родителей.

— Ты не понимаешь!.. — раздался голос матери. А потом: — Никакого внимания!..

— Извини, дорогая, — успокаивал отец. — Мне следовало позвонить, но я думал, что мы справимся с работой быстрее.

— Ужин безнадежно остыл…

— Извини, ма, — послушно повторила Эйверил.

— Если я не получу хоть чуть-чуть времени для себя, то тогда…

— После Дня именования. Обещаю.

— Дорогая, послушай, ему же всего четыре года. Он скоро угомонится и станет вести себя тише. Своди его в парк или еще куда.

Мать издала звук, напоминающий треск рвущейся ткани, — прелюдию к слезам. Отец распахнул объятия. Эйверил опустила сумку с книгами на пол и тихонько слиняла, думая о прощальном поцелуе Гриффита.

На следующее утро она удрала без завтрака, лишь на миг показавшись на глаза матери, которая умоляющим голосом говорила по телефону с агентством нянь. Феликс, сидевший за столом, занимался тем, что пытался вывернуть коробку геркулеса себе в тарелку.

— Пока, ма!

— Эйверил!

— До встречи! Только я не знаю, когда приду. Может, еще будет празднование. Сегодня День именования.

— Эйве… Феликс!

Эйверил закрыла за собой дверь, заглушая мягкий шелест «Фруктовых хлопьев», сыплющихся на пол.

Девушка успела пройти полквартала и уже выискивала в потоке студентов золотистые волосы Гриффита, как вспомнила о своей сумке с книгами. Она так и осталась валяться там, где Эйверил ее бросила, — на полу гостиной; утром все ее внимание оказалось сосредоточено на том, чтобы ускользнуть от житейской драмы, разворачивающейся на кухне. Девушка быстро повернула обратно, пытаясь сделаться невидимой, иначе мать, заметив ее, заведет все сначала. «Я ветер, — твердила она про себя, открывая дверь подъезда. — Я… я морская пена».

«Морская пена! Это же имя!» — с ликованием подумала Эйверил и, не став дожидаться лифта, помчалась наверх, перескакивая через две ступеньки. Белая, словно оперение лебедя, взлетающая на гребнях волн и переплетающаяся с ветром, вечно изящная и вечно непредсказуемая… Эйверил распахнула дверь, оставила ее открытой на случай поспешного отступления и влетела в квартиру — и тут что-то промчалось мимо нее и исчезло за дверью, настолько быстро, что осталось лишь ощущение узловатых конечностей и вспышки.

— Моя волшебная палочка!

Визгливый крик ударил Эйверил, словно заклинание; девушка резко затормозила. Она в ужасе осознала, что это не ее квартира. Она ввалилась не в ту дверь. Хозяйкой квартиры оказалась огромная, древняя и невероятно уродливая волшебница, не то ведьма, не то свихнувшаяся колдунья. Она выглядывала из-за котла, что булькал на огне, разведенном прямо на полу гостиной, и сверлила Эйверил негодующим взглядом.

— Ты выпустила моего грейлинга!

— Извините! — с трудом выдохнула Эйверил.

По стенам и потолку вились какие-то растения; они что-то шептали огромными листьями и, кажется, дрожали от ужаса.

— Так не стой тут, разинув рот, как дура! Верни его!

Эйверил сжала губы, пытаясь обрести подобие достоинства.

— Извините, — повторила она. Несмотря на все усилия, голос ее дрожал. — Мне пора в школу. Я просто вернулась за своими книгами, но, видимо, ошиблась этажом, — Девушка начала медленно отступать к двери. — Я просто… может, ваш грейлинг внизу, на лестнице? Я схожу посмотрю. Честное слово, я не дам ему выскочить из подъезда.

У нее из-за спины донеслись стук и лязганье запираемой тяжелой входной двери. Ведьма за своим котлом начала раздуваться, как воздушный шар. Ее клочковатые седые волосы встали дыбом; глаза, напоминающие на фоне морщинистой кожи отпечатки чьих-то пальцев, вымазанных в смоле, завращались и засверкали.

— Ты вернешь обратно моего грейлинга. Ты вернешь обратно мою волшебную палочку.

— Мне некогда!

— Ты их упустила. Ты их и вернешь.

— Мне пора на уроки! Сегодня мой День именования!

Даже такая дряхлая кошелка когда-то предвкушала свой День именования. Если в такой древности были имена.

— Ты. Вернешь. Мою. Волшебную. Палочку.

— Ладно, ладно, — пробормотала Эйверил. Главное — выбраться за дверь.

Темные глаза ведьмы превратились в щелочки.

— Пока ты не вернешь мою волшебную палочку и грейлинга, ты будешь невидимой. Никто тебя не сможет увидеть. Никто не услышит твой голос. Пока ты не вернешь моего грейлинга и мою волшебную палочку, даже собственное имя тебе не поможет.

— Но у меня нет времени, — еле слышно прошептала Эйверил; голос ее куда-то делся. — Мне нужно в школу.

— Тогда начинай прочесывать окрестности.

— Вы не можете так поступить! — Голос внезапно вернулся, высокий и пронзительный, как у закипевшего чайника со свистком. — Я лучшая ученица в классе! Мои учителя будут искать меня! Гриффит меня спасет!

— Иди!

Эйверил не смогла бы сказать, то ли это она двигалась, то ли это воздух вынес ее на лестничную площадку; дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной, вторя бормотанию ведьмы. На мгновение Эйверил остановилась; ее трясло, и в голове не было ни единой мысли. Потом она резко вдохнула: «Грейлинг!» — и стремительно помчалась вниз, перескакивая через две ступеньки зараз. А вдруг хранитель ведьмы все еще прячется где-нибудь внизу, в вестибюле?

Конечно же, его там не было.

Эйверил выскочила за дверь, лихорадочно пытаясь глядеть во все стороны сразу. Что этот самый грейлинг вообще из себя представляет? Она напрягла память, но ничего из курса «Легендарные существа» на ум не шло. Что он любит? Воду? Кроны высоких деревьев? Пещеры? Способен ли он разговаривать? Эйверил не имела ни малейшего понятия. Мешанина бледных, смахивающих на корни конечностей да какой-то зеленовато-желтый свет — вот и все, что ей запомнилось. Видимо, первое принадлежало грейлингу, а второе — спертой им волшебной палочке. Эйверил от всей души надеялась, что грейлинг не располагает силами, необходимыми для использования этого предмета.

Тут улицу, ведущую к школе, пересекла знакомая фигура.

— Тамара! — с облегчением позвала Эйверил.

Но стремительные шаги подруги не замедлились ни на йоту. Она сама окликнула кого-то; голос ее казался тихим и искаженным, словно бы раздавался из-под воды. Впереди обернулся темноволосый парень.

— Николаус! — Эйверил поспешила в их сторону. — Тамара!

Но никто не обратил на нее внимания. Они поздоровались друг с другом, а потом их нагнала Дейдра, ее рыжие волосы развевались. Друзья принялись возбужденно переговариваться и в конце концов огляделись по сторонам — они должны, просто-таки обязаны были увидеть Эйверил, которая бежала к ним, крича и размахивая руками.

Друзья выглядели озадаченно. Раздался удар колокола; его отзвуки, наползающие друг на друга, расходились с нарочитой медлительностью. Это был предупреждающий звонок: после первого колокола ворота запирались, и те, кто не успел войти, оставались снаружи. Все трое заторопились. Эйверил увидела в отдалении — сразу за воротами — Гриффита; он стоял, поджидая Николауса и девушек. Поджидая ее.