Нил Гейман - Чёрная магия

• Название: Чёрная магия
• Автор: Нил Гейман
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40612-8

Маги, шаманы, колдуны, знахари, прорицатели, ведуньи, чародеи, волшебники… Те, кто общается с духами и взывает к сокрытым силам, те, перед кем распахнуты древние загадки, те, кто способен видеть сразу в двух мирах — материальном мире и мире духов, те, кто может служить посредником между ними.

Иногда они доброжелательны и мудры, иногда — злы и вредоносны, а в некоторых случаях совмещают эти качества. Но кем бы ни были эти люди и какие бы ритуалы ни вершили, их таинственное ремесло всегда будоражило воображение…

---

Пока все это доходило до сознания Ручейка, на лице Жаворонка нарисовалось презрение, которое било не хуже пощечины.

— И у кого же теперь гордое лицо? — обратился к ней Ручеек.

Девушка резко отвернулась и стала спускаться по лестнице. Ручеек слышал, как ее босые ноги мягко скользят по ступенькам. Ему не нравился этот звук. От этого звука его бросало в дрожь. Ноги должны ступать по траве или земле, мягкой или утоптанной, или по камню — но не по дереву, распиленному на части и уложенному рядами. Это неестественно.

Ручеек посмотрел на соломенный тюфяк, который, видимо, служит постелью. Даже в полумраке — свет в комнатушку просачивался только через щели в крыше — нетрудно было разглядеть скачущих по тюфяку блох. Ручеек не имел ничего против блох, но не понимал, как они умудрились выжить, если в этом опасном месте никто прежде не спал.

Потом до него дошло. Кто-то жил здесь до недавнего времени. От предшественника эти блохи и остались. Если бы он, Ручеек, явился сюда чуть раньше или чуть позже, место было бы занято и он не получил бы работу.

Интересно, за что уволили его предшественника? Он попросил разрешения спать на земле? Или попытался учиться магии? Или с пренебрежением отозвался о чистоте Жаворонка? Насколько мог судить Ручеек, любой из этих проступков мог оказаться роковым.

Поскольку на улице было еще светло, а Ручеек так ничего и не ел — да и другие тоже, если судить по доносящимся с кухни запахам, — Ручеек решил, что ему не полагается спать прямо сейчас, хоть он и устал. Если он хочет поладить тут с окружающими, надо показать себя старательным работником — это был почти единственный способ отвратить гнев отца, так что, пожалуй, стоило потрудиться.

Сложность заключалась в том, что Ручеек понятия не имел, какую работу ему надлежит выполнять, а беспокоить кого-то вопросами не хотел. Но если не спросить…

Ладно, нет смысла сидеть и размышлять. Ручеек подошел к лестнице, поставил ногу на вторую сверху ступеньку и почувствовал, как та дрожит под ним. У Ручейка тут же закружилась голова, как будто он долго вертелся вокруг себя, как они играли в детстве — пока кого-нибудь не начинало тошнить.

Ручеек уселся на верхнюю ступеньку. Поручней на лестнице не имелось. Подниматься было довольно легко — он смотрел только на идущую впереди девушку, это зрелище приковывало внимание, и Ручеек практически не осознавал, что с обеих сторон от лестницы — обрыв. Теперь же у него не было ни спутника, ни перил, ничего, что отвлекло бы внимание. Поэтому Ручейку пришлось, сидя на ступеньке, вытягивать ноги вперед, а потом, не вставая, соскальзывать на следующую ступень.

Вторая лестница далась ему намного легче, постольку там с одной стороны была стена, да еще и перила вдобавок. Но дом дрожал, не переставая, и Ручеек почувствовал себя в безопасности, лишь добравшись до первого этажа.

Он понимал, что это глупо, что под этим этажом располагался подвал, а значит, он даже сейчас не в самом низу. Но видимо, ему достаточно было находиться на одном уровне с землей. Может, дело было в том, что балки пола лежали на каменном основании, а не на деревянном.

Как бы выяснить, в чем заключается его работа? И чтоб при этом не спрашивать у Жаворонка и не докучать Демвуру? Было ясно, что и лорда Брикеля ему беспокоить не следует.

В конце концов Ручеек отыскал по запаху кухню. Она представляла собой каменную постройку, располагавшуюся за главным зданием, достаточно далеко, чтобы, если вдруг кухня загорится, она не прихватила с собой дом, и достаточно близко, чтобы еда, поданная на стол, еще не успевала остыть, даже после того, как ее при самой холодной погоде пронесут через двор.

Оказалось, что поваров там двое: высокий, поджарый темноволосый мужчина и полная женщина с раскосыми глазами. Ручеек услышал, как мужчина называет ее Каплей — водяное имя, — а она его — Никвизом. Этого слова Ручеек не знал — имя Демвур также ни о чем ему не говорило. Общались повара негромко, и когда Ручеек вошел в высушенную огнем комнату — там было очень жарко, и ему подумалось, что тут и без печи готовить можно, — они продолжили, не обращая на него внимания.

— Готово.

— Соли хватит.

— Попробуй — сама увидишь.

— Старые.

— Но съедобные.

— Отлично.

Если б Ручеек их не видел, он бы вообще не понял, что это разговор, но он наблюдал, как женщина, прежде чем сказать «готово», протягивает мужчине что-то вроде большой ложки, только с дырками в дне, как мужчина трясет этой ложкой над котлом, над которым поднимается пар, и оттуда сыплются белые зернышки. «Соли хватит», — прозвучало после того, как мужчина второй раз встряхнул солонку. «Попробуй — сама увидишь» — заставило Каплю по дороге к своему котлу окунуть палец в котел Никвиза; женщина кивнула, а Никвиз еще раз встряхнул солонкой.

«Старые», — сказала она, взяв пару реп и скептически оглядев их. Никвиз даже не посмотрел в ту сторону — он в этот момент мелко нарезал лук, — должно быть, репу покупал он, поскольку его «но съедобные» прозвучало весомо. Потом Капля подошла к печи и извлекла из нее длинный противень с двумя круглыми буханками. «Отлично» — так она оценила хлеб.

Никто из них и вида не подал, что заметил Ручейка, но после того, как Никвиз отправил лук на горячую сковородку, отчего жир на ней зашипел, он произнес:

— Если ты явился просить объедки, то нет. Если же пришел красть, я обещаю тебе дизентерию.

— Меня только что приняли на работу, и я пришел спросить, не найдется ли для меня какого-нибудь поручения, — ответил Ручеек. — Меня зовут Ручеек.

— А ты готовить умеешь? — поинтересовалась Капля.

— Готовить всякий умеет, — вмешался Никвиз. — Просто забирайся в печь.

В первое мгновение Ручеек даже не сообразил, что это шутка — Капля даже не улыбнулась, — но потом оба повара не выдержали и затряслись от веселья, вызванного этим предложением.

— Мать никогда не подпускала меня к готовке. И к ножам. Мои сестры…

— Очаровательно, — перебила Капля, но тон ее не был дружелюбным.

— Отправь сову на крышу, — велел Никвиз, — пусть отпугивает птиц и мышей.

И они снова принялись за готовку.

«Я что, должен поймать сову? Или у них тут есть ручная?»

— Глянь на улице, — подсказала Капля. — Ее сбросило во время последней бури.

Ручеек вышел из кухни и обогнул здание почти полностью, прежде чем наткнуться на лежащую у стены каменную сову. Сова была искусно вырезана, а вдобавок еще и раскрашена, чтобы убедительнее пугать мышей и птиц, хотя Ручеек сильно сомневался, что птицы и крысы настолько глупы.

А еще сова была ужасно тяжелой. Ручеек сразу понял: повара решили, что он слишком маленький и не справится с этим поручением.

Но стены дома были каменными до самого верха, включая коньки кровли, а солома была настелена сверху, словно клок сена в кормушке. Сова, должно быть, восседала на коньке — присмотревшись, Ручеек увидел на противоположной стороне крыши вторую сову.

Ручейку пришлось попотеть, пока он поднимался по каменной стене, цепляясь лишь одной рукой, а второй прижимая к себе сову, но управился он вполне успешно благодаря тому, что был босиком. Не прошло и двух минут после того, как он подобрал сову, а он уже спустился. Птица со зловещим видом восседала на коньке крыши.

Ручеек вернулся в кухню.

— Что дальше делать? — поинтересовался он.

— Мы не просили тебя найти сову, — сказала Капля. — Ее нужно посадить на крышу.

— Уже готово, — сообщил Ручеек. — Что дальше?

Капля с достоинством выплыла из кухни — как будто это было делом обыденным. Пару секунд спустя она вернулась и снова принялась за готовку.

— Лопни мои глаза, — наконец подала она голос. — Парнишка, должно быть, умеет летать.

— Спорим, он оставил лестницу снаружи, и там она испортится, — произнес Никвиз.

— Лестницу? — удивился Ручеек.

Плавный танец готовки наконец-то остановился, повара посмотрели сначала на Ручейка, а потом друг на друга.

— Яйца часто бьешь? — обратился к Ручейку Никвиз.

— А разливаешь или просыпаешь что-нибудь? — добавила Капля.

— Не чаще других, — пожал плечами Ручеек. — Я не безрукий, но я не безупречен.

— Нам надо, чтобы ты был безупречен, — разочарованно заметил Никвиз.

— Лучше приставьте меня к работе, которую можно делать не совсем безупречно, — предложил Ручеек.

— Давай, — распорядилась Капля, бросив нож на разделочную доску и указав на груду перцев. — Смотри не порежься.

На протяжении следующего часа Ручеек резал и крошил перец и лук на гладких плитах гранита. Он быстро усвоил, что тереть глаза не следует. Ручеек много плакал и время от времени чихал. Глаза жгло. Но он приносил пользу. Он старался заслужить пропитание.

Потом повара выставили его из кухни, велев трижды вымыть руки с мылом, прежде чем браться мыть лицо — опять-таки с мылом, дочиста.