Яна Шерер - Мой внутренний Элвис

• Название: Мой внутренний Элвис
• Автор: Яна Шерер
• Издательство: Самокат
• Жанр: Детская проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91759-210-7

Элвис жив! Юная Антье, как и тысячи других поклонников короля рок-н-ролла, нисколько не сомневается в этом. И конечно же, она хочет отпраздновать свой шестнадцатый день рождения не где-нибудь, а в Грейсленде, на родине Элвиса. И вот удача: семья девушки собирается провести лето в Америке! Удастся ли Антье осуществить свою мечту и встретиться со своим кумиром?

«Мой внутренний Элвис» — роман молодой немецкой писательницы Яны Шерер, которой с необыкновенной точностью удалось описать период взросления: мечты, противоречивые чувства, свойственные подростковому возрасту, поиск своего места в жизни. А необычный стиль повествования, без сомнения, придется по душе не только юным читателям, но и их родителям: каждый наверняка узнает в главной героине себя.

---

— Что же это, к чертовой матери…

— Тревор Джонс! — выкрикивает женщина со списком.

Он вскакивает, свирепо смотрит на нас и идет на сцену. Потом оттуда доносится низкий гортанный голос: «Ты свела меня с ума-а-а!»

— Да, так оно все и было! — мы с Нелли хохочем.

— Чего тут смешного? — около нас усаживается Элвис в военной форме.

Мы с Нелли переглядываемся. Кажется, на нас сейчас обозлится еще один Элвис.

— М-м-м, ничего, — отвечаю я.

Элвис смеется.

— Какого Элвиса вы будете представлять?

— Какого Элвиса?

Он кивает.

— Ну да, какого Элвиса? — он тычет себе в грудь пальцем. — Я изображаю военного Элвиса, а он, — парень кивает на Элвиса в другом углу комнаты, одетого в гавайскую рубашку и с цветочной гирляндой на шее, — Элвиса из фильмов. А вот этот, перед нами — Элвиса в самом начале.

Этот Элвис одет в черный пиджак, короткие брюки, белые носки и лаковые ботинки. Элвис в военной форме откидывается к стене.

— Если вам интересно мое мнение, то я скажу: уж слишком много Элвисов в концертных комбинезонах. Особенно в этом году — все просто забито ими. И когда они все поймут, что Элвис в концертном комбинезоне — это совершенно старомодно? Вы знаете, сколько было в мире двойников Элвиса, когда он только-только умер?

Парень напряженно глядит на нас.

— Ни одного? — говорит Нелли.

Элвис в военной форме качает головой.

— Тридцать семь по всему миру. А как вы думаете, сколько их было в девяносто третьем году?

Мы с Нелли молчим.

— Сорок восемь тысяч! Знаете, во что превратилась эта цифра в две тысячи десятом? — он задерживает дыхание. — Она превратилась, — шепчет он, — в два с половиной миллиарда двойников Элвиса! И почти все одеты в концертные комбинезоны!

Последнее предложение он почти выкрикивает, а потом придвигается к нам совсем близко.

— Хотите дружеский совет? Изображайте Элвиса в стиле госпел. Это настоящая рыночная ниша.

— Кэмдхауз, Мэтт! — выкрикивает женщина.

Элвис в военной форме встает.

— Удачи!

— Вам тоже! — говорит Нелли.

И он исчезает. Секунду спустя со сцены раздается «Muss i denn, muss i denn zum Städtele hinaus» — из «Деревянного сердца» Элвиса, припев которого тот пел по-немецки.

Я смеюсь.

— Два с половиной миллиарда двойников Элвиса! Почти каждый третий человек в мире имитирует Элвиса! К сожалению, нас с тобой лишь двое.

Нелли серьезно смотрит на меня.

— Ты хочешь сказать, тут проходит конкурс двойников? Он же называется конкурсом песен!

И хотя я утешаю Нелли, мне самой как-то не по себе. Если тут и вправду выбирают лучшего Элвиса, то мы пропали. Совсем пропали. Они закидают нас гнилыми бананами. Или еще чем похуже.

— У нас даже нет костюмов! — ноет Нелли.

— А вот и есть! — я роюсь в рюкзаке и достаю бесплатный пакет Элвиса. — Есть!

Нелли смотрит на все это скептически, но тоже достает свои очки и парик и надевает. Мы поправляем друг другу бакенбарды, и тут я вспоминаю про записку, которую мне дал Пит. Роюсь в рюкзаке и нахожу ее в самом низу, совершенно скомканную. Разглаживаю и протягиваю Нелли.

— Пой вот это.

Нелли читает.

— Что это?

— Пой, если мы это споем, то точно победим!

Нелли читает и качает головой, а потом женщина со списком выкрикивает: «Шрёдер, Антье!» Мы с Нелли смотрим друг на друга, встаем и идем на сцену.

Стоять на сцене перед сотнями людей — это то же самое, когда на тебя вдруг орет папа. Я впадаю в транс и вижу мелочи, которые совершенно не важны сейчас: к примеру, подставка для микрофона стоит чуть криво, а сцену не мешало бы подмести хорошенечко. Потом я говорю: «Вперед», беру Нелли за руку и иду в центр сцены, к микрофонам.

Кто-то протягивает мне кабель, чтобы я воткнула его в гитару. Мы с Нелли стоим у микрофонов и молчим. Странно, со стороны это всегда выглядит очень организованно — кажется, где-то сидит куча людей, которые подают музыкантам знак начинать, а на самом деле ты просто стоишь и мысленно даешь себе пинка, чтоб запеть.

Я смотрю на Нелли. У нее в руках записка Пита, она вся дрожит. Перевожу взгляд на зрителей. Они просто стоят и вовсе не выглядят недружелюбно — по крайней мере те, лица которых я могу рассмотреть, в передних рядах. Многие из них переодеты Элвисами, с бакенбардами и в солнечных очках, в костюмах с блестками, и я думаю поэтому: «Куда правильнее было бы, если бы на сцене было больше Элвисов, чем в публике, а не наоборот». И тут же вспоминаю, что сейчас-то как раз мы с Нелли те самые Элвисы, что стоят на сцене, и я ударяю по струнам.

И ничего не слышу.

Неужели гитару не подключили?

Я оборачиваюсь и вижу женщину со списком, она поднимает большие пальцы и улыбается — и поэтому я играю дальше. А потом Нелли поет. «…Я попал в ловушку, и не могу выбраться — запутался в колючей проволоке на границе…» «Статуя Свободы, неужели ты не видишь…» — подпеваю я и ныряю в песню. Я не слышу ни себя, ни гитару, но мне слышно, как поет Нелли, и этого вполне достаточно.

У нее очень красивый, чистый голос. Люди уплывают куда-то, я вижу только Нелли и слышу ее голос. Перед последней строфой я на мгновение поднимаю голову — на зрителей. Они тихо стоят, слушают и смотрят на нас.

А потом вдруг в этом море солнечных очков и чубов «под Элвиса» я вижу пожилого мужчину в синей бейсболке.

— Мистер Пресли! — кричу я. — Мистер Пресли!

— Ага, вот он я! — кричат Элвисы в зале, кто-то смеется.

А остальные молча смотрят на сцену. Нелли закончила петь. Мужчина растворяется в толпе.

— Мистер Пресли! — кричу я. — Мне очень надо с вами поговорить, вы… вы очень нужны мне!

Потом сую Нелли в руки гитару и спрыгиваю со сцены.

Падаю, поднимаюсь, проталкиваюсь сквозь толпу у сцены. Люди не хотят посторониться, они толкают меня и ругаются, когда я наступаю им на ноги. Но мне во что бы то ни стало надо туда, за ним.

Выбравшись из толпы, я бегу со всех сил. Между павильонами, набитыми сувенирами Элвиса под завязку, и Грейслендом — широкая двухполосная улица, по ней мы ехали сюда на труповозке.

Мимо проносятся машины и грузовики, непонятно, как мне оказаться на другой стороне.

И вдруг на секунду улица оказывается совсем пустой.

Не раздумывая, я бегу. Перебегаю дорогу, и за спиной она вновь взрывается звуками.

А впереди, за коваными воротами, он — Грейсленд.

Из светлого камня, с белыми колоннами и зелеными ставнями. Точно такой же, как по телевизору. Бегу что есть сил туда. Женщина на входе словно не замечает меня.

Вбежав в дом, я на секунду задерживаю дыхание. Здесь совсем тихо, кроме меня вокруг — никого. Я знаю, на что тут можно посмотреть, знаю, что можно пойти в кинозал, в спальню матери Элвиса, в кухню, но я бегу мимо. Мне надо в Комнату джунглей. По лестнице вниз — и я в зелени: зеленый ковер, зеленые шторы, зеленые плюшевые диваны.

А на одном из диванов сидит пожилой мужчина в синей бейсболке.

— Привет, мистер Пресли, — выпаливаю я.

Он оборачивается.

— Привет, Антье.

И я просто стою и смотрю на него.

Элвис указывает на место рядом с собой. Когда я усаживаюсь на диван, он приобнимает меня.

— Добро пожаловать в Грейсленд. Что тебе предложить? Что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

Мне хочется только смотреть на него, бесконечно, на его глаза, рот, бакенбарды, на большое кольцо с печаткой на пальце.

Элвис.

— Тебе здесь нравится?

Я оглядываю зеленую комнату.

— Очень.

Элвис сияет.

— А что вы хотели мне сказать?

Он удивленно смотрит на меня.

— Сказать тебе?

— Ну я должна была приехать сюда, — говорю я.

— Ну конечно, — он убирает руку с моего плеча. — Я просто хотел у тебя кое-что спросить.

Спросить у меня? Я молчу.

— В общем, это про мою смерть. Я бы хотел вернуться.

Я киваю.

— Как ты думаешь, стоит?

Я думаю о своих одноклассниках, которые отпускали шуточки про сладенькие пончики и сладенькие песенки.

— Не знаю, — сомневаюсь я.

А потом вспоминаю о двух с половиной миллиардах двойников Элвиса, о конкурсе песен Элвиса, о соревновании по карате в честь Элвиса, о могиле Элвиса, усыпанной цветами и плюшевыми игрушками.

И понимаю, что хотя на лентах венков, лежащих на могиле и написано: «Мы скучаем по тебе», для всех поклонников стало бы настоящей катастрофой, вернись он по правде.

Я беру руку Элвиса в свою.

— Лучше не надо.

Он кивает.

— Я так и думал.

Элвис не отпускает мою руку, а только крепче ее сжимает, поэтому я решаюсь спросить.

— Зачем все это? Из-за мафии?

Он смеется.

— Мне просто было уже не справиться. Все эти турне, фильмы, фанаты. Надо было отдохнуть. Думаешь, я сделал ошибку?