Антон Орлов - Страна Изумрудного солнца

• Название: Страна Изумрудного солнца
• Автор: Антон Орлов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01570-8

Преследуя опасного преступника Виллерта Руческела, боевой киборг Тина Хэдис и андроид Стив Баталов, обладающий сверхъестественными способностями, выходят на диверсионную организацию, которая пытается захватить власть в галактическом сообществе. Тина попадает на враждебную планету, где размещается штаб-квартира террористов, и ей приходится приложить все силы, чтобы остаться в живых.

---

– Ему-ботинки-больше-не-понадобятся, – сказало существо.

– Я вижу, тебе не терпится настичь Лиргисо, – усмехнулся Тлемлелх. – Спасибо Флассу, теперь я отомщу!

Хумаик топтался около тьянгара, прикрывая лицо руками, чтобы не смотреть на жуткую потустороннюю тварь.

– Устраивайся здесь. – Тлемлелх указал демону на сиденье между вторым и третьим горбом тьянгара.

Тот опять кивнул и легко вскочил в седло.

Тлемлелх вскарабкался на свое место с помощью дрожащего нега. Усадив хозяина, Хумаик взял ко всему безучастную одурманенную скотину под уздцы и повлек по направлению к шоссе. Пройдет некоторое время, прежде чем действие хидомона закончится и тьянгар вновь начнет воспринимать команды, а им надо выбраться из чащи до того, как тревожно-зеленый сумеречный свет окончательно померкнет. Держась за ремни, Тлемлелх трясся в нервном ознобе, но на его губах играла торжествующая улыбка: он все-таки сумел призвать кого надо!

Глава 8

Жилье, снятое Клодом в дешевом многоквартирном доме на северной окраине Линоба, внутри походило на секцию камеры хранения: пенал два на четыре метра, стены сплошь заняты дверцами разных размеров. В углу терминал, функционирующий всего шесть часов в сутки. На потолке – скучный матово-белый глаз плафона. За дверцами находились шкафы и шкафчики для имущества, которого у Клода почти не было, а потянув на себя самую длинную, можно было выдвинуть из стены койку. Еще за двумя прятались микроволновая печь и посудомоечная машина. Никаких излишеств. Рядом с дверцей пустого гардероба имелась дверь в крохотное помещение с унитазом, душем, умывальником и металлически-тусклым небьющимся зеркалом. Клод вначале не мог запомнить, какая из них справа, а какая слева. Бывало, что он, захотев в туалет, рывком распахивал дверь – и отшатывался, увидев в шаге перед собой глухую стенку.

Он каждый день с тревогой подсчитывал тающие деньги, ожидая, когда Адела найдет для него работу. Его никуда не хотели брать, и от тоски он начал коллекционировать предлоги, под которыми ему отказывали – любопытная получилась коллекция. Был, правда, один выход: пойти в церковь Благоусердия, «отмолить» крамольную статью и получить справку. Адела без обиняков посоветовала так и сделать, но Клод не мог переломить себя. Слишком уж неловко было вспоминать то утро, когда Линда вытащила его из потасовки на Арбеонской площади. Пусть Клод постоянно мучился от сознания собственной мягкотелости – он все-таки был не настолько мягкотел, чтобы по второму разу вляпаться в такое. Когда он сказал об этом Аделе, та обозвала его «умником-засранцем, готовым ради своего маленького самолюбия утопить Валгру в дерьме». Он спросил, какая связь между тем и другим, а то он что-то не улавливает, но Адела велела ему выметаться, потому что она смотреть на него спокойно не может.

Клод не понимал ее. Она убежала с вечеринки, чтобы найти его и извиниться, а теперь опять ведет себя как раньше. Даже еще хуже: иногда она начинала упрекать его, что он остался жив, в то время как «ее мальчики» погибли – словно это он виноват в том, что какому-то психу взбрело в голову отправить улей в тартарары! Он все больше разочаровывался в ней, но она обещала, что найдет для него работу, она утверждала, что для нее это пара пустяков, и Клод держался за нее, как за последний шанс.

Несколько раз к нему приходил друг Линды. Задавал множество вопросов – про улей, про Аделу, про других людей, которых Клод Хинби знал, и Клод выкладывал все, что помнил, хотя Адела просила его не говорить этому типу ни полслова. Это было его маленькое преступление против Аделы – и его тайна, потому что он в этом, естественно, не сознавался.

Клод был откровенен не потому, что побаивался этого хмурого жесткого парня. Он просто не мог врать ему: тот был такой же, как Линда, а Клод не так уж много встречал людей, которые свободны сами и легко переносят чужую свободу. Для Валгры это редкость. И что бы он там ни рассказывал насчет своих полномочий, никакой он не федеральный следователь, это у него на лбу написано. Возможно, космополовец.

В новом жилище Клода было окно, выходившее на территорию завода по утилизации промышленных отходов. Одна из причин, почему квартиры здесь стоили недорого – считалось, что это экологически опасное соседство. С высоты одиннадцатого этажа Клод мог любоваться металлическими куполами и усеченными конусами, соединенными темными перекладинами переходов. Сама эта геометрическая композиция была неподвижна, зато ее оживляли машины, постоянно сновавшие в поле зрения. Он даже сделал попытку устроиться туда на работу – все равно кем, лишь бы хоть немного платили, – но его, разумеется, не взяли. Да он не особенно и надеялся, поскольку в «Линобской ленте новостей» однажды промелькнуло сообщение о том, что дирекция завода заключила с местным отделением церкви Благоусердия соглашение о регулярном освящении производственных корпусов.

Дальше, за территорией завода, тянулось до горизонта обнаженное серое пространство – равнины.

Клод то торчал у окна, считая единицы транспорта, то, когда терминал просыпался, гулял по Сети, запрашивал данные о найме на работу и отправлял свое резюме. Раз в день он выходил наружу, обедал в небольшом автоматическом кафе и покупал что-нибудь съестное на вечер и на завтрак, а потом ехал к Аделе. И все его дни были похожи один на другой, но вот наконец забрезжил просвет: Адела сказала, что работа для него есть, только придется ему оторвать свою изнеженную задницу от кресла, от стула, от унитаза или на чем он там привык рассиживать, потому что работа эта связана с командировками.

Над Мигоном (если Мигон – это имя города, а не «город» на здешнем языке) сгущались болотно-зеленые сумерки. Близилось время очередной вылазки. Небольшое темное существо с гребнем вдоль спины скользнуло в комнату, положило в крайнюю выемку стола несколько листков шелковистой бумаги и проворно исчезло.

Тина уже успела привыкнуть к здешней мебели. Выражения «плоский, как стол» здесь бы не поняли. Здесь стандартная столешница представляла собой неровную поверхность с выемками разной величины и глубины, отлитую из материала, напоминающего янтарь. По-своему удобно: ничего не скатывается на пол. Писали здесь на подставках вроде пюпитров, украшенных инкрустациями из застывшего прозрачного лака с помещенными внутрь насекомыми или цветами. Спали в бассейнах с ароматизованной водой, на плавучих ложах – по крайней мере, так была устроена спальня у Тлемлелха, приютившего Тину.

Почему он ее приютил – особый разговор. Не потому, что питал необъяснимую симпатию к иным разумным расам и не из познавательного интереса, как Тина решила вначале. Тлемлелх остро нуждался в услугах киллера, но по неведомой ей причине не смог найти специалиста этого профиля среди своих соотечественников.

Общались они друг с другом, рисуя картинки: речевой аппарат расы Тлемлелха слишком отличался от человеческого. Тина каждый день получала стопку листков с самым настоящим комиксом, суть которого сводилась к тому, что надо убить одного субъекта. И не просто убить, а зверски убить. Схема населенного пункта, называемого Мигон, с подробным маршрутом от дома Тлемлелха до дома некоего Лиргисо (если Тина правильно уловила, так звали заказанного клиента), прилагалась.

Рисовать Тлемлелх умел – его творения, выполненные инструментом наподобие черного фломастера, были изящны и детально прописаны, а в той части, которая касалась убийства, изобиловали натуралистическими подробностями. Тина попыталась объяснить ему, тоже в картинках, что не собирается убивать неизвестно кого непонятно за что, – Тлемлелх в ответ выдал довольно красивую, хотя и мрачноватую абстракцию с асимметричными узорами, и на следующий день опять принялся за свое.

Тина подозревала, что ждать до бесконечности он не станет, но пока Тлемлелх ее не выгонял. Почему-то ему стукнуло в голову, что питается она исключительно свежей кровью, и никакой другой еды он ей не предлагал. Однажды попытался напоить ее своей собственной кровью, сцеженной на глазах у гостьи в золотой бокал в виде замысловато закрученной спирали, и едва не закатил истерику, когда она отказалась от этого деликатеса. У Тины инцидент вызвал вспышку раздражения: возможно, таковы обычаи этой расы, но народ здесь, насколько она могла судить, достаточно цивилизованный, и Тлемлелх должен соображать, что для существа с другой планеты местные белки могут оказаться неусвояемыми.

Когда голод стал невыносимым, она отобрала у одного из маленьких темных плод, похожий на белый огурец, и съела небольшое количество сладковато-пресной зернистой мякоти. Никаких неприятных последствий, ощущение голода утихло. Съедобно. Изъяв на кухне еще один «огурец», она демонстративно умяла его на глазах у Тлемлелха – пусть посмотрит, чем на самом деле питаются люди. Тлемлелх, однако, не оставил попыток угостить ее кровью: у него было свое мнение о правильном рационе для инопланетян.