Элеонора Раткевич - Меч без рукояти

• Название: Меч без рукояти
• Автор: Элеонора Раткевич
• Жанр: Фэнтези

---

– И каким же образом выдача нашего приемного сына и одного из мастеров-наставников может послужить интересам клана? – ядовито поинтересовался Данкэй.

Итокэнай наскоро изложил отцу свои соображения.

– Я должен был предотвратить гибель клана, – подытожил он. – У меня не было другого выбора. Я не мог допустить, чтобы король уничтожил нас всех из-за какого-то приемыша.

– Он не мог допустить! – Голос отца был тихим, как первая струйка пара, приподымающая крышку над кипящим котлом. – Ты предпочитаешь, чтобы клан был уничтожен изнутри?

– Как… изнутри? – опешил Итокэнай.

– Ночная Тень хранит верность своему клану даже и в посмертии. Так говорится в нашем уставе – или ты забыл? И долго ли, позволь спросить, наши воины станут хранить нам верность, если она встречает такую награду? – Отец зло замолчал и махнул рукой.

Итокэнай опустил голову. Он-то думал, что отец приструнит непокорных, а он, выходит, всецело на их стороне…

И словно отвечая на его мысли, отец заговорил вновь:

– После того, что ты натворил, я не уверен, что смогу удержать людей в повиновении.

– А что я должен был сделать? – в отчаянии выпалил Итокэнай. – Встать на защиту приемыша – и пусть нас королевским указом хоть в землю вобьют.

Данкэй застонал от гнева.

– Каким еще указом?! – вскричал он. – Какие люди короля? Откуда они взялись? Кто их видел? Кто знал или мог знать, что они здесь? Ты что же думаешь – что они своему начальству доложили, что сами с делом не справились? Что они дозволения испрашивали осведомить о нем незнакомых наемников?

Итокэнай побледнел. Ну почему же он сам не догадался! Действительно, никто не станет расписываться перед начальством в собственном бессилии. Конечно, никакого дозволения эти воины не испрашивали, а посовещались меж собой тайком и решили выполнить свою работу чужими руками, руками наемников, Ночных Теней, – тоже, разумеется, тайком. Как же он не сообразил сразу! Едва только начальник отряда опознал Хэсситая, мигом надо было хватать, но не приемыша с Наставником, а… что вы, что вы, не было здесь никаких людей короля! А я вам говорю – не было… весьма соболезную… нет, искать не станем – уж если вы, достопочтенные, не в силах найти своих пропавших сослуживцев, то где уж нам уж… глубоко сожалею… не было их здесь. И никто их не видел. Ни одна душа живая…

– Боги, – обреченно вздохнул Данкэй, – и за какие мои грехи ты уродился таким срамным дураком? Впрочем, и я хорош. Как мне только в голову вступило, что ты можешь быть чем-то большим, чем обычный боец? Что ты мне в преемники годишься?

– Может, еще не поздно их догнать? – предложил на всякий случай Итокэнай.

– Что толку? Это сюда они ехали таясь – а отсюда они поедут, бахвалясь. Они уже давно уехали, и за это время их столько народу повидало… Нет, теперь не догонишь, не воротишь. А уж того, что ты сделал, и подавно не вернешь.

Итокэнай уже понимал, что ничего хорошего его не ждет. Ответ за содеянное держать придется, и не только перед отцом. Он силился сдержать трясущиеся губы – пусть его честят дураком, но не трусом! – однако не сумел и был принужден отвернуться. Хотя… да что уж там! Тому, кто потерял лицо, незачем его прятать.

– Вот деньги, – ломким, чужим голосом произнес Итокэнай. – Небось всю свою награду за поимку отдали…

– Награду, – желчно усмехнулся Данкэй. – Награду свою они получили: они останутся живы. А вот о тебе я этого сказать с уверенностью не могу.

После долгого перерыва жертвенник Бога Наказаний не пустовал. На верхней его перекладине раскачивался в петле Итокэнай. Он был еще жив – что ж ты за Ночная Тень, если не можешь напряжением шейных мышц спастись от смерти в петле, – но если бы не воинский канон, прямо запрещавший наказанным самоубийство, Итокэнай давно ослабил бы мускулы шеи и принял смерть с облегчением. Он будет жить, он должен жить – до тех пор, пока не окончится совет клана. А там уж как приговорят… может, и пощадят его, если он доживет до приговора. А может быть, и нет.

– Это мой позор, – донесся до Итокэная голос отца, – и моя вина.

Напрягая слух вместо шейных мышц, Итокэнай едва не задохся – но больше разобрать ничего не смог.

Когда в глазах Итокэная совсем потемнело, а воздух едва уже проживался в судорожно сведенное горло, петля внезапно ослабла. Итокэнай мешком свалился на жертвенник, вцепился зубами в воздух, словно в кляп, который надо разжевать, и потерял сознание.

– Жить ты все-таки будешь, – хмуро сообщил ему отец, отпаивая его наутро целебным отваром. – По крайней мере пока…

Точнее он сказать не мог, ибо приговор гласил: судьба Итокэная напрямую зависит от судьбы, которая постигнет тех, кого он предал. Чтобы сведать об их участи – а если повезет, то и помочь им бежать, – в столицу был отправлен тайный гонец. Итокэнай не спрашивал, кто именно. Да он и не имел больше права задавать вопросы: до тех пор, пока доля Хэсситая и Хэйтана не определит однозначно, жить Итокэнаю или умереть и какой именно смертью, он лишался имени. Он становился одним из безымянных. Одним из тех мальчишек, не получивших еще Посвящения, которые метут двор, чистят отхожие места… или овевают веером кого-нибудь из мастеров, если тому вздумается отдохнуть в холодке изнурительно жарким полднем.

Глава 6

Такого ужаса Хасами никогда еще в жизни не испытывал.

Когда он поспешил на зов короля в его покои, как обычно, а короля там не оказалось, когда он спросил, где же его величество, и получил ответ: мол, дескать, его величество изволят в темнице на новых узников любоваться… Хасами показалось, что у него пол из-под ног уходит.

Хасами бросился со всех ног прямиком в темницу. Да, но пропустит ли его стража? Не заставит ли томиться в ожидании, покуда король соблаговолит покинуть темницу? В любом другом случае Хасами мог бы и подождать – но только не в этом… Хотя с чего он взял, что его не пропустят? Ведь король звал его… очевидно, как раз затем и звал, чтобы узниками заняться. А если звал, значит, никто не станет его задерживать. А он-то перепугался… и совсем забыл о королевском приказе. Значит, ничего еще не потеряно.

Ну, это еще как сказать. Король призывает своего личного мага в темницу в одном, и только в одном, случае: если все попытки развязать пленникам языки потерпели неудачу и без магического воздействия ну никак не обойтись. И если уж его величество ждет Хасами не во дворце, а под дворцом, значит, он уже успел наскучить молчанием узников. Значит, это уже длится… одни Боги знают, сколько времени это уже длится. Одна надежда на то, что Ночные Тени все же не чета обычным людям. Что они еще не при смерти.

Как же Хасами не везет с сыном покойного господина Отимэ! Он ведь отдал четкий и недвусмысленный приказ: убить парня на месте. Его собственные слуги так бы и сделали. Так ведь на розыски король направил своих людей, а эти твердо усвоили: за живого король всегда заплатит больше, чем за мертвого. Да и станут ли они обращать внимание на слова какого-то мага! Для них что был Хасами, что не было его – все едино. И вместо того чтобы прирезать Хэсситая без долгих околичностей, его привезли прямо во дворец. И отдали опять же не магу, а королю.

Худшего произойти не могло.

Хасами привалился к стене: колотье в боку стало почти непереносимым. Сердце сосредоточенно бодало изнутри грудину. Он уже не мог бежать – а до пыточной камеры путь еще не близкий. Жалобно постанывая, Хасами побрел по коридору, хватаясь рукой то за стену, чтоб не упасть, то за грудь.

– Господин маг… – Начальник караула посторонился, чтоб пропустить Хасами, и воины слаженно повторили его движение.

– Немедленно… – придушенно просипел Хасами, – незамедлительно… двоих воинов сюда… пусть отнесут меня к камере пыток… бегом… приказ короля… безотлагательно…

Он прекрасно понимал, о чем думает сейчас начальник караула. Этот осанистый воин явно соображал, что лучше: сказать ненавистному магу, что воины – не носильщики и уж тем более не бродячие продавцы удобрений, чтобы таскать на закорках то, чем, по их мнению, и является господин маг… или просто осыпать Хасами площадной бранью и пройти мимо. Очень бы ему этого хотелось. Только не осмелится он – и сам прекрасно об этом знает. Только даром время тратит на приятные мечтания, прежде чем повернуться и отдать приказ. Ладно же, недоносок. Ты мне сполна заплатишь за каждый миг этого промедления. Если, конечно, оно не окажется роковым.

Двое рослых воинов донесли Хасами до дверей камеры пыток так быстро, что он даже отдышаться после быстрого бега не успел, когда воины поставили его наземь и удалились. Хасами молча смотрел им вслед. Даже их спины, казалось, выражают отвращение к тому месту, куда занес их ненароком долг повиновения начальству. Никого воины не чурались так, как палачей и всего, что связано с профессиональным мучительством. К слову сказать, вполне взаимно: никого и никогда палачи не терзали так изощренно и безжалостно, как воинов, если уж тем доводилось угодить в их руки. Высокомерных чистоплюев в синих хайю мучили не только по приказу, а и по велению неутолимой ненависти.