Валентин Шатилов - Филумана

• Название: Филумана
• Автор: Валентин Шатилов
• Издательство: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-93556-151-4

Не знала главная героиня романа, вполне современная девушка, что по отцу она – сиятельная княгиня, дочь знаменитого и славного князя Вениамина Шагирова, жившего в параллельном с нами мире – забавной, но небезобидной смеси русского и западно-европейского Средневековья. Автор назвал этот мир регрессивным.

Только «крутой» разговор с матерью приоткрыл ей фантастическую тайну ее рождения. Отчаянно упорная и смелая, девушка нашла калитку, которая впустила ее в этот мир интереснейших приключений, природных и техногенных катастроф.

Княгиня Шагирова вместе с автором открывают читателям этот волшебный мир с помощью чудесной вещицы – гривны Филуманы – нечто вроде одушевленного талисмана, обладающего сверхвозможностями и награждающего ее обладателя могуществом сверхчеловека.

---

– Разбирают как-то, – хмыкнула я. – Приходится, видно, если другой речи не знаешь! А эти явно не знают. И сдается мне, что они не просто анты, а анты, у которых в господах нечисть.

– Да разве так может быть? – усомнился рассудительный Бокша. – Так быть не может! Нечисть – это нечисть, господа– это господа. Как может быть наоборот?

– В жизни чего только не бывает, – вздохнула я, вспомнив господ волхвов, служащих нечисти. Повернулась к стрелкам, спросила: – По-че-му?

Вопрос понят был не сразу. Стрелки посовещались, все тот же говорун опять вышел на шаг вперед, уточнил вопрос: – Шаце-му-по-че-хер? Я кивнула.

Он приободрился и замолотил на своей отвернице, а я, как толмач, принялась бегло переводить Бокше: – Госпожа Краснорыбица предуведомила нас, слуг своих, что придут страшные господа, ликом чистые, а душой чер —ные, всех нас перебьют, поэтому мы их должны первые перебить, а если ослушаемся, то госпожа Краснорыбица нас перебьет! Уф!

Последнее я добавила уже от себя. И пошевелила пальцами на раненой руке. Все-таки туговато Бокша завязал рану!

– Бокша, – попросила, – ослабь узел, попробуем, может, кровотечение уже прекратилось?

Бокша с готовностью повиновался. Кровь уже и вправду не текла. Я повернулась к стрелкам: – Крас-но-ры-би ца-сдох-ла!

– Шаце-ла-сдох-хер? – уточнил полпред-говорун. Авмыс-лях у него был ужас пополам с горем.

– Сдохла, – подтвердила я. – Каюк Краснорыбице!

Анты повалились на траву, принялись кататься, голосить, плакать – и все это совершенно искренне. Они кричали, ка-кая она была добрая, как позволяла им оставлять себе треть всех выращенных ими кореньев, как заботилась о них, как наказывала по праздникам, а некоторым даже разрешала жениться!

Сцены ее доброты так и мелькали в их памяти, вызывая у меня подташнивание. Почему-то особо поразил меня праздничный мордобой – и, в частности, покорность, с которой анты укладывались навзничь, чтобы их малорослой госпоже удобно было лупить по их лицам своей грязной полуобезьяньей ногой.

Когда же Краснорыбицыны слуги докричались до того, что жизни им теперь без госпожи нет, что они пойдут отнесут эту горестную весть в деревню, а потом вместе с детьми и женами отправятся прямо в самую глубокую топь, – тут уж я не выдержала.

– Мол-чать-твою-мать! – заорала я. Внизу стало тихо. Из травы показалось пять пар заплаканных глаз.

– Я! – ткнула я пальцем себе в грудь. – Ваша! – ткнула в них. – Гос-по-жа!

Уже знакомый мне говорун встал на четвереньки. Спросил с надеждой: – Шаце-по-ку-жа-гос-хер?

– Шаце-по-ку-жа-гос! – грозно кивнула я головой. – Без последнего.

Свою внушительность я не уставала подкреплять ласковыми поглаживаниями.

– Шаце-по-ку-жа-гос-хер! Шаце-по-ку-жа-гос-хер! – радостно загомонили бывшие Краснорыбицыны анты.

Слабы были запоры, поставленные нечистью в их мозгах, ничего они не значили против княжеской воли. Потрескались, полопались, антовская любовь потекла через них в мою сторону, заструилась горячим восторженным ручейком. И уже новые русла, которые прокладывала любовь в их извилинах, быстро твердели, каменели, превращались в нерушимые железобетонные каналы – куда там жалким бороздкам, пропаханным нечистью! А я в ужасе смотрела на своих новых подданных и думала: «Да что же я наделала?! Беглая, бесприютная, беспомощная – и повесила себе на шею еще и эту слабосильную команду! А с другой стороны, как их оставишь? И вправду, утопятся ведь!…»

– Ну и где ваша деревня? – обреченно спросила я.

Говорун смотрел непонимающе.

– До-мой! – приказала я.

Говорун закивал головой, но на всякий случай переспросил: – Шаце-мой-до-хер?

– Вот именно туда, – горестно вздохнула я.

* * *

Деревенька оказалась еще та! Такой убогости и нищеты я и представить не могла. Вернее, представить все можно, но жить-то как тут? Не дома, даже не землянки – норы. Вот и все жилье.

Горестная весть разнеслась мгновенно. Человек пятьдесят вылезло из своих нор-берлог. Все истощенные, практически не одетые, на голых рахитичных детей с огромными, на поллица, глазами вообще страшно смотреть. Но рыдали и катались по земле, оплакивая тварь, доведшую их до этого состояния, они исправно.

Горе сменилось радостью, от которой мне совсем заплохело. «Шаце-по-ку-жа-гос-хер!» – вот какие позывные были у их счастья. Целый колхоз – да что ж мне с ними делать?

Первым делом хотелось их накормить.

Подозвав говоруна, как самого боевого, я приказала: – Утка-стре-ляй!

Он ойкнул, отшатнулся, запричитал про запрет, про «зя-нель» с добавлением известной частицы, но я была нумолима: – Стре-ляй!

Снарядили на болото перепуганную экспедицию cvлуками, предназначенными, как я уже знала из их коротеньких мыслишек, только для одной цели – отстрела страшных, ликом чистых господ. Охота же строго воспрещалась. Ослушники должны были быть покараны смертью. Но где их в этой деревеньке было взять – ослушников? По крайней мере до тех пор, пока я не появилась.

Бокше было поручено устройство ночлега – не в норы же антовские лезть? А также подготовка костров. Дело в том, что ни дымка, ни следа от костров в этой так называемой деревне не было видно. Из чего я заключила, что прежняя хозяйка довела своих подданных до абсолютно животного состояния – отобрав даже огонь. Так и оказалось.

Когда понурые охотники вернулись, сложив у моих ног десятка два хороших, жирных уток, и я велела Бокше зажигать костры для приготовления жаркого, это привело моих новых подданных в замешательство, граничащее с умопомешательством.

Я их быстро привела в чувство, заставив заниматься делом: ощипывать перья, потрошить и даже жарить уток на вертеле.

Звезды в темном небе заблестели, когда мы сидели за ужином. Тут, правда, была еще одна морока: как сделать так, чтобы мои новые подданные не обожрались с непривычки до заворота кишок? Пришлось Бокше разрезать каждую утку на небольшие порции, которые я самолично раздавала обитателям норной деревни, предварительно построив их в длинную очередь.

Получилось замечательно. Однако такая забота со стороны госпожи в дальнейшем грозила новыми осложнениями: в мозгах моих поселян как-то незаметно утвердилась мысль, что с новой хозяйкой они могут получить вкусную еду, но только лишь из ее заботливых рук. Я же, со своей стороны, вовсе не планировала превращать это в ежедневный ритуал. «Ладно, придумаем что-нибудь!» – с этой мыслью я и уснула.

* * *

Сны мне снились странные.

Болото, через которое мы брели, кипело и плевалось раскаленными брызгами. Однако пройти его я была обязательно должна, потому что со всех сторон раздавались умоляющие крики: «Госпожа, госпожа!»

Крики были бордово-красные, как костюм Георга. А сам Георг сверху, со своего черного коня, ронял медленные презрительные слова: «Сначала – женой, а уже потом…» – и многозначительно замолкал. Но это был не Георг, а другой лыцар, которого все почему-то называли «господин Покойный». Но он был жив! Он улыбался, махал мне рукой, приглашая к себе на озеро.

«Там прохладно, – говорил он. – Там вы найдете свою гривну!»

«У меня она есть», – отвечала я, показывая Филуману, которая извитой змейкой лежала у меня на ладони.

«Но это же Филумана! – смеялся лыцар. – А я говорю про вашу гривну!»

«Вы правы, княгиня, – подключался к разговору серебристо-зеленый Михаил, облитый лунным сиянием, как хрусталем. – И прав я. Получается – мы оба правы!»

«Вы не можете так говорить, – возмущался лыцар Покойный. – У вас в шее дырка!»

«Но я говорю про княгиню!» – не отступал Михаил.

«А почему вы не спросите меня саму?» – удивлялась я.

Но меня никто – совсем никто! – не слышал, потому что все спали, а странное звездное небо не умело разговаривать.

И это уже был не сон.

Звезд на небе осталось совсем мало, оно светлело. Костер уютно потрескивал, и хотелось заснуть вновь. Но неужели Бок-ша не погасил все костры? Так и до пожара недолго!

Я хотела встать, но не смогла даже приподнять голову. Только повернула ее чуть в сторону.

Возле чуть теплящегося костра спал, свернувшись калачиком, какой-то полуголый, неряшливый человек. «Один из моих новых подданных?» – предположила я.

К черту подданных – почему я не могу встать?!

«Бокша!» – решила позвать я, но услышала только свой тихий, хриплый стон.

Меня связали! И засунули в рот кляп! Но кто, когда? Неужели преследователи догнали нас и захватили во сне?

Я еще раз попыталась шевельнуться и позвать Бокшу.

На мой стон человек у костра поднял голову, потом на четвереньках подполз, заглянул в мои открытые глаза и обра-дованно заорал прямо в ухо какую-то тарабарщину.

Он ликовал. И сообщал всем, что госпожа очнулась.

Вокруг стало очень много народу, все тарахтели не переставая, а я хотела видеть одного – Бокшу.