Андрей Быстров - Занавес молчания

• Название: Занавес молчания
• Автор: Андрей Быстров
• Жанр: Детектив

Никому не известный писатель вдруг создает потрясающей силы произведение, но следующие его вещи никуда не годятся – он бездарен. Ничем прежде не прославившийся историк неожиданно делает гениальное открытие. Ничем не блещущий политик становится депутатом. И так далее – в списке семь имен. А потом от этих людей начинают избавляться.

Дискета со списком из семи имен попадает в руки телеоператора Димы и его знакомой журналистки Ники – и их тоже пытаются убить.

Странные события наслаиваются одно на другое. Ясно, что это не случайность. Может, дело в названии Штернбург, которое стоит на загадочной дискете?

А за всем этим неотрывно наблюдают чьи-то настороженные глаза.

---

Профессор закрыл дверь, молча прошел к столу и сел на табурет. Он сидел без движения с полминуты, потом произнес хрипловатым голосом, так не похожим на его прежний уверенный голос:

– Прослушивание отключено. Мы можем поговорить. Я хочу сказать вам...

– Я знаю, – тихо промолвил Шерман.

Без удивления, устало Довгер посмотрел на него.

– О, вот как... Но... Все равно. Я намерен покончить с проектом «Мельница». Вы, разумеется, свободны.

Ника потеряла дар речи, но быстро опомнилась и протянула к Довгеру скованную браслетом с цепью руку.

– Тогда для начала, профессор, освободите нас от этого!

– Да, конечно... Сейчас.

Вытащив из кармана маленький ключ, Довгер отомкнул замок на браслете Ники и проделал то же самое с браслетом Шермана.

– Я начинаю вам верить, – сказала Ника, потирая запястье. – Но знаете, я хотела бы и что-нибудь понять, для разнообразия.

– Я видел собственную смерть, – сказал профессор. – И я нашел человека в Темной Зоне... Андрея Владимировича Илларионова. Он не реципиент, он один из моих сотрудников.

– Что с ним? – спросил Шерман.

– Пока плохо, но он выберется. Мы успели обменяться несколькими фразами... Это ему мы все обязаны. Все люди.

Для Ники эти слова мало что осветили, но она помнила и свои странные ощущения, и краткий разговор с Шерманом. Не то чтобы ей этого хватало, однако она чувствовала, что вряд ли добьется большего.

– Задача будет нелегкой, – продолжал Довгер. – Я не смогу действовать в открытую, и мне придется...

– Вам придется, – перебил его Шерман, – под каким-либо предлогом временно прекратить эксперименты и постараться спасти, восстановить реципиентов. Тех, кого еще возможно спасти... А предлог... Ну, например, новая методика...

– Подождите. – Довгер недоумевающе нахмурился. – Временно?

– Примерно на месяц.

– А что случится через месяц?

– Эллолы на уровне Z разрушатся. Необратимо, полностью, и так, что это будет выглядеть самопроизвольным распадом, обусловленным какими-то их неизученными свойствами.

– Почему они должны разрушиться?

– Я установил дезинтеграторы на уровне Y. Ради этого я и прорывался к одиннадцатому вентилятору, самому близкому.

– Мои люди все обыскали там и ничего не обнаружили.

– Дезинтеграторы трудно найти из-за их малых размеров. Они устанавливаются из небольшого контейнера, который затем сам распадается вследствие простой химической реакции. И они требуют настройки на эллоны, а дело это сложное и не такое скорое, заранее их нельзя подготовить. Вот меня чуть и не пристрелили ваши парни! Если бы не Ника...

– Дезинтеграторы, – повторил Довгер почти шепотом. – Какие дезинтеграторы, мистер Шерман? Никто не знает в точности, что такое эллоны. Тем более никто не может знать, как разрушить их дистанционно при помощи... Таких технологий не существует... На Земле.

Шерман улыбнулся:

– Ну почему же? Ведь образцы с эллонами были вывезены из Германии, не так ли? Почему вы уверены, что они достались только русским, что другие образцы после войны не попали, скажем, в Америку, что с ними не велись там работы, в результате которых и были созданы дезинтеграторы?

– Вы установили дезинтеграторы, – пробормотал Довгер, внезапно будто утративший интерес к вопросу о земных и неземных технологиях, а вероятнее, понявший бесперспективность этой темы. – Проект «Мельница» был обречен... Зачем же вы убеждали меня, что он опасен?

– Разве я имел шанс вас убедить? Но попробовать-то стоило... Я ведь шел в какой-то мере наугад. Я не знал и сейчас не знаю, все ли эллоны находятся на уровне Z. Если где-то отдельно хранится еще хотя бы один... И потом, дезинтеграторы действуют медленно. Минимум тридцать суток. В течение этого срока вы вполне могли переместить некоторые эллоны – из предосторожности или по любой иной причине, – а радиус досягаемости дезинтеграторов крайне мал... Я мог бы уничтожить проект, но только если бы мне повезло.

– Вам повезло, – сказал Довгер. – Все эллоны там, и я не собирался их перемещать... Жаль только беднягу Илларионова. Его подвиг становится чуть ли не напрасным, запоздалым. Но без него...

– Напрасным! – воскликнул Шерман. – Напрасное бессмысленно. О чем вы говорите, профессор! Разве то, что произошло с вами, бессмысленно?

– Я уж помолчу о том, что вы сделали бы с НАМИ за этот месяц, – язвительно вставила Ника. – А другие реципиенты? Один месяц может сохранить им разум! И разве после крушения проекта ваши убийцы не прикончили бы их, охраняя ваши черные секреты?

Натянутая до предела струна гнева прозвенела в ее голосе, но и в мыслях она не отводила себе и Шерману одну и ту же судьбу. Стать реципиентами – это она допускала, но умереть – нет. Так ли велика была ее вера в Шермана, в его способность не сдаться и выиграть даже в объятиях страшных машин, пожирающих мозг? Или она думала сейчас исключительно о несчастных жертвах, о людях, которые продолжают страдать и в этот момент? Как бы то ни было, она не удержалась от мстительного наставления, надобности в котором и сама не видела.

– И вы, профессор, вдребезги разобьетесь, но вернете этих людей к их обычной жизни, вы их вырвали из нее, вы в долгу перед ними!

Она не получила отповеди, дескать, не подобает ей поучать старого человека, мучимого виной, – а именно такой отповеди, пусть смягченной, она ожидала от Шермана. Но Шерман снова обратился к Довгеру:

– К тому же искушения проекта весьма велики... Можете ли вы гарантировать, что кто-то из ваших сотрудников не похитил часть эллонов или не попытается сделать это в ближайшее время?

– Конечно, я могу это гарантировать! Но... – Довгер запнулся.

– Вот именно, «но»! А теперь изнутри вы возьмете это под особый контроль с новых позиций. Потом, демонтаж проекта... Если бы не Илларионов, он сопровождался бы большой кровью. Кровь – это печать на дверях молчания. Только вы сумеете провести все так, чтобы избежать кровавых развязок. Так что менее важным дополнением выглядит скорее не подвиг Илларионова, а мое... наше с Никой предприятие.

– Нет, – возразил Виктор Генрихович. – Наблюдение за зоной размещения эллонов ведется не мной одним. Я не смог бы уничтожить эллоны, мне бы просто не дали сделать и шага. Без ваших дезинтеграторов проект продолжался бы – не с одним руководителем, так с другим. А попытайся я предать проект огласке... Вы понимаете.

– А теперь?

– Что теперь?

– Я спрашиваю об огласке.

– Нет, мистер Шерман. Проект «Мельница» должен остаться окруженным стеной молчания навсегда. Правда о «Мельнице» и УНР будет подобна взрыву, слишком далеко все зашло, интересы слишком многих людей переплетены здесь. Если я не буду действовать по-прежнему как глава проекта и высокопоставленное лицо в УНР, меня уберут... Хорошо, все мы смертны. Но ведь тогда я не смогу вызволить реципиентов, предотвратить ликвидации, устранить многочисленные ростки посеянного мной зла... А правда о проекте все равно будет похоронена, со мной или без меня. И вот еще что, мистер Шерман...

– Да?

– Я, лично я, глубоко убежден в том, что правда об инопланетном корабле, едва не погубившем наш мир, и о тех силах, в контакт с которыми вступил Илларионов, не должна стать известной. Тот, кто соприкоснется с ней, уже не будет прежним... Не будет прежней, соприкоснувшись с этой правдой, и целая цивилизация. Может быть, в будущем человечество вновь столкнется с той же угрозой, и тогда правда станет необходимой. Видимо, нужно продумать способ сохранения информации и доступа к ней, когда меня не станет... Какой-то институт хранителей, посвящение и преемственность... Не знаю пока. Но я был бы счастлив, если бы потребность в этой правде не возникла у человечества никогда.

– Я согласен с вами, профессор, – просто сказал Шерман. – И так как моя миссия завершена, а дальнейшее в надежных руках, я хотел бы возвратиться в Санкт-Петербург.

– Вы можете улететь сегодня же, через два часа рейс... Я уже придумал, как объяснить ваше возвращение... Но, мистер Шерман... обстоятельства могут сложиться так, что мне будет трудно обойтись без помощи такого человека, как вы. Как я мог бы...

– Боюсь, что никак. Меня ждут, и вскоре я буду далеко. Увы, не в моих силах предоставить вам какой-либо канал связи со мной. Но я обещаю, что вас не оставят одного. Вы ничего не заметите, не ощутите... Но если придется туго, вам постараются помочь.

– Благодарю вас, мистер Шерман. – Старый профессор с достоинством наклонил седую голову.

– Не спешите меня благодарить. Постараются – не значит непременно помогут. Уж не принимаете ли вы меня и впрямь за всемогущего пришельца, готового в любую минуту высадить внеземной десант? Будь все так легко... Нет, профессор. Здесь, напротив, все очень сложно, а потому рассчитывайте в основном на себя.