Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой

• Название: От десятой луны до четвертой
• Автор: Юлия Галанина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016566-8

Они – считающие себя единственными "настоящими людьми", единственными, кто имеет право заселять Чрево Мира, и живущих за пределами Чрева Мира "настоящими людьми" не признающие.

Они потомки Отца и Матери – основателей цивилизации, успевшей уже разделиться на два народа, и стать народом единым. Потому что только единый народ может явить миру того, с кем станут считаться даже боги, – рожденного от союза Смелых и Умных несокрушимого Смелого Умницу. Так было. Так должно быть! Но – КАК БУДЕТ?..

---

Разве что верная армия всерьез задумалась, как бы накинуться наконец на него скопом и немножко придушить, не тратя времени на проветривание Молниеносной головы.

Решение окончательно потерявшего связь с реальностью Молниеносного, по рассказу надзидамы, проняло всех. И вот когда он уже дергал в предсмертной агонии хвостом, ему подсунули на подпись указ, где он "милостиво соизволял дозволить" заменить живых воинов на куклы в полный рост.

Он и подписал, уже на полпути к небесным полям, где, боюсь, приземлился в полном одиночестве и долго с недоумением взирал по сторонам в поисках верной армии. К сожалению, надзидама не сказала, была ли при его дворе партия жен такой же влиятельной, как партия военных. Заменили их на куклы или оставили все как есть?

Облицовка насыпи над гробницей Молниеносного отражала солнечные лучи, словно зеркало. Только зайчиков не пускала. Плиты были отполированы на удивление хорошо.

Мы мельком оглядели долину и поехали дальше.

Качество дороги после Пуповины резко улучшилось, сразу запахло близкой столицей.

Река изменила пейзаж вокруг себя, плешивых кочек не осталось и в помине, все кругом цвело и пахло. Точнее, цвело бы и пахло, если бы была весна. Но и осенью было на что посмотреть.

И тут, на самом интересном месте, эта гнида надзидама приказала наглухо задраить окна в повозке, словно люки в корабельном трюме. Остаток пути мы провели как соленые огурцы в бочке.

Стоило ехать с открытыми окнами две недели по степи!

Скорость повозок увеличилась.

Мы пронеслись по мосту, прогромыхали по мостовой, кружили и заворачивали, ехали то вверх, то вниз.

В результате этих странных маневров нас привезли в какое-то странное помещение, пустое, необъятное, больше всего похожее на склад, и выгрузили с пожитками прямо на холодный грязный пол.

– Быстро переодеться в форму номер четыре, – прошипела с перекошенным лицом надзидама.

Сгрудившись кучкой посреди гулкого зала, пахнущего сырым погребом, мы в полном недоумении стали натягивать на себя белые блузы и серые юбки. Надзидама тоже спешно облачалась в свой, надзидамовский вариант этой формы, то роняя тесемки, то наступая на свои оборки.

– Поштроиться! – скомандовала она, держа в зубах шпильки.

Недовольно бурча, мы поштроились, то есть построились. Вошел Серый Ректор, оглядел наш нестройный ряд и растрепанную, скособоченную надзидаму, поморщился.

– Сейчас, барышни, вас заберут по домам родственники, но это не значит, что вы перестанете быть воспитанницами, – холодно сказал он. – Итак, прослушайте правила для воспитанниц, находящихся в отпуске. Перемещаться по улицам города, бывать в общественных местах и на публичных приемах дозволяется только в форме номер четыре и в сопровождении родственников. Появление на улицах после Часа Дракона[3] запрещено. Посещение увеселений запрещено. Замена перчаток на более светлые категорически запрещена. Раз в неделю вы обязаны явиться на перерегистрацию. Все.

Как и большинство наших суровых правил, выполнять их собирался только полный недоумок. Разве что кроме последнего правила. С перерегистрацией дело обстояло строго: не отметишься – объявят в розыск.

– По двое построиться, – звонко и мелодично скомандовала надзидама, вынувшая наконец шпильки изо рта.

Ректор возглавил процессию, барабанщик и флейтист грянули марш пансионата, и мы с помпой появились в соседнем помещении, где парились заждавшиеся нас родственники. Наверное, наш сверхскоростной обоз опоздал, что и послужило причиной последних событий.

Наконец каждый номер вручили соответствующему родственнику под роспись. Меня дожидался совершенно незнакомый мне дяденька. По виду – слуга.

Вместе с ним мы покинули душное помещение и очутились на сырой, сочащейся дождем улице. Я просто глазам не поверила: настоящий дождь, мелкий и теплый, он даже не лил, а сеял, почти висел в воздухе, как туман. В Пряжке сейчас он был бы или снегом, или градом.

К слуге прилагался экипаж, в данный момент это было очень кстати.

Мы забрались, и он мягко покатил по раскисшим улицам. Было так интересно посмотреть на знаменитый Хвост Коровы, но дождь убаюкал меня в экипаже, как в колыбели, и я позорно проспала весь путь до дома двоюродной тетушки.

Окончательно я проснулась уже в темном коридоре. Повинуясь легкому направляющему толчку в спину, пошла за другим человеком, к которому прилагался уже не экипаж, а подсвечник с толстой свечой.

Человек со свечой привел меня к неплотно прикрытой двери. В щели просачивались яркие полоски света.

Протирая заспанные глаза кулаком, я вошла.

Комната была освещена множеством свечей, закрепленных в напольных, настольных и настенных подсвечниках.

Кроме свечей в комнате были люди и толстые войлочные подстилки на полу в качестве мебели. Ну еще шкаф, стол и несколько табуреток.

В центре комнаты стояла спиной ко мне и о чем-то горячо спорила с двумя молодыми людьми девица, наряду которой позавидовали бы даже наши эротичные охранники из Пряжки.

Юбка у нее отсутствовала напрочь, замененная обтягивающими ноги лосинами и высокими сапогами. Узкий костюм с вызовом охватывал ее, на локтях блестели заклепками налокотники, на плечах – наплечники. На боевом мужском чеканном туго затянутом поясе висел футляр с метательными шипучками.

Она гневно подергивала хвостом в ответ на доводы собеседников, а ее светлые длинные волосы были собраны в высокий конский хвост на макушке.

Ничего себе у меня тетушка…

На звук захлопнувшей двери она обернулась.

– Привет, старушенция! – мрачно сказала я. Это была не двоюродная тетя.

Это была моя родная сестра. Старшая.

А тетя, оказывается, все-таки существовала.

Самая настоящая, и дом, в котором мы сейчас находились, принадлежал как раз ей, безо всякого обмана.

Тетушка оказалась преинтересным экземпляром. Достаточно молодая и очень красивая, она была вхожа в самые высшие круги и даже в Легионе у нее был брат (то, что раньше было позором для семьи, теперь стало неслыханной удачей). Тетя знала весь бомонд столицы и ее тоже знали все. Дядя отсутствовал в принципе, и это, похоже, тетю совершенно не огорчало, даже наоборот. Как я поняла, занять место моего двоюродного дяди стремились очень многие, тратя на это силы, время и деньги. Словом, на жизнь она не жаловалась.

И при всем при том, импозантная тетушка, не моргнув глазом, поддерживала заговорщиков, практически мятежников. Не то на всякий случай, не то из любопытства. Если на всякий случай – в ней говорила кровь Сильных, если из любопытства – кровь Умных.

Она, предупрежденная слугой с подсвечником, ненадолго зашла в комнату, посмотрела на меня, потрепала по щеке и сказала:

– Чувствуй здесь себя как дома, деточка. Надеюсь, вы хорошо повеселитесь во время этих праздников, ты, твоя сестра и друзья твоей сестры. Они, во всяком случае, уже чувствуют себя как дома. Устраивайся.

После чего тактично оставила нас одних.

– Мы не сразу тебя нашли, – объяснила сестра. – С этими номерами хитро придумано. Они их присваивают вам здесь, в столице, и распихивают по заведениям уже пронумерованными. Узнать, кто есть кто на самом деле, – очень сложно, эти данные хранятся в засекреченном архиве Службы Образования и Воспитания.

Она была такая крутая и деловитая, что я постеснялась спросить про родителей. Еще высмеет, что до сих пор маленькая.

Вместо этого я ехидно (знай наших!) спросила:

– А где приличествующая каждой девице юбка скромного фасона из добротной, практичной материи?

– Это же столица, темень! – постучала пальцем по голове сестрица. – После победы славного Легиона "Отрубленный Хвост" юбки и чепчики носят только кухарки. Завтра в город выйдем, сама увидишь. Познакомься пока с нашими. Это – Нож. Обожает рассуждать логически.

Невысокий, темноволосый и сероглазый парень, с которым она спорила, дружелюбно улыбнулся и протянул мне руку. Я протянула свою:

– Двадцать Вторая.

И остолбенела: сестру словно кто-то хлыстом хлестнул, так она вздрогнула и скривилась. Она глядела на меня с такой болью, словно я в одночасье стала калекой.

Глупый мой язык, проклятая Пряжка! Я, Умная из народа Умных, назвала не имя, что дали мне родители, а номер, полученный от Сильных! Что они со мной сделали?!

– Пушистая, сестричка, – сглотнув, тихо сказала сестра. – Ты – Пушистая!

Ну вот, несмотря на ее старания, прежнее имя я все равно потеряла.

Потому что с той минуты все, находящиеся в комнате, вместо просто Пушистая, стали звать меня Пушистая Сестричка.

Первым делом мне отвели место на свободном тюфяке за шкафом. Обстановка тут была такая же походная, как и в нашей повозке.

Узнав о победе Легиона, Боевое Сопротивление Умных из разных городов подтянулось сюда, в столицу, надеясь на месте определить, каким образом можно вклиниться в ситуацию, когда старой власти уже нет, а новая еще не устоялась.