Джозеф Уэмбо - По следу крови

• Название: По следу крови
• Автор: Джозеф Уэмбо
• Издательство: Торнтон и Сагден
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-93923-006-7

Вы — поклонник детективного жанра и вам нравится, затаив дыхание, следить за приключениями смелых и находчивых сыщиков, по пятам преследующих бандитов. А если преступник — маньяк-убийца, насилующий девочек и держащий в страхе население всех окрестных деревень? Кажется, этим сейчас никого не удивишь — ежедневно многие средства массовой информации муссируют подобные темы.

Но вот Дж. Уомбо, автор книги «По следу крови», наверняка удивит читателя. Может быть, потому что сам долгие годы работал следователем и знает все тонкости потрясшего Англию 1980-х годов дела насильника и убийцы Колина Питчфорка? А может быть, в силу литературной одаренности, благодаря которой страшные злодеяния маньяка предстают перед читателем столь зримо, что заставляют нервно вжаться в кресло и ощутить настоящий ужас, какой не способно вызвать зрелище уголовной телехроники.

---

— Она была в ужасе? — спросил Мейсон.

Колин Питчфорк пожал плечами:

— Да. Но она не кричала, не сопротивлялась, не боролась. Она просто решила позволить мне сделать это. Именно в тот момент я почувствовал удовлетворение. Но тут же неожиданно понял, что могу так влипнуть, как никогда раньше. До сих пор я числился в полиции как эксгибиционист. Это, конечно, было неприятно, но никаких особых последствий не влекло. Но теперь…

— Это было совсем другое?

— Меня терзала одна мысль — ее вопрос о жене. Она знала, что я женат. Может, я что сказал? Нет! Она заметила кольцо.

— Ваше обручальное кольцо, — уточнил Мик Томас.

— Да. Я сразу вспомнил, что у меня была еще серьга и я начинал лысеть. Она могла запомнить меня и описать. К тому времени она совсем размякла. Она думала, что все уже позади.

— И что дальше?

— Я почувствовал, что кончаю. И тут я понял, что через месяц буду жить в той же деревне, где и она. Наверняка она увидит меня там. Серьга, залысины, обручальное кольцо. У меня не было никакого выхода. Я оказался в ловушке.

После того как они заменили ленту на магнитофоне, Мик Томас попытался точно установить место, где была убита Линда Манн. Сначала Колин Питчфорк сказал, что на дороге, потом вспомнил, что там были какие-то кусты, значит, все произошло рядом с дорогой. Он чувствовал себя как-то неспокойно, соглашаясь с тем, что утащил Линду от дороги, через ворота к кустам. Это, очевидно, свидетельствовало о применении силы, борьбе или сильном ударе, от которого мог остаться след на ее подбородке. Колин Питчфорк сказал, что ворота были раскрыты, когда она бросилась бежать в сторону леса, недалеко от Блэк-Пэд.

Когда его спросили о семени, обнаруженном на лобке, он сразу же отбросил какие-либо предположения о преждевременном семяизвержении.

Мик Томас спросил:

— У вас была эрекция?

— Да, — последовал ответ.

— Вы целиком ввели пенис ей во влагалище?

— Да.

— Вы кончили в нее?

— Да.

— Полностью?

— Я не знаю, — ответил он с раздражением. — Я спросил ее: «Тебе больно?» — «Немножко», — ответила она. — «Попробуй расслабиться, я постараюсь не делать тебе больно».

— Что же произошло вслед за семяизвержением?

— Я подумал: ты не должен оставлять ее. Потому что если ты ее оставишь, тебя будут судить. И я задушил ее.

— Как вы это сделали?

— Руками. Я был еще в ней, когда подумал: черт! Придется довести дело до конца. И обхватил кистями ее шею. Она начала бороться, поэтому я выскочил из нее и встал на колени. Она вся извивалась и даже почти села. Она боролась из последних сил.

— Вы думаете, она поняла, что вы ее задушите, когда почувствовала ваши руки у себя на шее? — спросил Мейсон.

Возможно, взгляд следователя, а может, тон его голоса, во всяком случае, что-то выбило Колина Питчфорка из колеи, и он ответил:

— Я не знаю. Мне трудно сказать, что чувствует человек в состоянии смертельного ужаса.

Мик Томас попытался снять напряжение:

— Так. А что она делала?

— Она извивалась во все стороны, — ответил Питчфорк. — Она била о землю ногами и руками, пыталась подняться, казалось, она сошла с ума. Затем она села, я всем весом навалился на нее и повалил на спину, чтобы не дать ей возможности бороться.

— Когда она приподнялась и начала паниковать, это как-то повлияло на ваше отношение к ней? — спросил Томас.

— Повлияло. Потому что это стало для меня опасно. Когда она была спокойна, я контролировал ситуацию.

— А когда вы перестали контролировать, то ударили ее?

— Ударил ли я ее? Не думаю. Возможно, я ее толкнул, чтобы повалить и затем задушить. Но я не бил ее. Силы не применял.

Колин Питчфорк не только говорил о контроле. Он пытался контролировать ход допроса, из-за чего даже Мик Томас временами терял контроль, и в эти моменты Питчфорк чувствовал себя неловко. Не в пример другим умным социопатам, он не старался изображать адекватную реакцию на эмоции, которых не испытывал, и поэтому хмурил брови и улыбался совершенно не к месту.

Указывая на мощный торс Питчфорка, Мик Мейсон сказал:

— Вы своим видом способны напугать даже крупного мужчину, скажу вам откровенно. Я просто не могу представить, какой ужас испытывала девушка!

Колин посмотрел в голубые, как глициния, глаза следователя и заметил не без опаски:

— Похоже, вы поражены.

Затем он повернулся к Мику Томасу и сказал:

— Я не испытываю чувства гордости по этому поводу. Я только хочу не волноваться, потому что вам нужен мой рассказ. И если мы все вместе постараемся, то так будет лучше, о’кей?

При всем желании следователям не удалось бы увидеть в нем безумца. В документах будет отмечено, что Колин Питчфорк делал свои признания так же хладнокровно, как хладнокровно должно быть само зло. Любой сторонний наблюдатель, прослушав записанные на магнитофон признания Колина Питчфорка, назвал бы их беспристрастным повествованием эгоцентричного, беспощадного социопата. Того, кто, по определению специалистов, не в состоянии внести в признания эмоции, которых он никогда не испытывал. Колин Питчфорк и Мик Мейсон говорили друг с другом на разных языках.

— Ладно, она начала сопротивляться, и что было дальше? — спросил Мик.

— Я надавил на сонную артерию, и в считанные секунды она потеряла сознание. Наверное, это произошло в течение двадцати или тридцати секунд, потому что я давил на артерию изо всех сил. Кислород практически сразу перестал поступать в ее мозг. У нее оставалось несколько секунд, и она еще немного боролась. Я подержал ее с минуту, а потом с телом произошла естественная реакция, выдох; я полагаю, вам не приходилось видеть, как умирает тело в таких случаях.

— Что дальше?

— Я ухватился за ее пальто и оттащил тело футов на восемь к кустам. Затем за лацканы поддернул его. Там не было подходящего места, чтобы спрятать труп. Тут я обратил внимание на ее шарф. И затянул его.

— Чтобы быть уверенным?

— Да. Я увидел шарф, обмотал вокруг ее шеи и затянул. Для страховки.

— А затем?

— Вернулся к машине. Ребенок спал. Мне нужно было спешить домой и закончить запись музыки. Я знал, что Кэрол спросит: «Чем ты был занят?» И я работал быстро и четко: искал нужные мелодии и переписывал их на кассеты. Прежде чем поехать за Кэрол, я принял душ и побрился.

— После Линды Манн у вас были случаи эксгибиционизма?

— После нее я не делал этого месяцев шесть или восемь.

Кто-то из полицейских зашел в комнату, где проводился допрос, принес чай и передал сообщение для Мика Томаса. Колин Питчфорк повернулся к вошедшему и стал рассказывать ему о своей жизни. А когда этот полицейский вышел, Колин очень расстроился. Ему требовалось внимание всех.

27. Торт

У него нет совести, чувства вины или жалости. Преступные действия совершаются им без всякого неудобства и стеснения. В случае жесткого противодействия или при задержании он может высказать сожаление о содеянном, но это не имеет ничего общего с искренним раскаянием.

Дейвид К. Римм и Джон У. Сомервилл. Психопатология.

Следующий допрос Колина Питчфорка был посвящен Дон Эшуорт. Свой рассказ он начал так:

— Я ехал на мотоцикле «Хонда-70» за пищевыми красителями для тортов и увидел, как девушка свернула на тропинку. Я остановился, снял шлем, повесил его на руль и пошел по Тен-Паунд-лейн.

— Был ли кто поблизости?

— Никого. Меня никто не видел, хотя дело было днем. На мне были джинсы, джемпер и нейлоновая куртка темно-зеленого цвета.

— Продолжайте.

— Когда я шел за ней, что-то во мне говорило: нет, нет, нет! Но другой внутренний голос советовал: ты только покажи ей. Смотри, безлюдная тропа. Времени полно, торопиться некуда. Даже если она закричит и бросится бежать, никто тебя не увидит. Никто не узнает, да и кто может узнать?

— Вы шли за ней?

— Да. Но догнать ее было трудно. Она шла быстро. Я побежал вперед, обогнал ее, повернулся к ней и улыбнулся, как бы говоря «привет!» Я стал готовиться, но она снова прошла мимо. Я даже не успел расстегнуть джинсы. В таких случаях я придерживаюсь своих правил игры. Я предпочитаю делать так, чтобы все меня устраивало. Затем я все же обогнал ее. В мотоциклетной куртке я здорово запыхался. У нее было достаточно места пройти мимо. Я остановился на дороге около ворот. Надо решить для себя, собираешься ты сделать это или нет. Я повернулся, шагнул ей навстречу и показал член. Она ничего не сказала.

— У вас была эрекция? — спросил Мик Мейсон.

— Я не помню, — ответил Питчфорк. — Не могу вспомнить.

— А насколько отчетливо вы вообще все помните? Все, что связано с этим убийством? — поинтересовался Мейсон.

— Кристально четко, — ответил Колин Питчфорк.

— Что же было дальше?