Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

13 [признак]. Гофман в специальном, посвященном Пушкину выпуске (1937) русского журнала «Иллюстрированная Россия» (Париж), факсимильно воспроизводит (с. 30 и 31) один из немногих существующих автографов главы Шестой — рукописную страницу, собственность русской дамы Ольги Купрович в Виипури, Финляндия. Страница эта — последний черновой или исправленный беловой экземпляр главы Шестой, XXXVI и XXXVII. Исправления несущественные, за исключением XXXVI, 13, где ясно написано слово «признак», которое поэтому должно заменить слово «призрак», являющееся, как верно указывает Гофман, опечаткой в опубликованном тексте (1828, 1833, 1837). Ср. «Разговор книгопродавца с поэтом», строка 111: «…признак Бога, вдохновенье».

XXXVII

   Быть можетъ, онъ для блага міра,
   Иль хоть для славы былъ рожденъ;
   Его умолкнувшая лира
 4 Гремучій, непрерывный звонъ
   Въ вѣкахъ поднять могла. Поэта,
   Быть можетъ, на ступеняхъ свѣта
   Ждала высокая ступень.
 8 Его страдальческая тѣнь,
   Быть можетъ, унесла съ собою
   Святую тайну, и для насъ
   Погибъ животворящій гласъ,
12 И за могильною чертою
   Къ ней не домчится гимнъ племенъ,
   Благословеніе временъ.

13 домчится. Этот глагол сочетает значения «мчаться» и «достигать».

XXXVIII

Эта строфа известна только по публикации Грота (см. коммент. к XV–XVI):

   Исполни жизнь свою отравой,
   Не сделав многого добра,
   Увы, он мог бессмертной славой
 4 Газет наполнить нумера.
   Уча людей, мороча братий
   При громе плесков иль проклятий,
   Он совершить мог грозный путь,
 8 Дабы в последний раз дохнуть
   В виду торжественных трофеев,
   Как наш Кутузов иль Нельсон,
   Иль в ссылке, как Наполеон,
12 Иль быть повешен, как Рылеев.

Две последние строки, возможно, были опущены Гротом по цензурным соображениям.

1–7 Этот образ — прозрение Пушкина, ибо эти черты относятся к типу любимых и ненавидимых публицистов пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годов, таких как радикалы Чернышевский, Писарев и другие гражданственные, политико-литературные критики — жесткому типу, еще не существовавшему в 1826 г., когда была сочинена эта замечательная строфа.

12 Кондратий Рылеев (1795–1826), выдающийся декабрист, присоединившийся к движению декабристов в начале 1823 г. и приговоренный к повешению. Весьма посредственный автор «Дум» (1821–23) — двадцати одного патриотического стихотворения на исторические темы (одно из которых, монолог Бориса Годунова, любопытно перекликается некоторыми интонациями с отрывком из написанной двумя годами позднее трагедии Пушкина того же названия). Ему также принадлежит длинная поэма «Войнаровский» на украинскую тему (Мазепа и т. д.), отдельное издание которой появилось в середине марта 1825 г.

См. также коммент. к главе Четвертой, XIX, 5.

XXXIX

   А можетъ быть и то: поэта
   Обыкновенный ждалъ удѣлъ.
   Прошли бы юношества лѣта:
 4 Въ немъ пылъ души бы охладѣлъ.
   Во многомъ онъ бы измѣнился,
   Разстался бъ съ музами, женился,
   Въ деревнѣ, счастливъ и рогатъ,
 8 Носилъ бы стеганый халатъ;
   Узналъ бы жизнь на самомъ дѣлѣ,
   Подагру бъ въ сорокъ лѣтъ имѣлъ,
   Пилъ, ѣлъ, скучалъ, толстѣлъ, хирѣлъ,
12 И наконецъ въ своей постелѣ
   Скончался бъ посреди дѣтей,
   Плаксивыхъ бабъ и лекарей.

XL

   Но что бы ни было; читатель,
   Увы, любовникъ молодой,
   Поэтъ, задумчивый мечтатель,
 4 Убитъ пріятельской рукой!
   Есть мѣсто: влѣво отъ селенья,
   Гдѣ жилъ питомецъ вдохновенья,
   Двѣ сосны корнями срослись;
 8 Подъ ними струйки извились
   Ручья сосѣдственной долины.
   Тамъ пахарь любитъ отдыхать,
   И жницы въ волны погружать
12 Приходятъ звонкіе кувшины;
   Тамъ у ручья въ тѣни густой
   Поставленъ памятникъ простой.

5–14 Ручей и ветви живут даже после смерти их певца. В своем первом опубликованном стихотворении «Другу стихотворцу» (1814) Пушкин советовал забыть «ручьи, леса, унылые могилы». Тональность, однако, заразительна.

Надо заметить, что ручеек Ленского прокладывает путь во владения Онегина. И «Мой кумир» («Idol mio») Онегина, последний изданный им звук, который мы слышим (глава Восьмая, XXXVIII, 13), в чем-то родствен «идеалу» Ленского (глава Шестая, XXIII, 8) — последнему слову, которое он пишет в нашем присутствии. Таким образом, и в последней строфе романа «идеал» напоминает о прилагательном того же корня в Посвящении. Налицо — тайный сговор слов, подающих сигналы друг другу по всему роману из одной части в другую.

«Струйки… / Ручья» (строки 8–9); «струйки… (уменьшительное от „струи“ в главе Четвертой, XXXIX, 2) / Ручья», который внезапно порождает «волны» (строка 12), напоминают нам о некоторых связанных с водой превращениях во сне Татьяны (глава Пятая, XI, 5–14; XII, 1–2, 13), но тогда, с другой стороны, «волны» в обоих отрывках — всего лишь попытка передать смысл французского слова «ondes» <«волна»>, которое не имеет точного эквивалента в русском языке; «ручей» же, вообще говоря, обычно употребляемый Пушкиным в самом широком смысле, часто является просто синонимом слова «поток».

Заметим также, что «Есть место» (строка 5), имеет классическую интонацию «est locus» (например, «Есть в италийской земле меж горами высокое место», «Энеида», VII, 563 <пер. С. Ошерова>.

5–14 [см. также XLI; глава Седьмая, VI–VII] Профессор Чижевский утверждает (с. 270): «…эта тема [могила юноши] использовалась К. Delavigne („Messenie“)». Такого поэта, как К. Delavigne, не существует, а если имеется в виду Казимир Делавинь (С. Delavigne) (пояснение, которое запоздало предлагает указатель), то ни он, ни кто-либо другой не написал что-нибудь называемое «Messenie», а если имеется в виду собрание патриотических элегий Делавиня «Les Messéniennes» <«Мессинские элегии»>, то в них не воспето ни одной могилы юноши.

14 [см. также XLI, 13; глава Седьмая, VII, 9, 12]. Простота памятника является еще одной тематической условностью в ряду «расцвет — рок» или «рок — могила». Ср. романс в четырех элегических четверостишиях, озаглавленный «Вертер Шарлотте, за час до смерти» Андре Франсуа де Купиньи (1766–1835), строфа III (в «Almanach des Muses» [1801], с. 106):

Vers le soir, près de l'urne où ma cendre paisible
Dormira sous l'abri d'un simple monument,
Viens rêver quelquefois; que ton âme sensible
Plaigne l'infortuné qui mourut en t'aimant…

<Приходи вспомнить о былом вечернею порою к урне с моим мирным прахом,
Покоящимся под простым памятником;
Пусть твоя нежная душа пожалеет несчастного,
Который умер с любовью к тебе…>.

Это — модель элегии Туманского, которую я цитирую в моем коммент. к главе Шестой, XXI, 4.

См. также упоминание Байроном могилы генерала Марсо в «Чайльд-Гарольде», III, LVI, 1–2:

Близ Кобленца, на холмике, глядит
Простая пирамида с возвышенья.

<Пер. В. Фишера>.

Есть также «памятник простой» в оде Пушкина 1814 г. «Воспоминания в Царском Селе».

XLI

   Подъ нимъ (какъ начинаетъ капать
   Весенній дождь на злакъ полей)
   Пастухъ, плетя свой пестрый лапоть,
 4 Поетъ про Волжскихъ рыбарей;
   И горожанка молодая,
   Въ деревнѣ лѣто провождая,
   Когда стремглавъ верхомъ она
 8 Несется по полямъ одна,
   Коня предъ нимъ остановляетъ,
   Ремянный поводъ натянувъ,
   И, флеръ отъ шляпы отвернувъ,
12 Глазами бѣглыми читаетъ
   Простую надпись — и слеза
   Туманитъ нѣжные глаза.

1–4 Ср.: Мильвуа, «Падение листьев» (первый вариант текста):