Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

• Название: Сберегите цветы полевые
• Автор: Лев Маляков
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

В книгу вошли лучшие стихотворения, написанные поэтом в разные годы.

---

ПОДВИГ

Светлой памяти Героя Советского Союза Матвея Кузьмича Кузьмина, повторившего в годы Великой Отечественной войны подвиг Ивана Сусанина

Идет Кузьмин и час, и два.
Что шаг —
              то к смерти ближе.
Метель гудит:
                   беда, беда,
Скрипят морозно лыжи.

В лесу до пояса снега,
К утру мороз —
                      под сорок,
Ревет отчаянно пурга.
А за спиною —
                      ворог.

А за спиною,
в трех шагах,
Фашистов автоматы…
Не затухает боль в ногах,
Гудит спина солдата.

Далекий путь —
                        короткий путь
К последнему рассвету.
Назад ему не повернуть,
Назад дороги нету.

— Шнель, шнель, старик,
Пока темно!.. —
Рассвет фашистам страшен.
У деда на уме одно:
Предупредить бы наших.

Лишь добежал бы Василек
К назначенному сроку.
Ракеты вспыхнул уголек
Над лесом одиноко.

Отпрянула слепая мгла —
Узнал знакомый взгорок…
Матвея память увела
В былое лет на сорок.

Привиделось:
Поют скворцы
В рябинах возле клети.
Бегут на речку сорванцы —
Его, Матвея, дети.

Земля с утра парком парит —
Землица славно дышит.
Душа Матвеева горит
И голос пашни слышит.

Земля от века мужика
Поила и кормила,
В земле —
             и мудрость на века,
В земле —
             мужичья сила.

За плугом весело идти,
Мечтать о близком лете.
И нету праведней пути
На всем на белом свете.

И нет вкуснее ветерка,
Что веет по-над пашней…
— Шнель, шнель! — толкают
                                              старика.
И скрылся день вчерашний.

В лесу метели крутоверть.
Каратель лешим лает.
И с каждым шагом
                           ближе смерть.
И Время это знает.

Идет Матвей Кузьмин в века —
Иной дороги нету.
И снова думы старика
Плывут к большому лету.

В далекий незабвенный год,
В надежду и тревогу.
На сходах бушевал народ,
Искал судьбу-дорогу.

Прибились к общему двору —
Колхозом-то вернее.
Страда и праздник на миру —
Куда как веселее.

В тени под деревом Матвей
Налаживает косы:
— А ну, ребята, поживей,
Пока играют росы!

Он сам не прочь бы на прокос —
Тряхнуть былою хваткой…
Заметив издали откос,
Матвей свернул украдкой.

За ним торопятся —
                              след в след —
Фашисты черной стаей.
«Сынок, сынок, — подумал дед, —
Неужто заплутает?»

Пургой на сердце маета,
От дум спасенья нету.
Дорога к подвигу крута —
К последнему рассвету.

Сковало спину ломотой,
И обливает потом.
Идет России сын святой
На смерть, как на работу.

И, пересиливая боль,
Сказал:
— Шалишь, сумею…
Ишь, расфашиская яволь,
Хотел купить Матвея!..

Ведет Кузьмин последний бой:
России верой служит.
И командир он над собой,
И комиссар к тому же.

Лес отступился на версту.
Врагов не спрячут тени.
На Малкину на высоту
Сугробы — как ступени.

Кузьмин зовет:
— Сыны, пора!
За все воздайте гадам! —
И грянула огнем гора
По вражеским отрядам.

Огонь смертельный,
                              лобовой —
Каратели в ловушке.
Как приговор,
                   короткий бой
На Малкиной горушке.

Задетый пулею,
Матвей
Шагнул,
          окинул взором
Последний в жизни снеговей
И огненную гору.

Зарделся над горой восход.
Горят снегов разливы.
Кузьмин в бессмертие идет,
Как шел пахать на ниву.

БЕЛЫЙ ЛИСТ

Согнула травы изморози соль.
Как пламень вечный —
                                    под окном рябина.
Под ветра вой свою вверяю боль
Листу просторному,
                              как снежная равнина,

Достанет ли его —
                           беду вобрать,
Что на сердце давным-давно осела?..
В гестаповском застенке гибнет мать —
Железом и огнем пытают тело.

Кровавой бороздой текут слова:
Орда фашистов.
                      Беженцы.
                                    Облава…
Одна страшней другой
                                   ползет молва —
В опасности Советская держава.

Черным-черно по белому листу:
Убит мой брат,
                     отец смертельно ранен.
Гремят отмщеньем взрывы на мосту…
Всё в памяти моей,
                            как на экране.

Я в юность возвращаюсь —
Меркнет свет,
Гляжу на лист бумажный безнадежно.
Да что там лист!
                       Для горестей и бед
Была бы впору степь
                                с ее немым безбрежьем.

ЖИТИЕ МАТЕРИ

Не объять материнскую душу,
Беспредельны просторы ее…
Ты прости,
              что покой я нарушу,
Житие вспоминая твое.

«Житие» — не обмолвное слово,
Ты и вправду святая была.
На деревне умела любого
Отвести от корысти и зла.

Терпелива, скромна, величава,
Уживалась с нелегкой судьбой.
Деревенских детишек орава,
Как за матерью,
                      шла за тобой.

Ты учила не плакать от боли
И в работе себя не жалеть.
Даже наше тяжелое поле
При тебе
            начинало светлеть.

А когда захлестнуло ненастье,
Ты,
    себя втихомолку казня,
Материнской суровою властью
Посылала в разведку меня.

И, склонясь надо мной молчаливо —
Состраданье само и любовь, —
Ты не взглядом ли раны лечила,
Из которых бежала,
                             сочилась
Сквозь бинты воспаленная кровь?

ЖИВОЙ ПАМЯТНИК

Запомнилась, как изваянье
Надежды,
             любви
                       и страданья:
Сутула,
          сурова с лица,
И нет ее горю конца.

И в зной у дороги,
И в слякоть.
Уже не под силу ей плакать.
Давно разуверилась в боге…
Но ждет сыновей у дороги.

А вишенье снова в цвету…
Не сменишь на этом посту.

СОЛДАТЫ

Оглянусь на былое,
                             воспряну.
От сомнений своих отрекусь
И поверю:
В отставку мне рано,
Я России еще пригожусь.

Как смогу,
              послужу напоследок —
Ничего, что на сердце рубцы.
Завещали Россию нам деды,
А теперь мы и сами отцы.

Это мы обещали солдаткам —
Для Отчизны себя не жалеть,
Если надо,
              приму без оглядки
Перегрузки,
                лишенья
                             и смерть.

Если надо, осилю одышку
Не за-ради похвал и наград…
Я с надеждой гляжу на сынишку
Подрастает России солдат.

НАДЕЖНЫЙ ГОСТЬ

Из бесконечности явились,
Туда же, говорят, уйдем.
Просторы космоса открылись —
И тем милей родимый дом.

Не унывай,
               утешит поле,
Не даст расслабиться страда.
Моя душа цветет на воле
И порывается туда…

Ей заглянуть бы в бесконечность —
Душе ведь свойственно витать…
На этом свете
                    я не вечен,
Но не желаю улетать.

Пускай я гость,
Но гость надежный,
И до всего мне дело есть.
Я погощу,
             пока возможно, —
Воздам Земле-хозяйке честь.

Ко мне была хозяйка доброй —
Будила затемно:
                       вставай!
Меж катеров ломала ребра,
Учила:
        рот не разевай!

То вверх,
            то вниз
Кидала плавно,
Поскрипывало, знай, в костях.
Я на Земле прижился славно,
Мне очень хорошо в гостях.

«Дома в добротной черепице…»