Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского

• Название: Ордынская броня Александра Невского
• Автор: Дмитрий Абрамов
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-9265-0278-0

Ими национального русского героя и святого князя Александра Ярославовича Невского известно всем. Однако знания о нем чаше всего ограничены блистательной победой над псами-рыцарями на льду Чудского озера. А как жил Александр до этого подвига? Как прошло его детство и отрочество? Об этом рассказывает увлекательная книга Дмитрия Абрамова. Автора отличают глубокие познания исторических реалий того времени. В книге подробно описывается воинское снаряжение, тактика военных действий средневекового русского воинства. Широк и географический диапазон событий, описанных в книге, — от монгольских степей до византийской столицы. Политические интриги, война, юношеская любовь молодого княжича и его боевые подвиги — все это не оставит равнодушным никого из любителей русской истории.

---

От Коломны татары прошли по руслу Москвы около тридцати верст. Вечерело. Неожиданно царя и Субутдая, рысивших не спеша на холеных молодых жеребцах в окружении нукеров, догнал сотник, ходивший под рукой царевича Бучека. Слетев на землю с запаленного коня к ногам Бату, он трясущимися губами прокричал, что неизвестное войско урусутов посекло несколько сотен монгольских воинов в окрестных селах. Затем враг ударил из леса с правого берега реки в спину монголам сотнями стрел. Многие из тысячи Бучека были убиты или ранены, теперь же они дрались насмерть, и царевич просил скорейшей помощи от своего царя и сродника. После этих слов сотник завалился набок и застонал. Бату увидел, что снег под воином окрасился кровью, и заметил, что из его бедра, почти у паха торчит обломок стрелы. Поморщившись, царь велел немедля оказать помощь раненому и послать в помощь Бучеку тысячу Хостоврула из тумена Тангута. Веление было немедля исполнено. Уводя своих воинов в схватку против урусутов, Хостоврул обещал Батыю взять их предводителя в полон живым.

Войско полностью остановилось и стало готовиться к битве. Никто не знал, какова численность врага, напавшего неожиданно и столь коварно. Стемнело. Прошел час и еще полчаса. Никаких известий о том, что творилось в тылу не приходило. Батый нервничал и не сходил с коня, объезжая готовившиеся к схватке войска. Субутдай-багатур, сохраняя молчание и насупясь, следовал за ним. Уже когда было совсем темно и войска стали раскладывать прямо в русле реки небольшие костры, пришло известие, что тысячи Бучека и Хостоврула отбросили войско урусутов обратно в лес, но те ушли недалеко и раз от разу били монголов стрелами. Мало того, им удалось разграбить часть обоза и освободить некоторых полоняников. Правда, Хостоврулу удалось взять в плен пятерых раненых урусутов, и их скоро приведут на допрос к царю. Бату повеселел лицом, сверкнул глазами и посмотрел на Субутдая. Тот тоже улыбнулся и одобрительно качнул головой. Через четверть часа монгольские батыры, освещая себе дорогу факелами, пригнали к хану пятерых русичей в разорванных полушубках и кафтанах, посеченных кольчугах и с обнаженными головами. Верхняя одежда и нижние подолы их рубах были окровавлены. Видно было, что трое из них уже изнемогли от ран и усталости. Бату внимательно присмотрелся к пленникам, и, к сожалению для себя, не увидел в их глазах и тени страха. Только чувство ненависти к врагу и презрение смерти прочел он. Царь обратился к одному из них через толмача, спрашивая о том, какой веры, из какой земли его противники и зачем так много сотворили ему зла. В ответ же услышал:

— Веры християнскыя есмы, вои князя Юрья Ингоревича Резанскаго, а от полку Евпатиева Коловрата. Посланы от князя Ингваря Ингоревича Резанскаго тебя силна царя почтити и честьна проводити. И честь тобе воздати. Да не подиви, царю, не успеваемъ наливати чашь на великую силу — рать татарьскую.

Услыхав ответ в переводе толмача, Бату про себя удивился смелости, образности и мудрости ответа храброго русича и приказал оставить пленников в живых. Затем велел Субутдаю-багатуру взять на себя разгром полка Евпатия Коловрата, а для начала выманить русичей из чащи, и отрезать им возможность отступления. Когда рассвело, потрепанные в схватке татарские тысячи Бучека и Хостоврула стали отступать к главным силам монгольской рати.

Русские не заставили себя долго ждать. Евпатий Коловрат успел заметить, что силы его полка почти равны силам татар, противостоящих ему. Он сам повел свой полк в соступ. Этого только и ждал хитрый Субутдай. Когда русская конница вступила в сечу, а русские пешцы с копьями и луками вышли на замерзшее русло реки и поддержали конную дружину с тыла, Субутдай приказал татарской коннице продвинуться вдоль берегов и отрезать, русским возможность отхода к лесу. Приказание Субутдая было выполнено неукоснительно в течение получаса. Русский отряд Евпатия Коловрата оказался зажат железной подковой татар. Однако сеча продолжалась с невиданной яростью и напором. Воины Бучека и Хостоврула сотнями погибали под ударами русских рогатин и секир. Русских сотнями губили дальнобойные и меткие монгольские стрелы. Хостоврул и Евпатий Коловрат находились в самой гуще сражения и дрались впереди своих воинов. Под ударами их мечей гибли лучшие воины сражавшихся ратей. Хостоврул, помня свое обещание привести живым предводителя русских искал его среди сражавшихся и нашел… Издав громогласный, полный радости и дерзости гортанный крик, он велел своим воинам расступиться и освободить место для схватки. Евпатий тоже узрел себе достойного противника среди татар и понял, что это один из их воевод. Чешуйчатый панцирь был давно уже посечен на нем и залит вражеской и своей кровью, копье давно обломилось, топорик сорвался с паверзы и вылетел из руки. Но тяжелый прямой и длинный меч-харалуг, выдержал все удары, был зажат в его могучих дланях и сокрушил уже пятерых татарских всадников-батыров. Издав бранные крики, предводители ратей съехались на глазах большинства сражавшихся. Казалось, сеча на несколько минут остановилась. Тяжелые и беспощадные удары обрушили противники друг на друга. Крепость оружия и доспехов оказались равными, но сила ненависти и исполинская сила плеч и рук Коловрата были необоримы. Через две минуты после начала схватки Коловрат рассек Хостоврула «на полы» от выи до седла. И сразу после этого яростная смертельная схватка закружила людей с новой силой, Субутдай, понимая, что скоро от отрядов Хостоврула и Бучека останутся жалкие ошметки, приказал вывести их битвы. Русским же велел навязать стрелковый бой, где они были слабее. Затем к месту сечи было подтянуто десять камнеметов. В остервенелых от крови и сознания смерти бесстрашных русичей полетели камни, выбивая из их строя десятки людей. Одним из таких камней был поражен насмерть Евпатий Коловрат. Когда от его полка осталось не более двухсот израненных и обессиливших воинов, татары прекратили бой, окружив врага. Русские почти не сопротивлялись, но гордо ждали смерти и не просили о пощаде. Был неяркий зимний полдень. Сам Бату, приехав к месту сечи, с удивлением и прискорбием увидел сотни и тысячи побитых воинов, не желавших уступить друг другу в смертельной схватке. Обратясь через толмача к урусутам, он сказал, что хочет посмотреть на погибшего Коловрата. Израненные русичи сгрудились у окровавленного тела своего воеводы, не желая отдавать его на поругание. Но царь поклялся, что не тронет покойного. Тогда шестеро русичей вынесли тело своего предводителя из кучи погибших воинов и положили недалеко от копыт коня, на котором восседал Батый. Царь долго всматривался в черты смелого и благородного лица. Ясные голубые очи Коловрата были открыты и молитвенно, дерзновенно смотрели в небо. Один из русских воев встал на колени, окровавленными перстами десной длани закрыл глаза Евпатия и перекрестился. Батый что-то молвил по-монгольски и неторопливо отъехал в сторону. Толмач, видимо для русичей, перевел слова царя:

— Аще бы у мене таковый служи, — держалъ быхъ его противъ сердца своего.

Оставив русских, истекающих кровью на месте сечи и, велев не трогать их, Бату приказал войскам двигаться далее на северо-запад по руслу реки. Это событие на несколько дней отсрочило падение града Москвы и позволило стольному Владимиру лучше подготовиться к обороне.

* * *

Вечером за день до Крещенского сочельника, в праздник собора семидесяти апостолов князь Александр и Елена встретились в маленьком домике, что на подворье храма св. Павла. Они были одни и тихо беседовали, сидя за столом. На столе горела толстая свеча в медном подсвечнике. Лампады струили свой мерцающий свет от образов. Было тихо. Лишь где-то у печи стрекотал сверчок. Князь делился с Еленой своими заботами, рассказывая об отце. Ярослав Всеволодович должен был днями оставить Киев и двинуться с полками в Залесскую Русь. Затем с волнением и великой тревогой заговорил об известиях, приходивших из Переславля и Владимира. Негромко, но с жаром поведал он о трагедии в Рязанской земле. Известия были самые разные и самые страшные. Неясно было, куда пойдут татары после взятия и разорения Коломны. Елена придвинулась ближе ко князю и ласково погладила его перстами и десной дланью потолове. Немного успокоившись Александр рассказал, что последний из оставшихся в живых рязанских князей Ингвар Ингваревич возвратился из Чернигова на родное пепелище. Там собрал людей, оставшихся в живых, с ними по христиански предал земле всех убиенных. Захоронил свою мать княгиню Агриппину и всех снох и княжон. Затем ездил на место битвы у реки Воронежа, отыскал там тела погибших братьев и предал их по-христиански земле в Рязани. Чудом уцелел юный княжич Михаил Всеволодович — сын погибшего на Воронеже Пронского князя Всеволода. Его, сыновца, как сына своего, принял Ингвар Ингваревич и посадил княжить в отчине отца его. Останки же Феодора Юрьевича — старшего сыновца, убиенного татарами, велел перенести к иконе великого Чудотворца Николы Корсунского в его удел на реке Осетре. Когда же татары подступили к городку, жена убиенного Феодора укрылась со своим двором в храме. Но когда вороги ворвались и туда, бросилась с младенцем с верхов храма и убилась насмерть (как писал автор «Повести о разорении Рязани»: «…ринуся из превысокаго храма своего съ сыномь своимь съ княземь Иваномь на среду земли, и заразися до смерти»). Похоронили же князя Феодора рядом с его покойной женой Евпраксией и их малолетним сыном Иваном у храма святителя Николы, близ того места, где и погибла княгиня с младенцем. Молва гласила, что с тех дней икона стала источать благоуханные слезы.