Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского

• Название: Ордынская броня Александра Невского
• Автор: Дмитрий Абрамов
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-9265-0278-0

Ими национального русского героя и святого князя Александра Ярославовича Невского известно всем. Однако знания о нем чаше всего ограничены блистательной победой над псами-рыцарями на льду Чудского озера. А как жил Александр до этого подвига? Как прошло его детство и отрочество? Об этом рассказывает увлекательная книга Дмитрия Абрамова. Автора отличают глубокие познания исторических реалий того времени. В книге подробно описывается воинское снаряжение, тактика военных действий средневекового русского воинства. Широк и географический диапазон событий, описанных в книге, — от монгольских степей до византийской столицы. Политические интриги, война, юношеская любовь молодого княжича и его боевые подвиги — все это не оставит равнодушным никого из любителей русской истории.

---

Часть вторая. «ОТКРОВЕНИЕ»

Внимая строкам откровенья,

Душой, надеясь на прозренье,

Воззрим на кровь былых веков,

Заглянем в очи праотцов.

Тревожной была весна 6741 года (1233 г. от P. X.). После смерти в Чернигове опального новгородского посадника Внезда (1231 г.), беглые новгородские бояре оставили свои надежды на помощь черниговских князей и Пскова в борьбе с переславским князем Ярославом Всеволодовичем. Теперь их взоры обратились в сторону Чудской земли. Там в граде Оденпе (Медвежьей Голове) сидел на столе ставленник Ордена, принявший сторону латинян, князь Ярослав Владимирович. Он приходился сыновцом покойному Мстиславу Мстиславовичу Удалому и был сыном его брата псковского князя Владимира Мстиславовича, Теперь уже покойный Владимир Псковский ранее служил орденским немцам, а потом дрался против Ярослава и Юрия в Липецкой сече. Дочь же Владимира Псковского — сестра Ярослава была замужем за известным ливонским князем, что приходился братом рижскому епископу Альберту. Орденские немцы полностью поддерживали Ярослава Владимировича, пытаясь громить русских соседей руками соплеменников, принявших их сторону. Потрепанные в боях с владимиро-суздальскими полками под Шеренском и Можайском, дружины новгородской господы оставляли Черниговское княжество. По смоленским и псковским дорогам они уходили в Чудскую землю — владения Ордена. Там собирались рати, готовилось новое крупное наступление на восток — теперь уже на русские земли Великого Новгорода и Пскова.

Глава I. Княжеская охота на волков, или Две стрелы из одного тула

Взволнованный Судимир уже полчаса стоял в одной из малых палат княжеского терема перед князем Александром, которого окружали молодые новгородские мужи: Збыслав Якунович, Ратмир и Гаврило Алексич. Судимир почти шепотом, но с жаром излагал князю и его ближним мужам ход известных ему событий последних месяцев жизни покойного князя Феодора. Собравшиеся вели себя скрытно. Из рассказа гридя Александр все явственнее начинал понимать, что одной из причин трагической гибели брата стал злой умысел завистника, что приходился сродником тиуну Якиму. Сердце князя Александра закипало местью. Он расспросил Судимира о том, куда сопровождал гридь покойного брата за день до смерти-. И гридь повинился в том, что привел Феодора по его же просьбе к знахарке, живущей в дальнем лесном сельце, за Перынским скитом. Князь Александр нахмурился и спросил, не дала ли знахарка отравы Феодору. Но гридь отрицательно покрутил головой и отвечал, что знахарка лишь помогла покойному князю. Но она просила его об одном, не пить хмельного. В подтверждение своих слов он достал из калиты маленькую крыночку, запечатанную воском и передал ее князю. Тут же признался, что уже и сам с испугу отведал этого зелья, после смерти своего господина, но не умер, а только как бы сильно захмелел. На душе от того зелья у Судимира наступило великое блаженство и умиротворение, а жизнь показалась ему легкой, веселой и радостной. После этого он проспал целые сутки и проснулся бодрым и здравым. Уверяя князя Александра, он молвил, что готов вновь выпить зелья у него на глазах еще раз. Да и какой смысл было знахарке травить князя Феодора, если та даже не знала, кто перед ней. Защищая старуху, гридь рассказал Александру и его друзьям, что та превосходно врачует любую хворь и язву. Она исцелила его от огневицы — сквозной раны в предплечье, полученной от стрелы ненавистника князя Феодора. Стрела та, верно отравленная, предназначалась, видно, не гридю, а его покойному господину. В завершение ко всему, Судимир достал из продолговатого кожаного свертка обломанную почти пополам стрелу с ярким зеленовато-коричневым оперением и предъявил ее князю и его окружению. Древко стрелы потемнело от давно высохшей крови. Четырехгранный ромбовидный наконечник, ранее хорошо отточенный, потускнел, острие его было слегка покривлено. Этой стрелой Судимир и был ранен в десное предплечье еще в апреле близ сельца под Липной. Рана до конца не зажила, и сейчас гридь держал десницу на перевязи.

По традиции именно он должен был выступить истцом, найти и призвать виновного к ответу. Однако князь Александр не хотел предавать это дело огласке. Он хорошо помнил, как решались такие дела у них в Переславле в Перуновом лугу. Древний кон и обычай разрешали мстить за обиду близкому родственнику или другу пострадавшего. Тут и вызвался Ратмир. Обратясь к Александру, он просил разрешить ему вступиться за честь покойного князя Феодора и рану его верного слуги. Суровый ликом молодой князь вдруг улыбнулся и кивнул в знак согласия головой. Сговорились на том, что уловить виновного удобнее всего будет на волчьей охоте, куда князь намеревался вскоре вывести весь двор. Пора, правда, была не охотничья. Но волки с весны не давали покоя окрестным смердам и пастухам, нападали на стада, забирались в овины, резали молодой скот. Потому лов на волков откладывать не следовало.

* * *

Жаркий летний день склонялся к полудню. Молодой князь Александр в сопровождении своего меченоши (уже ближнего слуги) и содруга Ратмира, своих отроков и гридей подъехал к великому мосту через Волхов. Воды реки сверкали под солнцем и манили к себе прохладой и ласковым плеском волн. Светлые зеленоватые струи разбивались о бревенчатые клети городен моста и, журча, разбегались по сторонам пенистыми потоками. Всадники въехали на бревенчатый настил, и тот слегка задрожал под коваными копытами коней. Разморенные жарой, кони шли неторопливо, отгоняя хвостами и гривами мух и слепней, позвякивая удилами. Здесь на мосту легкий освежающий ветерок с реки обдувал лошадей и верховых, отгонял надоедливых насекомых. Всадникам было жарко и они, расстегнув вороты рубах и кафтанов, снимали с голов легкие шапки и утирали лица от пота. Князь и его окружение держали путь в Детинец ко двору владыки.

Из Киева пришло известие, что «преставися блаженный митрофолит всеа Руси Киевьскыи Кирил». Весть эта сильно расстроила молодого князя Александра, так как он знал покойного митрополита и относился к нему с великим почтением. Сейчас новгородский князь ехал к владыке, чтобы высказать ему свое соболезнование по поводу смерти Кирилла и поделиться тем, что наболело на душе. Проезжая по великому мосту через Волхов, Александр говорил о смерти Кирилла с Ратмиром и рассказывал ему о том, каким кротким и мудрым был этот миротворец — первоиерарх Руси, как благодатны были службы, совершаемые им в храмах. Юноши вели разговор и о том, что уже год прошел, как умер отставной новгородский архиепископ Антоний. Всего лишь два года окормлял он новгородскую паству, а затем ушел в затвор из-за мятежа новгородской господы, поднятого против него и князя. Ярослава Всеволодовича. С той поры на протяжении шести с половиной лет не произнес он не единого слова. Шла молва, что заболел и онемел от переживаний и горя. Но, скорее всего, наложил на себя обет молчания, да с тем и отошел в мир иной. Поминая покойного владыку Антония, князь и его меченоша перекрестились. Затем разговор их вновь возвратился к теме о нынешнем новгородском владыке Спиридоне и, осмысливая вслух события, происходившие в церковной жизни, Ратмир внимательно посмотрел на князя Александра и молвил, что Русь сей день в лице Спиридона имеет, пожалуй, одного из самых вятших предстоятелей Церкви. Князь посмотрел на меченошу и молча кивнул головой в ответ. Всадники миновали мост, и разговор их временно прекратился. Коней направили к воротам Детинца. Уже проезжая под каменным сводом ворот, князь Александр напомнил Ратмиру, чтобы тот не забыл исполнить его просьбу. Через час князь будет ожидать в условленном месте, как и было говорено.

Новгородский архиепископ встретил Александра в своих покоях, где просматривал четыре недавно переписанных и переплетенных монахами Евангелия. Тексты Святого Писания были одеты деревянными обложками, покрытыми светлой и прочной бычьей кожей. Закрыв разворот книги, отложив свое дело, владыка пошел навстречу Александру. Спиридон был рад встрече с молодым князем. Он приветливо улыбнулся и взаимно поклонился ему. Александр принял благословение, почувствовав на своей главе его крепкую, натруженную, теплую монашескую руку. Во владычных покоях было прохладно и легко, царила полутень, что сразу успокаивающе подействовало на Александра. Спиридон пригласил гостя к столу, и позвав служку, велел подать фряжского вина, сухих фруктов и сладостей. Когда все было исполнено, они остались вдвоем. Владыка налил кубок вина князю и небольшую чашу себе, прочел молитву Господню («Отче наш») и благословил трапезу. На стол в небольших глиняных чашах были поданы кусочки сушеной дыни, инжир, изюм, чернослив, сотовый мед и шербет. Молодой князь и архиепископ сделали по глотку вина, и Спиридон предложил Александру откушать. Ощутив терпкий и сладковато-горький привкус благородного вина, юноша причмокнул, отпил еще, стал с аппетитом есть. Владыка с интересом и легкой улыбкой наблюдал за ним. Ему действительно нравился этот живой, любознательный и умный юноша — сын сильного и властного переславского князя. Когда Спиридон увидел, что Александр с удовольствием попробовал угощение и вновь отпил вина, то ненавязчиво повел разговор.