Екатерина Вересова - Вспомни обо мне

• Название: Вспомни обо мне
• Автор: Екатерина Вересова
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000854-6

Путь начинающей актрисы усыпан скорее шипами, чем розами. Но Кристина с детства грезила о сцене. И для осуществления своей мечты она готова на все: от побега из дома до съемок в сомнительном эротическом кино. Врожденный дар перевоплощения помогает Кристине спасти жизнь дорогого ей человека. Казалось бы, она обрела свое счастье, но самое горькое испытание еще впереди… Однако талант и любовь помогают девушке найти свое призвание и свое счастье…

---

— Хорошо, — миролюбиво сказал Гермесов, — согласен ждать еще три минуты.

Кристина чувствовала, как перед глазами ее все куда-то уплывает. «Надо настроить себя, надо преодолеть себя…» — мысленно твердила она.

— И тов я актутитсорп… — пробормотала она себе под нос и горько засмеялась. Она смеялась все громче — и не могла уже остановиться.

Потом больно дернула себя за волосы, чтобы прекратить смех, и, словно на эшафот, взобралась на кровать. В этот момент Гермесов нажал какую-то кнопку дистанционного управления, и в комнате зазвучала ритмичная электронная музыка. Она подействовала на Кристину как допинг.

Итак, роль началась. Сначала Кристина действовала робко, но, почувствовав, как чуткое тело Гермесова откликается на ее прикосновения, постепенно вошла в раж. Музыка становилась все энергичнее — и вместе с ней Кристина делалась все смелее. Ее охватил азарт, даже возбуждение. Наверное, вожделение, которое испытывал Гермесов, передалось отчасти и самой Кристине.

Сначала она ласкала его всеми способами, которые ей довелось узнать, потом залезла на него сверху и принялась двигаться на нем — исступленно, бешено. Глаза ее были закрыты, из губ то и дело вырывался стон…

Она заметила, что срывающийся звук ее голоса действует на него особенно сильно, поэтому старалась, как только могла.

— А-а-ах! М-м-м! М-м-ма-а-а! — сладострастно восклицала она, подражая актрисам из эротических фильмов.

— О-о-о! О-о-о! — неожиданно тонким голосом отзывался Гермесов. — Давай же, громче, сильнее… Рычи, ори, как сука! О-о-о! О-о-о-о!

И вдруг Гермесов начал хрипеть.

Глаза его округлились, а потом закатились куда-то под веки. Руками он начал раздирать кожу себе на груди, как будто хотел распахнуть душившую его кожу. Он с хрипом и свистом захватывал в себя воздух, но ему будто не хватало его, и он начал на глазах задыхаться и багроветь. Потом тело его конвульсивно дернулось, и Кристина испуганно соскочила с него.

— Артур Михайлович! — вскричала она. — Артур Михайлович, что с вами? Вам плохо? Что мне делать? Я не знаю, как вам помочь! Вызвать «скорую»?

Режиссер ничего не отвечал.

Кристина заметалась между портьерами в поисках телефона. Наконец ей удалось его обнаружить. Только сейчас ей пришло в голову, что она даже не знает адреса, по которому находится. Ей пришлось накинуть прямо на голое тело плащ и выбежать из подъезда, чтобы посмотреть улицу и номер дома. После этого она взлетела по лестнице обратно, дрожащей рукой набрала «03» и крикнула в трубку:

— Скорее приезжайте! Человеку плохо!

— Сколько лет? — спросила дежурная.

— Пятьдесят! — ляпнула наобум Кристина.

— Фамилия?

— Гермесов… Да высылайте вы машину скорее! Похоже, у него сердце… — И Кристина торопливо назвала адрес.

— А вы кем ему приходитесь? — спросила женщина, чем поставила Кристину в тупик.

— Никем! — ответила она. — Просто знакомая!

— Ожидайте…

Когда трубка легла на рычаг, Кристине вдруг пришло в голову, что ее присутствие здесь совершенно не обязательно. Врачи разберутся и без нее. Она торопливо вернулась в спальню, чтобы посмотреть, что с Гермесовым. Может, она все же сумеет оказать ему первую помощь?

Издалека ей показалось, что Гермесов уснул. Он лежал как-то странно — на боку, но не подогнув ноги, а напряженно вытянувшись. Когда Кристина подошла ближе и заглянула в его открытые глаза, она почувствовала, как кровь жаркой волной бросилась ей в голову и забилась в висках…

Гермесов был мертв.

30 И смех, и грех…

Кристина не имела права не явиться на похороны — в глазах труппы это бы выглядело слишком вызывающе. Если бы это был хотя бы будний день… Тогда бы она могла отговориться, что ей обязательно нужно на занятия в училище. Но траурная церемония, как назло, пришлась на воскресенье. Любые оправдания своей неявки, какие бы ни придумала Кристина, были бы истолкованы совершенно однозначно.

Кристине казалось, что все вокруг только и говорят, что о ней и Гермесове. Она то и дело ловила на себе любопытные и недобрые взгляды. Казалось бы, откуда кто что мог знать? Но, наверное, Гермесов был слишком яркой и заметной фигурой, чтобы окружающие не знали или хотя бы не догадывались о перипетиях его личной жизни.

На похороны театральной знаменитости собралась огромная толпа. Только это и спасало Кристину: в случае чего ей было где спрятаться. А случаев, когда Кристине лучше было бы скрыться, представлялось сколько угодно. Проводить мастера в последний путь пришли многие сотрудники училища, которые были бы безмерно удивлены, если бы среди соболезнующих актеров труппы Гермесова увидели вдруг студентку первого курса Кристину Быстрову.

Гермесова хоронили не за городом, а на старом московском кладбище. Присутствовали все три его бывшие жены с детьми. Старшая дочь — копия отца в женском обличье — стояла вся в слезах и что-то нервно говорила своей худощавой матери, когда та пыталась сунуть ей в руки носовой платок. Остальные вполне справлялись с навалившимся на них горем.

Кристина, почти не отрываясь, смотрела на лежащее в гробу незнакомое тело. «Это не он… Это не может быть он…» — повторяла она про себя как умалишенная. Поскольку в жизни лицо режиссера пребывало в непрерывном движении, сейчас его было невозможно узнать. Белое с синевой, спокойное и надменное. На лбу — светлый лоскуток бумаги, налепленный священником. Неужели Гермесова будут еще и отпевать?

Утром, когда собиралась на церемонию, Кристина выпила добрую порцию валерьянки, поэтому сейчас мысли ее ворочались в голове, как мельничные жернова. Она вспоминала, как три дня назад бежала из квартиры Гермесова, как сидела в кустах возле подъезда, поджидая «скорую». Она до последнего надеялась, что это какая-то ошибка и Гермесова спасут… Но когда его вынесли на носилках накрытым белой простыней, она поняла, что все кончено.

Она оплакивала его недолго — слишком уж странные чувства она к нему испытывала. Когда добралась домой на последней электричке метро, долго сидела на кухне, уставившись в одну точку. Потом встала и принялась как заведенная мерять шагами квартиру.

— Я не виновата! — твердила она на ходу. — Я не виновата! Я не виновата! Он хотел этого сам! Я этого не хотела! Я ни в чем не виновата… — В конце концов, ей удалось убедить себя в этом, и она, обессиленная, рухнула на диван прямо в одежде и заснула.

Сначала Гермесова помянули прямо на кладбище, разлив водку по одноразовым пластиковым стаканам, которые припас кто-то из близких режиссера. Потом актеры театра-студии отделились от прочих и, рассевшись по машинам, поехали на квартиру одного из участников спектакля — исполнителя роли Меркуцио. Там они собирались продолжить поминки по безвременно ушедшему руководителю, а заодно обсудить, как же жить дальше.

Кристина была едва знакома с этим актером. Общих сцен у них не было, а объединенных репетиций Гермесов еще ни разу не проводил. Единственное, что она знала по слухам, — это что «Меркуцио», очень выразительный и подвижный актер Стас Верстаков, когда-то был чуть ли не любовником бисексуального Гермесова. По какой-то причине их отношения завершились грандиозным скандалом, и только за свой необычайный талант Стас был милостиво оставлен в труппе театра.

Естественно, для поминок никто ничего не готовил. По дороге закупили в складчину хлеба, какой-то консервированной еды и пару ящиков «кристалловской» водки. Стас Верстаков проживал один в двухкомнатной квартире, которая по виду напоминала притон.

В комнате для гостей мебели у него не было вообще, если не считать функциональных вещей вроде телевизора с видаком и музыкального центра.

Гостям предлагалось сидеть прямо на полу — на искусственных шкурах и огромных мягких игрушках — медведях, собаках, тиграх, слонах… По стенам были развешены всякие странные предметы, призванные служить дизайном: старая зубастая клавиатура от рояля, рыболовные сети, большая фотография с изображением совокупляющихся верблюдов, тряпичная кукла — портрет самого актера во весь рост и прочие «бесценные» вещи. Все было тщательно подобрано по цвету и создавало в комнате откровенно богемную обстановку.

«Судя по всему, у них довольно много общего с Гермесовым, — подумала Кристина, оглядываясь по сторонам, — неудивительно, что когда-то они сошлись. Впрочем, так же неудивительно, что разошлись…»

В качестве «кресла» Кристина выбрала просторного и приятного на ощупь белого мишку. Рядом с ней тут же примостился все еще не теряющий надежды ловелас Сивожелезов. По лицу его было трудно определить, переживает он из-за смерти любимого творца или нет.

— Увидишь, что сейчас начнется, — шепнул он ей на ухо, когда все расселись и разложили на клеенке закуски.

Хозяин дома, который сидел, так сказать, во главе стола, встал во весь рост и поднял пластиковый стаканчик с водкой.