Барбара Вуд - Благословенный Камень

• Название: Благословенный Камень
• Автор: Барбара Вуд
• Издательство: Издательство Мир книги
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01095-8

Этот загадочный камень, дарованный человечеству, передавался из поколения в поколение, наполняя жизнь своих хозяев невероятными, порой просто фантастическими событиями… Он вселял веру в людей, спасал от гибели, даровал любовь, обогащал, исцелял от болезней. Благословенный Камень — так стали называть люди этот осколок метеорита, наделенный магической силой, следуя за которым вы перенесетесь в первобытную Африку, в Древний Рим, средневековую Англию…

---

Но он тут же спохватился и отвернулся. В сердце воина Христова нет места женщинам.

Катарина смотрела, как от костра к равнодушным звездам поднимаются искры, и на нее нахлынули воспоминания — как мать рассказывала ей сказки про Рапунцеля и про Красную Шапочку. Как они гуляли вместе, а с неба падал снег. Вспомнила, как однажды поздно вечером Изабелла прибежала домой от клиентки, которой она носила заказ, с только что испеченным еще не остывшим пирогом, и какой роскошный пир у них был тогда. Как о холодными ночами она забиралась в мамину постель и смотрела, как за окном идет снег, чувствуя себя любимой и оберегаемой. И она тихо сказала, вороша угли:

— Моя мама могла бы забрать золотые монеты себе, бросить меня в гостинице и, может быть, найти себе богатого мужа. Но она этого не сделала. Она не бросила меня, а с любовью вырастила. И она голодала, зная, что у нас есть золото. Жертвуя собой, она берегла его для меня, а я его потеряла — оно утонуло в океане. Я подвела ее.

Дон Адриано кивнул с серьезным видом:

— Мать любит нас больше всех, и мы больше всех любим ее. Отец занимает второе место. — Он пристально вглядывался в линию горизонта. — Я служу Господу, но люблю я Матерь Божью, — это ей я отдал на служение свою жизнь и душу. — Он вновь посмотрел на Катарину. — Я чувствую то же, что и вы — что я подвел свою Мать. Но мы выберемся с этого острова, сеньорита. Мы не умрем здесь.

Катарина оглянулась на голые скалы, темнее и грозные, подумав: «Здесь ничего не растет и никто не живет, как же выживем мы?» Потом она вновь посмотрела на дона Адриано, удивляясь вере этого человека.

Пока девушка спала, Адриано сидел на страже, не отрывая глаз от черного океана — он знал, что оттуда им грозит опасность. Он не сказал ей, что, хоть они и выжили в кораблекрушении, теперь их ожидают еще большие испытания — опасность быть обнаруженными берберами или одним из оттоманских судов, частенько заходивших в эти воды. Тогда их участь — беспомощной девушки и христианского рыцаря — была бы довольно печальной. Он продолжал молиться и в беседе с Богом черпал утешение и надежду, что первым их обнаружит венецианский корабль.

Но их спасителями оказались не пираты и не турки, а искатели поживы на греческой каравелле, одном из многочисленных независимых наемных судов, бороздивших Средиземноморье в поисках чего-нибудь, что можно было бы выгодно продать. Капитаном этого судна оказался человек, поставлявший рабов двору султана. Он посчитал, что ему будет выгоднее сохранить девушку чистой, и под страхом смерти запретил команде прикасаться с ней, а также приказал содержать рыцаря в достойных условиях, потому что знал, что турки подвергают христианских рыцарей особо изощренным мучительным казням.

Поэтому, вместо того, чтобы ехать на восток, в Иерусалим, за голубым камнем святой Амелии, Катарине пришлось сменить курс, ибо каравелла направлялась на север, в Константинополь — центр Оттоманской Империи.

— Куда вы нас везете? Умоляю, я должна ехать в Иерусалим. Если вам нужны деньги, то мой отец…

Но мольбы Катарины не долетали до них. Никто не обращал на нее внимания, пока она сидела, съежившись, закованная в кандалы, потрясенная и глубоко несчастная, и молилась, чтобы с доном Адриано ничего не случилось и этот кошмар поскорее закончился.

Греческая каравелла стала на якорь у безымянного острова в надежде найти там пресную воду. И, сидя в трюме на цепи и не зная, какая участь ее ожидает, Катарина не знала, радоваться ли ей, что у нее счастливая судьба, или плакать о свалившемся на них несчастье. Они наконец выбрались с необитаемого острова, зато попали на невольничье судно. Если бы эта греческая каравелла случайно не проплывала мимо, возможно, их с доном Адриано так никогда бы и не нашли, и они оставались бы на этой пустынной скале посреди океана, пока бы не умерли.

Когда каравелла стала на якоре в Константинополе, ее трюм был уже битком набит живым товаром — от детей до стариков, говорящих на самых разных языках. Все время плавания Катарина сидела в темном зловонном трюме вместе с остальными, почти без еды и воды, измученная морской болезнью, и ждала смерти. Она не видела дона Адриано до того момента, пока их не вытолкали на залитую солнцем палубу в шумной гавани. Солнце слепило глаза, но она увидела закованного в кандалы дона Адриано в толпе других измученных мужчин — он выделялся среди них своим высоким ростом и могучим телосложением. По пояс обнаженный, но он по-прежнему высоко держал голову, и она заметила, как он нагнулся, чтобы помочь упавшему товарищу по несчастью. Катарина попыталась как-то привлечь его внимание, но их кнутами разогнали в разные стороны, и она проводила взглядом его фигуру, растворившуюся в шумной разноцветной толпе.

Солнце и свежий воздух ненамного освежили ее. Ее крашеные волосы спутались, и в них кишели насекомые, платье было в пятнах рвоты, босые ноги, израненные острыми камнями, нестерпимо болели. Они остановились недалеко от императорских ворот — внушительной арки из белого мрамора, открытой для всех и расположенной в трехстах футах от ипподрома и храма Св. Софии, переделанного в мечеть. На воротах, для устрашения народа, висели отрубленные и уже разлагающиеся человеческие головы. Под аркой пестрой рекой текли люди — сановники и нищие, мусульмане и христиане, местные жители и чужеземцы — за ними зорко наблюдали свирепые стражники, вооруженные ятаганами, копьями и стрелами.

Надсмотрщики ударами кнутов согнали рыдающих девушек и женщин в маленький дворик, охраняемый огромными черными стражниками с пиками, где с пленниц сорвали одежду и оставили обнаженных дрожать под открытым небом. У нее отняли подаренный монахом Пасториусом кожаный мешочек с миниатюрой святой Амелии и глиняный медальон из Бадендорфа. Это был кусочек ее родной Германии — сделанный из немецкой глины немецкими руками. Где бы она ни находилась, душа ее навсегда осталась там. Его забрали вместе с образком, который помог бы ее отцу узнать ее. Как их теперь вернуть?

Появилась грозного вида женщина, в башмаках на очень высокой платформе, в коническом головном уборе, из-за которого она казалась еще выше. Она останавливалась возле каждой плененной женщины и спрашивала: «Мусульманка?» Дождавшись ответа, бегло осматривала несчастную и произносила одну-единственную фразу: «В кухню», или: «В прачечную», «В бараки», или: «На невольничий рынок». Когда женщина добралась до нее, Катарина уже успела заметить, что называвшим себя мусульманками доставалась работа во дворце, остальных же отправляли на невольничий рынок, либо — что еще хуже — в бараки развлекать стражников.

Не успела женщина даже задать вопрос, как Катарина выпалила: «Ла иллаха илла Аллах!», что означало «Нет Бога кроме Аллаха», — основную исламскую молитву, которую она слышала от доктора Махмуда.

Женщина подняла брови:

— Ты мусульманка?

Катарина закусила губу. Доктор Махмуд достаточно много рассказал ей об исламе, и то, что она знала из Корана, помогло бы ей сойти за единоверку этой женщины. Но она вспомнила дона Адриано, его верность Святой Деве и его обет защищать христианских странников, и, зная, что его будут пытать за веру и что он никогда бы не отрекся, она опустила голову и тихо сказала:

— Нет, госпожа, я христианка. Но я умею читать и писать, — быстро добавила она, надеясь, что, может быть, это спасет ее от участи других женщин, потому что она подозревала, что жизнь в дворцовых кухнях и прачечных тяжелая и недолговечная.

Женщина уделила Катарине чуть больше внимания, чем остальным, — осмотрела ее руки и зубы и спросила, кто она по крови, на что Катарина ответила, что она — знатного рода. Наконец женщина дала знак своему помощнику, и тот провел Катарину через двери, за которыми, к своему удивлению, она увидела баню, где было множество полунагих девушек и женщин. Здесь ее хорошенько отмыли, при этом прислужница бормотала что-то о том, что христиане не слишком часто моются. С ее тела удалили все волосы, что, как она узнала позже, предписывал Коран как женщинам так и мужчинам.

Ей дали чистую одежду — необычный наряд, состоявший из длинной накидки, шаровар и покрывала, чтобы закрывать лицо, и, после того как Катарина ответила на несколько вопросов и продемонстрировала свое искусство владения швейной иглой, ее зачислили в свиту хозяйки нарядов. Вскоре она узнала, что это ее положение, каким бы низким и унизительным оно ни казалось, все же позволяло ей беспрепятственно ходить по всей женской половине дворца в компании швей, каждая из которых занималась отдельным видом рукоделия. Катарине сказали, что, если она хорошо себя покажет, то, возможно, когда-нибудь ее сделают хранительницей ниток, которая должна только раздавать нитки для вышивания и у которой есть свои помощницы. Хоть эти слова были сказаны для того, чтобы обрадовать ее и ободрить, для Катарины это прозвучало как приговор, потому что это означало, что она до конца своих дней будет жить в этом дворце.