Джек Данн - Книга драконов

• Название: Книга драконов
• Автор: Джек Данн
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52160-9

Эту книгу можно назвать своеобразной драконьей библией. «Здесь вы встретите драконов как древних, так и едва вылупившихся. Хищных, злобных — и исполненных мудрости и добра. Заколдованных драконов — и драконов, наделенных собственной магической силой. Драконов, существующих в современном мире, — и драконов, предстающих в антураже Древнего Рима, царской России, средневековой Европы, наичернейшей Африки… не говоря уже о нескольких вымышленных мирах, существующих лишь в воображении автора. Вы прочтете даже рассказы, написанные от лица самого дракона, с его точки зрения, — и такой взгляд на вещи наверняка вас удивит».

Плюс великолепный перевод от известнейшей писательницы Марии Семеновой, автора знаменитого «Волкодава», а она-то уж знает толк в подобных историях!

---

А решение мое было таково. Вот пойду сейчас на скотный двор, навещу драконов. Попробую, не получится ли их постичь. Им присущ разум, странный и темный. Или не разум. Во всяком случае, не такой, каким мы, люди, его понимаем; скорее, это нечто наподобие хитрости. Если бы мы могли поставить эту хитрость себе на службу, примерно так, как обеспечили себе их верность, — многие столетия плена, знаете ли, да еще длинный поводок время от времени. Почти та же история, что и с казаками. Если мне повезет и я разрешу эту вековую загадку, царь, чего доброго, наконец удостоит меня графского титула. Его выродившейся аристократии не повредит свежая кровь. Вот тогда он начнет к моим советам прислушиваться. А я смогу навещать свою молодую жену Ниночку, когда пожелаю и ни о чем не тревожась.

Я шагал по дворцовому коридору и улыбался. Принятие решения всегда улучшало мне настроение. Я глубоко дышал, кровь в жилах ускоряла свой бег. Казалось, мне вновь было всего пятьдесят.

Вот тут я и заметил безумного монаха. Он шел мне навстречу по коридору, неся на руках юного престолонаследника. Он единственный, кто отваживается брать мальчика на руки, не закутав предварительно в мягкие овчинные одеяла. Кожа у этого ребенка — точно хрупкий старый фарфор, любое прикосновение может ее повредить.

— Батюшка Григорий, — сказал я, приветственным жестом поднося руку ко лбу.

Пусть он по рождению мужик мужиком и мозги у него, как многим кажется, набекрень, я-то не настолько спятил, чтобы не оказать ему почета, которого он к себе требует. Юный царевич во всем его слушается. И не только царевич, но и его матушка Александра. Абсолютно во всем — ну, вы понимаете, что я имею в виду. Слухи разные ходят.

Он глянул на меня, равнодушно произнеся мое имя. Монах никогда не упоминает моего титула. Однако потом он улыбнулся. Этой своей мягкой, чувственной улыбкой, от которой женщины, говорят, теряют рассудок. По мне, улыбка выглядела вполне змеиной.

— Представьте меня своей супруге.

И в этот миг я понял: случилось страшное. То, чего я подспудно страшился. Моя Ниночка подпала под его чары. Значит, придется убить его. В одиночку или с чьей-нибудь помощью. И ради Ниночки, и ради себя самого.

Но каким образом это сделать?..

Внутреннее чувство подсказывало мне: ответ ждал внизу. В драконюшнях.

И я зашагал вниз.

Запах драконов всегда ощущается гораздо раньше, чем вы их увидите. Мускус бьет в ноздри, пока во рту не появляется привкус старых ботинок. Впрочем, в нем ощущается и нечто гораздо большее. Это запах могущества, и со временем я мог бы привыкнуть к нему.

Дверь громко заскрипела, когда я ее открыл. Драконы откликнулись таким же скрипучим воем, решив, что сейчас их будут кормить.

Драконы всегда голодны. Это из-за жаркого дыхания, которое нуждается в топливе. По крайней мере, так мне объясняли.

Я зачерпнул из ведерка пригоршню коровьих мозгов и закинул в ближайший денник.

Там тотчас же зашуршали громадные перепончатые крылья. В каждом деннике помещаются три или четыре дракона, потому что при совместном содержании они ведут себя тише. Я вытер руки о полотенце, нарочно для этого висевшее на деревянном гвозде. Прежде чем возвращаться к себе, надо будет помыться. А то нынешней ночью Ниночка нипочем не позволит мне к себе прикоснуться.

Государевы драконы были стройней и изящней и в целом больше похожи на змей, нежели драконы великого хана, от которых государевы некогда произошли. Они были черными, точно угри. Длинные морды, обрамленные грубыми волосьями, выглядели так, словно твари собирались вот-вот заговорить на каком-нибудь нубийском языке. Казалось, из пастей должны были вырваться не пламя и дым, но арабская речь.

Я уставился прямо в зрачки самому крупному. Нельзя опускать перед ними глаза, нельзя отводить взгляд, тем самым показывая страх. Ваш страх приводит их в возбуждение, потому что вы начинаете вести себя как добыча. Глаза дракона были темны, словно Крым зимой, мне начало казаться, будто я плавал в этих глазах. А потом стал тонуть. Я уходил все глубже и глубже и не мог перевести дух. И вот тут-то мне навстречу ринулось будущее. Сплошной огонь. Здания, охваченные пламенем. Россия горела. Санкт-Петербург и Москва обращались в пепел и золу. Золотые листы на башенках Аничкова дворца и Успенского собора скручивались от жара.

— Довольно! — сказал я, мысленно отстраняясь, выдергивая себя на поверхность, вырываясь из колдовских чар. — Твой животный магнетизм меня не обманет!

Дракон отвернулся и начал подбирать с пола остатки коровьих мозгов.

Я ошибался. От этих существ мне никакой подмоги не будет. Ну, значит, и я не стану им помогать.

Когда драконы наконец убрались, дракометр просигналил «все чисто», издав звук наподобие пения цикад. Бронштейн и Борух выбрались из убежища под утреннее небо, в котором еще висела тяжелая пелена драконьего дыма. Щурясь и кашляя, они кивали своим соплеменникам, вылезавшим из таких же нор, — воспаленные глаза, покрытые копотью лица.

Никто особо не улыбался. Все остались живы и здоровы, но их дома были сожжены, все дела пошли кувырком, и даже укрытые снегом поля сгорели в огне. Прекрасная роща старых белых берез, давшая название городку, превратилась в скопище обугленных пней. Кто знает, вдруг в следующий раз дракометры не сработают и предупреждения не будет? Всегда есть такая вероятность. Дерьма в жизни хватает, как раввины говорят.

Старые бабушки не были так склонны к пессимизму, но и они без иллюзий смотрели на вещи. Зря ли они так часто рассказывали о прошлых временах, когда еще не были изобретены дракометры и в стране свирепствовали со своими армиями и драконами цари, носившие прозвища то Великий, то Грозный. Тогда евреям чуть не настал полный конец. И настал бы, не появись у них самый первый дракометр, прибор смешной и примитивный по современным стандартам. Он-то всех и спас. Как говаривала старенькая бабуля Боруха: наши-то, мол, времена еще ничего.

«По сравнению с чем?» — поддразнивая, спрашивал он ее.

Слушая бабкины сказки, маленькие дети представляли себе те бессмысленные разрушения и содрогались, а юноши фыркали и надували грудь: дескать, я бы… я бы не… если бы это на них вдруг обрушилась с неба ужасная и внезапная смерть.

Бронштейн не увлекался пустопорожним словесным геройством. Внимательно вслушиваясь в эти повествования, он все пытался представить себе, каково это было. Ни заблаговременных предупреждений, ни убежищ, в которые можно сразу юркнуть. Только ты — и драконы. И открытое поле. Зубы, когти. Жуткое палящее пламя. И беззащитные человеческие тела. Каким-то образом он всегда чувствовал то, чего не могла понять остальная молодежь. Технологии дают иногда осечку. Или на них находятся другие технологии, еще более изощренные. Ни на какое устройство нельзя полностью полагаться.

«Вот тут раввины правы, — думал он. — Дерьма в жизни хватает. Еще как хватает».

Полагаться можно было лишь на одно. И это одно уж точно не было устройством размером с овцу, которое питалось магией и магнетизмом и принималось реветь, точно лось во время гона, когда в радиусе десяти миль появлялся дракон.

Надежной защитой была только власть.

Те, кто обладал ею, стояли на спинах у тех, кто не обладал. И никакой изобретательный ум не мог помочь подняться из второй категории в первую. Власть можно было только взять силой. И требовалась еще большая сила, чтобы ее потом удержать.

«Мы, евреи, непривычны к силовым методам, — размышлял он, выводя Боруха из городка. Нахмурился и продолжил свою мысль: — Разве что к тем, которые против нас самих применяют».

Подъем на холмы, окружавшие штетеле, заставил обоих мужчин тяжело дышать. Пар от дыхания клубился в стылом декабрьском воздухе, точно драконий дым. Борух снял пальто, Бронштейн ослабил галстук. Они шли и шли вперед. Войдя около полудня в лес, они углубились под сень больших кедров и елей. Деревья здесь были такими высокими, что под ними не росло никакого подлеска. Даже снег почти не достигал земли.

Бронштейн уверенно прокладывал путь, хотя никакой тропы впереди не было видно. Каждый раз, приходя сюда, он выбирал новый маршрут. Впрочем, это не имело значения. То, к чему они шли, он улавливал так же безошибочно, как дракометр — биение драконьих крыл вдалеке.

«Если кто-нибудь откроет мой замысел и донесет царю прежде, чем я буду готов…»

О последствиях не хотелось даже и думать.

Остановившись на небольшой полянке, он указал своему спутнику на лежащее бревно.

— Садись. — Вытащил из-за пазухи ломоть хлеба и протянул его Боруху. — Ешь. А я пойду проверю, нет ли за нами хвоста.

— Знай я, что прогулка окажется такой длинной, я еще шнапса бы захватил, — сказал Борух.

Бронштейн с улыбкой запустил руку в карман и показал ему флягу.