Джейн Йолен - Государевы драконы

• Название: Государевы драконы
• Автор: Джейн Йолен
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52160-9

В «Государевых драконах» авторы объединились, чтобы нарисовать картину из истории альтернативного мира, где в Российской империи веками свирепствовали со своими армиями и драконами цари, носящие прозвища то Великий, то Грозный. Но наступает новое время…

---

Государевы драконы были стройней и изящней и в целом больше похожи на змей, нежели драконы великого хана, от которых государевы некогда произошли. Они были черными, точно угри. Длинные морды, обрамленные грубыми волосьями, выглядели так, словно твари собирались вот-вот заговорить на каком-нибудь нубийском языке. Казалось, из пастей должны были вырваться не пламя и дым, но арабская речь.

Я уставился прямо в зрачки самому крупному. Нельзя опускать перед ними глаза, нельзя отводить взгляд, тем самым показывая страх. Ваш страх приводит их в возбуждение, потому что вы начинаете вести себя как добыча. Глаза дракона были темны, словно Крым зимой, мне начало казаться, будто я плавал в этих глазах. А потом стал тонуть. Я уходил все глубже и глубже и не мог перевести дух. И вот тут-то мне навстречу ринулось будущее. Сплошной огонь. Здания, охваченные пламенем. Россия горела. Санкт-Петербург и Москва обращались в пепел и золу. Золотые листы на башенках Аничкова дворца и Успенского собора скручивались от жара.

— Довольно! — сказал я, мысленно отстраняясь, выдергивая себя на поверхность, вырываясь из колдовских чар. — Твой животный магнетизм меня не обманет!

Дракон отвернулся и начал подбирать с пола остатки коровьих мозгов.

Я ошибался. От этих существ мне никакой подмоги не будет. Ну, значит, и я не стану им помогать.

Когда драконы наконец убрались, дракометр просигналил «все чисто», издав звук наподобие пения цикад. Бронштейн и Борух выбрались из убежища под утреннее небо, в котором еще висела тяжелая пелена драконьего дыма. Щурясь и кашляя, они кивали своим соплеменникам, вылезавшим из таких же нор, — воспаленные глаза, покрытые копотью лица.

Никто особо не улыбался. Все остались живы и здоровы, но их дома были сожжены, все дела пошли кувырком, и даже укрытые снегом поля сгорели в огне. Прекрасная роща старых белых берез, давшая название городку, превратилась в скопище обугленных пней. Кто знает, вдруг в следующий раз дракометры не сработают и предупреждения не будет? Всегда есть такая вероятность. Дерьма в жизни хватает, как раввины говорят.

Старые бабушки не были так склонны к пессимизму, но и они без иллюзий смотрели на вещи. Зря ли они так часто рассказывали о прошлых временах, когда еще не были изобретены дракометры и в стране свирепствовали со своими армиями и драконами цари, носившие прозвища то Великий, то Грозный. Тогда евреям чуть не настал полный конец. И настал бы, не появись у них самый первый дракометр, прибор смешной и примитивный по современным стандартам. Он-то всех и спас. Как говаривала старенькая бабуля Боруха: наши-то, мол, времена еще ничего.

«По сравнению с чем?» — поддразнивая, спрашивал он ее.

Слушая бабкины сказки, маленькие дети представляли себе те бессмысленные разрушения и содрогались, а юноши фыркали и надували грудь: дескать, я бы… я бы не… если бы это на них вдруг обрушилась с неба ужасная и внезапная смерть.

Бронштейн не увлекался пустопорожним словесным геройством. Внимательно вслушиваясь в эти повествования, он все пытался представить себе, каково это было. Ни заблаговременных предупреждений, ни убежищ, в которые можно сразу юркнуть. Только ты — и драконы. И открытое поле. Зубы, когти. Жуткое палящее пламя. И беззащитные человеческие тела. Каким-то образом он всегда чувствовал то, чего не могла понять остальная молодежь. Технологии дают иногда осечку. Или на них находятся другие технологии, еще более изощренные. Ни на какое устройство нельзя полностью полагаться.

«Вот тут раввины правы, — думал он. — Дерьма в жизни хватает. Еще как хватает».

Полагаться можно было лишь на одно. И это одно уж точно не было устройством размером с овцу, которое питалось магией и магнетизмом и принималось реветь, точно лось во время гона, когда в радиусе десяти миль появлялся дракон.

Надежной защитой была только власть.

Те, кто обладал ею, стояли на спинах у тех, кто не обладал. И никакой изобретательный ум не мог помочь подняться из второй категории в первую. Власть можно было только взять силой. И требовалась еще большая сила, чтобы ее потом удержать.

«Мы, евреи, непривычны к силовым методам, — размышлял он, выводя Боруха из городка. Нахмурился и продолжил свою мысль: — Разве что к тем, которые против нас самих применяют».

Подъем на холмы, окружавшие штетеле, заставил обоих мужчин тяжело дышать. Пар от дыхания клубился в стылом декабрьском воздухе, точно драконий дым. Борух снял пальто, Бронштейн ослабил галстук. Они шли и шли вперед. Войдя около полудня в лес, они углубились под сень больших кедров и елей. Деревья здесь были такими высокими, что под ними не росло никакого подлеска. Даже снег почти не достигал земли.

Бронштейн уверенно прокладывал путь, хотя никакой тропы впереди не было видно. Каждый раз, приходя сюда, он выбирал новый маршрут. Впрочем, это не имело значения. То, к чему они шли, он улавливал так же безошибочно, как дракометр — биение драконьих крыл вдалеке.

«Если кто-нибудь откроет мой замысел и донесет царю прежде, чем я буду готов…»

О последствиях не хотелось даже и думать.

Остановившись на небольшой полянке, он указал своему спутнику на лежащее бревно.

— Садись. — Вытащил из-за пазухи ломоть хлеба и протянул его Боруху. — Ешь. А я пойду проверю, нет ли за нами хвоста.

— Знай я, что прогулка окажется такой длинной, я еще шнапса бы захватил, — сказал Борух.

Бронштейн с улыбкой запустил руку в карман и показал ему флягу.

— Только я ее тебе не оставлю, а то ты меня не дождешься.

— Не волнуйся, дождусь, — с набитым ртом ответил Борух.

Бронштейн и не волновался. Быстренько добежав до опушки, он посмотрел вниз с холма. Хорошо видно было штетеле, еще окутанное дымом. За ним полосами горели зерновые поля. В это время года на полях не работали, да, правду сказать, не много урожая с них и снималось. Если вообще снималось. Царские «кулаки», упомянутые Борухом, забирали и львиную долю, и почти все остальное. Хочешь — живи, хочешь — с голоду помирай. Крестьян обирали практически так же, лишь с той разницей, что царь на них драконов не насылал.

Убедившись, что никто не последовал за ними по склону холма, Бронштейн вернулся в лес.

«С полей — в лес, — сказал он себе. — Зерно и дрова».

— Вставай, — велел он Боруху и бросил ему флягу. — Мы почти на месте.

Теперь он двигался вперед очень быстрым шагом, и Боруху пришлось поспевать. Но как и было сказано, они почти пришли.

В снежных берегах бежал быстрый неглубокий ручей. Бронштейн направился вниз по течению и наконец остановился у старой сосны, давным-давно расколотой молнией. Отсчитав тридцать шагов к югу, прочь от ручья, он круто повернул и отсчитал еще тридцать. Здесь он опустился на землю и принялся разгребать кучу палых листьев и сосновых иголок.

— Зерно и дрова, Борух. Зерно и дрова! Две вещи из трех, дарующих власть в этой стране. — Он добрался до земли и стал ее разрывать. Ей полагалось быть твердой от мороза, но она легко поддавались его пальцам. — Но чтобы завладеть одним или другим, необходимо третье.

Он перестал копать и жестом подозвал к себе Боруха. Тот подошел и заглянул в неглубокую ямку, вырытую Бронштейном.

— Ох, Лева… — вырвалось у него.

В голосе Боруха мешались ужас и восхищение.

В ямке, чуть заметно мерцая внутренним жаром, переливалось алыми скорлупами штук двенадцать громадных яиц.

Это были яйца драконов.

— Есть и еще, — сказал Бронштейн.

Борух с трудом оторвал от них взгляд и осмотрелся кругом. Кучи листьев и хвои, только что казавшиеся естественными элементами лесной подстилки, вдруг стали выглядеть подозрительно рукотворными. Борух не стал их пересчитывать, отметил только, что их было много.

— Ох, Лева, — повторил он. — Ты что, весь мир сжечь собрался?

Монах принес мальчика в апартаменты его матери. Стражники были достаточно опытны, чтобы даже не пытаться преграждать ему путь. Когда он не мог слышать, они перешептывались, называя его выродком дьявола, антихристом и еще чем похуже. Но — исключительно шепотом, исключительно на диалекте, который далеко не все понимали, и только убедившись, что он был далеко.

Распутин прошел в двери, неся на руках уснувшего мальчика.

Пять придворных дам, сидевшие в покоях, кинулись врассыпную, точно косули при виде охотничьей собаки. Их тонкий визг и писк заставили его улыбнуться. Тут поневоле вспомнишь хлыстов с их оргиастическими бичеваниями. Эх, что бы он сейчас не отдал за добрую плетку-девятихвостку!.. Он окинул взглядом спину самой юной из них. Такая молоденькая, почти дитя, и шейка у нее лебединая, нежная, белая, влекущая.

— Скажите вашей хозяйке, — проговорил он, — что я ее сына принес. С ним все хорошо, просто уснул.

Как обычно, они вприпрыжку умчались исполнять его распоряжение, гуськом исчезнув за дверью, что вела во внутренние покои царицы. Когда пробежала самая последняя, дверь тихо закрылась, но ненадолго.