Анна Барт - Месть из прошлого

• Название: Месть из прошлого
• Автор: Анна Барт
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5702-9

О Смутном времени начала XVII века в Московском государстве написано немало. Однако неразгаданные тайны той эпохи как были, так и остались. И одна из них – история недолгого царствования Марины Мнишек, супруги обоих самозванцев Лжедмитриев. О Марине известно на удивление мало, и сведения эти очень противоречивы. А об ее личной жизни – вообще почти ничего.

Анна Барт в своем новом историкодетективном романе предлагает оригинальную, захватывающую версию тех давних событий и приоткрывает завесу тайны гибели несостоявшейся московской государыни – первой иностранки, официально коронованной на русский престол!

---

Помня предупреждения сурового юриста, я отрицательно покачала головой и попыталась прикрыть дверь, но сероглазый Джон резво засунул ногу в дверь, полностью проигнорировав зловеще рычащую за моей спиной Фриду.

– Разрешите пройти. Обещаю вам, что разговор будет недолгий и приватный, не для записей.

Я опять отрицательно покачала головой, с ужасом вспоминая утреннюю головомойку.

– Много лет Дэвид Моргулез, которого вы «не знаете», помогал даме, проживающей в этом доме, – быстро заговорил господин Мур. – Затем появились вы. Дама перестала нуждаться в услугах Дэвида – его место заняли вы. Через некоторое время старая дама умирает, но перед смертью переписывает завещание, по которому оставляет вам набитый антиквариатом дом. Знаете, что семья подозревала вас в убийстве этой дамы и подала заявление о своих подозрениях в полицию? Вас обвиняли в предполагаемом покушении захапать наследство…

Я поперхнулась от негодования и распахнула дверь. Джон воспользовался моей оплошностью и проворно просочился в холл. Теперь наглого немца не выпрешь вон: совсем не справлюсь я с ним, таким здоровущим конем. Если только спустить на него Фриду?..

Будто читая мои мысли, огромная лохматая Фрида гневно гавкнула за моей спиной. К моему удивлению, господин Мур совершенно не среагировал на суровый выпад Фриды.

– Она у вас спокойная, – заметил он. – Алабай?

Я уставилась на Джона во все глаза.

– Мои родители занимались разведением элитных овчарок из Германии для полиции и таможни. Одно время разводили алабаев, – спокойно пояснил он, видя мое недоумение, ведь среднестатистический американец ничего не знает об алабаях.

Я почувствовала к сероглазому Джону невольную симпатию. Человеку, который может отличить овчарку от алабая, всегда найдется место в нашем доме. Даже если он – американский полицейский.

– Свои, Фрида.

Собака быстро обнюхала широкую, спокойную ладонь Мура и шумно задышала, заулыбалась, вывалив из пасти розовый язык.

– Надо же, признала. Необъяснимо. Вообще-то Фрида чужих не жалует, – пробормотала я неловко.

Джон только надменно приподнял брови. Нет, все-таки, он противный.

Итак, Джон Мур из бервели-хиллзской полиции с вежливым выражением на лице как вкопанный стоял у дверей. Мне ничего не оставалось, как вежливо пригласить его пройти в гостиную.

Наша гостиная находится на первом этаже и выходит на патио – внутренний дворик, большую часть которого занимает разросшийся виноград, поэтому даже самым солнечным днем в комнате царит полумрак. Мы редко пользуемся ею. Это самая прохладная и темная комната в доме, да мне еще пришлось повесить на огромные окна тяжелые гардины.

– Я буду, что ли, как дурак, сидеть на диване у всех на виду? – некогда возмущался Сергей, не слушая моих возражений. – Что за бред – свет горит, и все соседи видят, что ты ешь-пьешь. А может, у меня привычка в носу ковырять? А может, хочу без трусов ходить? Имею право? В собственном доме?

Легче было согласиться и повесить шторы. К слову сказать, в гостиной брат бывал два раза в год – на Рождество и в свой день рождения, забирая подарки.

Войдя в полутемную прохладу комнаты, я прежде всего раздвинула портьеры. Яркий полуденный свет хлынул в высокие готические окна. Солнечная полоска легла на ковер, заискрилась хрустальная люстра. Проснулись цветы в напольных вазах. Комната приобрела надменный и богатый вид.

Джон с любопытством оглянулся.

Да, да. Наш особняк строился в дни расцвета Голливуда, и для многих американцев имеет историческую привлекательность, а теперь в нем живет иностранка, которая вчера нашла труп в гостинице для избранных.

Мы уселись на жесткий длинный диван друг против друга и обменялись хмурыми улыбками. Фрида постояла в проеме дверей с минуту, покрутила носом и с шумным вздохом величественно улеглась недалеко от нас.

Джон негромко кашлянул.

– Итак, по завещанию вы получили роскошный и дорогущий дом в фешенебельном районе Голливуда…

– Никогда не рассчитывала на наследство! – возмутилась я. – Для меня этот шаг дамы был полной неожиданностью. И уж, конечно, я не стала бы убивать старушку за какой-то паршивый дом…

– Который стоит несколько миллионов, – с медовой улыбкой напомнил Джон. – Из бедной иностранки вы превратились в богатую неработающую даму.

– У вас устаревшие сведения, господин Мур. У меня есть работа. И брат работает. Вы серьезно подозреваете меня в такой гадости? – Я начинала закипать.

– Если бы я подозревал, мы бы говорили в другом месте, Бетси, – спокойно ответил Джон. – Не нужно злиться. Мне очень важно во всем разобраться. Помогите мне. Я уже сказал, что не буду записывать беседу, даю честное слово.

Не знаю почему, но я поверила ему. Тяжело вздохнув, начала рассказ.

В солнечной Калифорнии проживаю более десяти лет и, по общепринятым стандартам, неплохо устроилась. Моя благоустроенность вызывает неприкрытую зависть как у бывших соплеменников, так и у американцев. Как всегда люди видят только конечный результат усилий и страданий, а именно: малоработающую дамочку, обитающую в огромном доме на Беверли-Хиллз. Если бы кто мог увидеть «невидимые миру слезы»!

Все началось с того момента, когда моя институтская подружка Галка ухитрилась смотаться в Штаты в самом начале 1990 х. Причем уехала она совершенно официально – вышла замуж за калифорнийца и укатила в солнечное зарубежье от унылой безнадежности перестроечных времен.

Оглядевшись и угнездившись, Галина перетащила в Лос-Анджелес и меня с мужем. Но бывший супруг, музыкант и творческая натура, быстро устал от борьбы с акульим капитализмом и вернулся домой в Москву, под крылышко заботливой мамочки.

А я осталась в Америке, выжила и «преуспела». Перевезла сына, потом приехал брат со своим сыном и как-то очень быстро встал на ноги. Но к тому времени это не имело никакого принципиального значения, так как я уже укрепилась в Лос-Анджелесе и жила в этом самом доме в Беверли-Хиллз и ни от кого не зависела материально.

Я старалась не влезать в подробности личной жизни, и рассказ не занял много времени. Джон слушал очень внимательно.

– Верю, Бетси, – задумчиво сказал он. – Но…

– Что «но»?

– Вот еще что хотел сказать вам. Вернее, спросить. Вы занимаетесь конным спортом?

Вопрос был таким неожиданным, что я с недоумением взглянула на Джона.

– Нет.

– Но у вас же есть лошади.

– Это совсем не те лошади!

– В каком смысле?

– Не те лошади, на которых стравят рекорды. Не те лошади, которые стоят немереные деньги.

– Так я и думал, – пробормотал Джон. – И все же, зачем вам лошади, если не занимаетесь конным спортом? Это же дорогое удовольствие.

– Долгая история.

– Расскажите, я не тороплюсь.

– Да зачем?

Джон помолчал. Встал. Прошелся по комнате.

– А затем, Бетси, что два дня назад скончалась ближайшая подруга вашей дамы. Перед самой смертью она переписала завещание. И завещала одного скакового коня… Знаете, кому?

– Нет.

– Вам.

– Мне?

– Да.

– Коня?!

– Н-да. Лошадку. Иго-го. Которая, точнее, «который», тянет на полмиллиона. Европейских «баксиков», прошу заметить. Вот такой расклад получается.

От такой неожиданной информации я потеряла дар речи и беспомощно пролепетала:

– Издеваетесь? Какой конь?

– Очень дорогой. Ассуар Арахист. Слышали о таком?

– Ассуар Арахист, – обалдело повторила я. – Нет, никогда.

– Дама завещала вам также скаковые конюшни, – продолжал Джон суровым голосом прокурора-обвинителя. – Что даст еще полмиллиона в год. Вы теперь не просто богаты, а неприлично богаты, Бетси.

Я только открывала и закрывала рот, как вытащенная из воды щука, и смотрела на Джона, не в силах вымолвить ни слова.

– А вчера вы нашли труп Дэвида, который, к сведению, так же работал и у второй дамы. Садовником…

Джон Мур сидел напротив меня, весь из себя галантный, пахнущий дорогущим парфюмом и хмуро посматривал на меня.

– Клянусь, не имею никакого отношения ни к смерти дамы, ни к ее скаковым конюшням, – дрожащим голосом еле пролепетала я, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла, но суровый полицейский продолжал молчать и сверлить меня серыми холодными глазищами.

– Господин Мур, мне нужно звонить своему адвокату?

В ответ – тишина.

– Ну, допустим так, – сказал наконец он. – Я вам поверю, и вы не имеете отношения к скаковым лошадям.

– Никакого! Ни малейшего! – горячо воскликнула я.

– Но вы ведь имеете две лошади. Зачем вы их купили?

– Я их выкупила, а не купила.

– Не вижу разницы.

– Разница большая, – разозлилась я.

– Объясните.

– Вряд ли поймете мои мотивы.

– А вы рискните, неужели я так безнадежен?

Я вздохнула и сердито начала:

– Год назад или около того, мы выкупили для ребят двух неплеменных, но симпатичных лошадок: квотера Люси для моего девятилетнего сына Алешки и паломино Ковбоя для десятилетнего племянника Яна…