Елизавета Ельская - Голгофа XXI

• Название: Голгофа XXI
• Автор: Елизавета Ельская
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00683-2

Глобальная экологическая катастрофа раз и навсегда изменила лицо нашей планеты. России больше не существует, по территории нашей страны раскиданы «зоны смертников» — места хранения химических отходов, спид-зоны, плеши и так далее. Отряду из двенадцати мужчин и женщины-экстрасенса предстоит добраться до засекреченной зоны Долли, откуда может прийти спасение. Однако цель похода оказывается совсем иной, чем сформулировал в начале ученый Книжник, собравший отряд и благословивший его на этот поход.

---

— Вы устали и, наверное, проголодались, — сказал он. — Я принесу вам поесть. — Он кивнул на ведущий внутрь дома проем. — Вон там можно умыться, вторая дверь налево.

Потом добавил:

— Если вы чувствуете себя уверенней с оружием, то пожалуйста, держите его при себе, но необходимости в этом нет, здесь безопасно. Мы находимся во внутреннем круге, охрана тут никогда не появляется, а обслуживающий персонал приходит только по вызову. Вам нечего опасаться.

Все четверо положили свои автоматы на диван, однако с КОРами не расстались. Совсем без оружия Святослав чувствовал себя все равно что голым, то же самое — в еще большей степени — относилось к Иоанну.

Когда они умывались, Кирилл хмуро заметил:

— По-моему, он не похож на гения.

— А ты много гениев видел? — добродушно поинтересовалась Мария.

— Нет, но все равно не похож, — упрямо повторил Кирилл.

Иоанн, вытирая руки, возразил:

— А по-моему, очень даже похож! Он обладает огромной магнетической силой. Неужели ты не чувствуешь?

Мария задумчиво кивнула:

— Да, верно. В нем есть что-то такое… — Она запнулась, подыскивая слова, но не нашла их. — Что-то особенное.

Кирилл фыркнул:

— Глупости! Какая там еще магнетическая сила? У вас обоих воображение разыгралось!

«Тогда уж у нас троих, — подумал Святослав, — потому что я понимаю, что они имеют в виду… Кириллу досталось больше всех нас, он измотан и одновременно взвинчен. Это нехорошее состояние… Ему бы поспать хоть пару часов».

Они вернулись в гостиную, куда Джей уже принес поднос, заставленный тарелками с едой. Когда все сели за стол, он сказал:

— Если вы хотите меня о чем-то спросить, спрашивайте.

Первый вопрос задал Святослав:

— Кто вы? — Он подразумевал область деятельности Джея.

— Это трудный вопрос. — Джей отломил кусочек плоского хлебца и пригубил из стакана темно-красной жидкости. — Более трудный, чем вам представляется. Боюсь, что не смогу ответить.

— Я имел в виду, чем вы занимаетесь, — уточнил Святослав. — Хотя это, наверное, не наше дело.

— Нет, почему… Я социолог и занимаюсь прогнозированием развития человеческого общества.

Кирилл весь передернулся и подался вперед.

— Социолог? Вы социолог?! Что-то вроде предсказаний того, сколько очков наберут кандидаты на очередных выборах?

— Да, примерно так, — подтвердил Джей. — Иногда полезно знать, к чему приведет то или иное действие.

По выражению лица Кирилла было ясно, что он страшно разочарован.

— Не вижу, какая нам польза от социолога, — грубо сказал он.

— Помолчи! — одернул его Святослав, хотя сам, по правде говоря, тоже был несколько разочарован.

— Нечего затыкать мне рот! — огрызнулся Кирилл. — Я думал, что наш Долли ученый, который изобрел что-то выдающееся, а он, оказывается, социолог! На черта нам его прогнозы? Какой от них прок, даже если они верны? Подумать только, мы проделали такой путь ради того, чтобы ознакомиться с результатами его социологических исследований! Если бы я знал заранее, то шагу бы не ступил. — Кирилл резким движением отодвинул тарелку, и ее край ударил по стакану, который тоненько звякнул. — Социолог! Мы последние дураки, что пришли сюда!

— Извините его, Джей, — сказал Святослав. — Он очень устал и потому немного не в себе.

— Не извиняйся за меня! — возмутился Кирилл. — Если ты готов тащиться за тысячи километров, чтобы побеседовать с социологом, что ж, пожалуйста. Не буду мешать такому стоящему делу. — И он демонстративно отвернулся.

Джей, похоже, не обиделся.

— Сожалею, что разочаровал вас. Но может статься, не стоит судить столь поспешно? Может, ваше мнение еще изменится. Во всяком случае, я бы хотел этого, — серьезно добавил он.

Иоанн взял свой стакан с такой же темно-красной жидкостью, какую пил Джей.

— Что это — вино? — спросил он, рассматривая жидкость на свет.

— Оно не пьянит.

Иоанн отпил еще несколько глотков, и Мария последовала его примеру. Святослав нашел напиток ароматным и чуточку терпким. И еще, хотя он совсем не разбирался в винах и за всю жизнь пробовал настоящее вино всего два-три раза, это вино почему-то показалось ему очень старым.

Когда трапеза была закончена, Джей поднялся и стал собирать посуду на поднос. Все не поместилось, и Мария встала тоже и взяла в руки оставшуюся стопку тарелок.

— Я помогу.

Ее первая фраза, адресованная Джею. Все разговаривали с ним на английском, а их владение этим языком носило несколько односторонний характер: они почти все понимали, но сами ввиду отсутствия практики говорили неважно (Мария хуже всех, очевидно, поэтому она теперь предпочитала помалкивать), и Святослава удивляло, что Джей ни разу не переспросил никого из них.

Вернувшись, Джей, проходя мимо Кирилла, приостановился и доброжелательно сказал:

— Кроме социологии, я понемногу занимаюсь еще и другими вещами. Медициной, к примеру. Не современной, а той, которая была больше развита в древнем мире, нежели сейчас. Хотите почувствовать себя отдохнувшим?

Он протянул руки к голове Кирилла, но тот отпрянул.

— Не надо! Обойдусь без этих штучек.

Его отказ, казалось, огорчил Джея, однако он не стал настаивать и уселся на свое место, а когда вернулась чуть задержавшаяся Мария, обратился уже ко всем:

— Перед вами стоит задача кое-что сделать, а передо мной — убедить вас, что сделать это необходимо. Пожалуй, моя задача будет не легче вашей, и, чтобы справиться с ней, мне придется начать издалека.

Кирилл буркнул:

— Если вы собираетесь прочесть лекцию по социологии, то, пожалуйста, без научных терминов. В социологии никто из нас не силен, знаете ли.

Джей спокойно кивнул, игнорируя язвительный тон Кирилла:

— Хорошо.

Он откинулся на спинку кресла, и комната наполнилась звуками его голоса, негромкого, но выразительного, чарующего голоса, в котором звучали нотки печали.

— Если взять зерна пшеницы и засеять ими поле, а потом, собирая урожай, выбросить самые крупные и сильные колосья, оставляя слабые и мелкие, и на следующий год засеять поле ими, и делать так год за годом, то урожай будет становиться все более скудным. Слабые и больные колосья будут порождать еще более слабые и больные, и настанет год, когда на пшеничном поле вырастут одни сорняки. А если взять стадо чистокровных лошадей и убивать самых быстрых и сильных из приплода, то со временем породистое стадо выродится в кучу жалких кляч, едва годных, чтобы тащить телегу. Тот же закон действует и в человеческом обществе.

Лицо Джея находилось в тени, а голос звучал спокойно и ненавязчиво, без резких перепадов интонаций, без зачастую раздражающей напористости, присущей современным ораторам, и тем не менее у Святослава почему-то промелькнула невесть откуда взявшаяся мысль о том, что такой человек способен привлечь к себе толпы любящих или ненавидящих его, никого не оставив равнодушным.

Между тем Джей заговорил о том, что пагубный процесс деградации в России начался — во время революции 1917 года — истреблением классов, являвшихся носителями гуманистической культуры; их утрата была невосполнима. Система общечеловеческих моральных ценностей подверглась искажению в интересах захвативших власть кровавых тиранов. Молнии притягивают высокие деревья — цвет нации расстреливали, сажали в тюрьмы за вымышленные преступления, запирали в больницы для сумасшедших или, в лучшем случае, высылали из страны. Таким образом, в течение жизни нескольких поколений производился «отбор наоборот». Результат этого процесса мог быть лишь один: неуклонное вырождение нации. Когда в конце прошлого века государственная система рухнула, после недолгой эйфории стало ясно, что положительных изменений не произошло. Основная часть населения скатывалась в нищету.

Джей продолжал говорить, и Святослав в какой-то момент поймал себя на том, что звучащий голос пробуждает в нем такое же непонятное, тревожащее чувство, какое вначале вызвало лицо Джея. Что-то в его душе отзывалось на звуки этого голоса, что-то всплывало из самых дальних, потаенных глубин, о которых он даже не подозревал. Это сбивало его с толку, заставляя раздваивать внимание между тем, о чем говорил Джей, и собственными ощущениями.

— В первом десятилетии этого века поднялась новая волна эмиграции. Происходил отток умов и талантов, интеллектуальная элита отдавала предпочтение безопасности, стабильности и более комфортным условиям жизни цивилизованных государств. «Отбор наоборот» продолжался.

Это становилось похожим на наваждение, Святослав уже почти не улавливал смысла слов, воспринимая только звук голоса.

— …Резкое изменение климата, вызвавшее тяжелый кризис и в благополучных странах, здесь привело к окончательному краху. Вырождение нации перешло в вымирание.