Сергей Майоров - Иллюзия смерти

• Название: Иллюзия смерти
• Автор: Сергей Майоров
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-69510-2

В маленьком городке нежданно-негаданно появляются цыгане, и вслед за этим начинают пропадать дети. Их, убитых, потом находили в лесу! Мальчик Артур и его друзья побывали на местах преступлений, и везде они находили одни и те же следы резиновых сапог с цифрами 43 на подошвах и трещиной на каблуке. Проходит немного времени, и в автокатастрофе погибают мама и бабушка Артура — машина, в которой они ехали, попала под колеса тяжелого трактора. Мальчик считает, что именно этот тракторист и есть тот самый серийный маньяк, но следствие находит сапоги с трещиной в таборе у цыган. Тогда Артур поклялся сам найти преступника. И вот прошло тридцать лет… Четыре альтернативные концовки детектива создают удивительное ощущение многообразия логических ходов и непредсказуемости нашей жизни.

---

Она роняла меня на траву, вскакивала и убегала. Это был сигнал: «Я изменилась, я — снова я». Тогда мы до одури хохотали, ловя друг друга в хитросплетениях парка.

Меня волновало ее присутствие, то, что она другого пола, старше. Меня словно пропитывало ее дыхание, я старался оттянуть время расставания. Сколько раз я смотрел на ее твердые небольшие бугорки под майкой, на ноги, голые до середины бедер ноги. Это проскальзывало мимо, без интереса, как необходимость, с которой приходится мириться. Я рассматривал Галку как единое целое, не искал изъянов в ее безупречности и не заставлял себя восхищаться невозможным. Так я думал в ту пору.

Это был странный, нелепый союз двух существ, стремящихся отдаться друг другу без остатка, но не знавших как. Я засыпал и поднимался с мыслью о Галке. Меня тревожило лишь то, как мы будем общаться в школе. Я, второклассник, вечный обитатель первого этажа, и она, уже взрослая девушка, меняющая вместе с классом кабинеты наверху. Я был слабоумен в своей любви к ней. Мне даже и в голову не приходило, что рядом с Галкой ежедневно, ежеминутно находятся другие мальчики. Ревность, навязанная самому себе в восемь лет, — весьма недоразвитое чувство.

Но пока мы лежали на животах, в траве, рядом, и я с удовольствием чувствовал, что ей нравятся наши прикосновения. Они содержали в себе нечто важное, соединяющее нас в единое целое, делающее отношения наши более искристыми, чем просто дружба.

Мы приходили в парк каждый день, чтобы быть вместе. Так было и в этот раз.

У меня никогда не получалось набрать охапку опавшей листвы, подбросить ее и перемешать ароматы. Я лишь взметал с земли остатки былой роскоши, стараясь повторить каждое Галкино движение. Моя листва падала на нас как прошлогодний снег. А сотни отошедших листиков, подброшенных Галкиными руками, обносили все пространство вокруг запахами клубники, смородины и позабытым вкусом березового сока.

Это у нас называлось «бросить комок вселенной».

— Подрастай скорее, Артур, — сказала Галка и вдруг заплакала.

Это был очень щекотливый момент. Никогда ранее она не позволяла себе ничего подобного. Я имею в виду не ее слезы. Плакала она часто, впрочем, быстро прекращала и начинала улыбаться. Я о другом. Ей известно, что я на треть младше, но зачем просить о том, что случится и так? Я не знал, что ответить, но не успел почувствовать себя уязвленным. На мои губы снова лег лавровый поцелуй.

Не обманывал ли я себя, предполагая, что мы оба не знаем, что делают люди в таких случаях дальше? К чему это ее всхлипывание?

— Хочешь, я еще раз брошу комок вселенной?

— Брось, — прошептали ее губы, еще не отошедшие от моих восторгов, чуть распухшие. — Но у тебя все равно не получится.

Я упал на колени и стал сгребать листья, подернутые дымкой запахов. Красные, желтые, бордовые, они взлетели майским салютом. Но сколько ни пытался я уловить носом хотя бы шепоток отошедшего мятного листа, все было тщетно. Листья не пахли.

Готовый рвать и метать, я вскричал:

— Они не пахнут! Послушай, они все равно не пахнут!

Я повернулся и вдруг не обнаружил Галки рядом. Медленно вальсируя, обрывки комка вселенной открывали спину девчонки, уходящей из парка.

— Галя?..

Я видел ее стройную, по-девичьи крепкую фигуру, юбку, мятую от долгого сидения на траве, загорелые ноги со шрамиками от только что отвалившихся травинок. Изо всех своих восьмилетних сил я пытался понять, что же происходит.

— Галя!

На этот раз она остановилась. Я подошел к ней и, как было уже много раз, взял за руки.

Она, как не случалось еще ни разу, их убрала и прошептала:

— Так и будет.

— Что так и будет? — Я был ошеломлен, вдруг впервые в ее обществе вспомнил, что мал ростом и узок в плечах.

— Твой комок вселенной не будет пахнуть. Не пришло время.

Происходило что-то непонятное, странное, чему я при всем желании не мог найти ответа. Поэтому молчал, ведь Галкины слова не требовали ни возражения, ни поддержки.

— Артурчик, мой дорогой!.. — Ее ресницы, только что высохшие от слез, снова потяжелели. — Тебе нужно подрасти. Хотя бы немного. Вместе с тобой буду расти и я. Ждать совсем недолго, поверь. Мы даже не заметим этого, потому что будем расти вместе.

Если она считала, что и ей необходимо подрасти, то как же, наверное, смешон и безлик был я в этот момент. От стыда и полного отсутствия мужественности я отчаялся и окончательно растерялся.

Она взяла мою голову ладонями так же нежно, как берут хрупкую вазу или до отказа надутый воздушный шарик. Губы Галки прильнули к моим, и я ощутил холодную, приятную сырость ее зубов.

— Подрасти… — прошептала она, на мгновение оторвавшись. — Не стань выше, а подрасти.

У меня слегка кружилась голова от поцелуев и ее непонятных слов. Я чувствовал приближение чего-то нехорошего. Я всегда это улавливаю.

Она впилась лавровыми губами в мою переносицу, лоб, нос и только потом — снова в губы. Тоненький, нежный Галкин язычок скользнул в мой рот и на мгновение задержался там. Надо сказать, не все во мне протестовало против этого.

Пропитанный запахом лавра, я стоял посреди разлетевшегося лета. А она уходила прочь.

На этот раз навсегда. Я знал.

— А как же наши перепела?

— Вчера я видела, как последний птенец стал на крыло. Гнездо пусто, Артур.

Глава 10

Отсутствие Галки в моей жизни стало причиной ни с чем не сравнимых страданий. Тем более что через два дня стало известно, что она убежала из дома. Видимо, «принципы воспитания, не похожие на школьные», как говорил отец, сделали свое дело.

Я же думаю, что все обстояло иначе. Причина бегства крылась не в семье, а в Галкином внутреннем неприятии всего существовавшего вокруг. Даже единственный мальчик, не испорченный бытовой суетой, который оказался достойным прикосновения ее губ, был настолько мал, что при всем своем желании что-то изменить в жизни тоже не соответствовал ее представлениям о другой будущности, намечающейся в перспективе. Галка оказалась слишком умной и взрослой. Она вовремя вышла из круга, становящегося ей тесным. Своим уходом девчонка не обидела, а почти убила меня.

«Так нельзя, — считал я. — Как мне теперь жить без ее поцелуев, пахнущих терпкой новизной, свежих, еще не тронутых ничьим дыханием, кроме моего? Она не позаботилась об этом, но могла ли поступить иначе? — опять думал я. — Обмануть? Но тогда случилось бы другое несчастье: перестал бы пахнуть комок вселенной, бросаемый ею в небо».

Мама была права. Она говорила, что Галка уйдет из моей жизни. Так оно и вышло. Правда, никто не думал, что это будет так натурально.

«Будет лучше, если Галка уйдет сама», — говорила мама и угадала.

Лук — вот что мне нужно было. Не кленовый, а черемуховый, самый лучший, дышащий силой. Я думал, что цыганский лук способен запустить стрелу дальше всех других в мире. Эта сила, несомненно, поможет человеку, то бишь мне, скрыть слабость тела. Только черемуховый лук мог меня сейчас спасти.

Однако же когда я подошел к табору, меня стали одолевать другие соображения. Мысли горожан я знал. Среди них не было ни одной, которая оправдывала бы цыган. Напротив, в магазинах и на улицах я слышал о них, без разрешения въехавших в размеренную жизнь города. Попрошайки и воры!.. О том, что они убийцы, еще не говорили вслух, но уже вовсю шептались. Что подумают люди, когда узнают, что сыну уважаемого в городе человека лук сделал цыган?

Но желание прикоснуться к неизвестному гнало меня вперед.

— Эй, мальчик! — окликнула меня какая-то цыганка. — Зачем пришел?

Я не слышал в голосе ее вражды, но само обращение заставило напрячься. У нас не спрашивают, зачем пришел, а впускают в дом. Едва я успел подумать об этом, как она схватила меня за руку и, пугая таким обхождением, повела в табор. Женщина застрекотала что-то на непонятном мне языке, путая все мои планы. Они были просты и легко исполнимы: тихонько найти деда Пешу и решить с ним свой вопрос. Вместо этого я стал объектом всеобщего внимания.

Впрочем, продолжалось это недолго. По просьбе цыганки я назвал свое имя и тут же в одной из кибиток увидел нужного мне человека. Сначала показалась его голова. Шляпу старик не снимал, видимо, даже ложась спать. Потом он сел, и только когда ему объяснили, что мальчик — его гость, скинул с кибитки ноги и предстал в своем, известном мне виде.

— Кушать хочет Артур? — спросил он, выяснил, что я сыт, и позвал кого-то по имени, запомнить которое я так и не смог.

Мне даже показалось, что он ни за что прогнал этого цыгана. Но вскоре тот вернулся с тонкой веревкой и передал ее старику.

Старик вынул из-под одежды нож и принялся ловко им орудовать. Мой черемуховый сук понемногу приобретал пристойный вид, готовясь к тому, чтобы вскоре стать благородным луком.

— Дед Пеша, а почему нельзя ставить памятники умершим? — спросил я, обхватив колени.