Альфред Баррэдж - Восковые фигуры

• Название: Восковые фигуры
• Автор: Альфред Баррэдж
• Издательство: АО «Ника-5»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87684-016-5

---

Восковые убийцы стояли на небольших постаментах, у ног каждого из них была прикреплена маленькая табличка с порядковым номером и кратким пояснительным текстом. Если бы кому-нибудь пришлось встретиться с подобными типами в каком-то другом месте, то этот человек невольно поймал бы себя на мысли, что видит перед собой вереницу довольно невзрачных созданий, приметных только убогостью одежды, тем более уже давным-давно вышедшей из моды.

Новые поступления стояли рядом со своими более запыленными коллегами из числа «старожилов». Туртел — убийца Вира — стоял, словно окаменев, и на манер магазинного манекена тянулся рукой к молодому Байуотерсу. Был там и Лефрой — маленький самозванный «аристократ», грабивший и убивавший людей исключительно с целью приодеться под «истинного джентльмена». В пяти метрах от него расположилась сидящая миссис Томпсон — эта завершившая свой жизненный путь на виселице любительница эротического романтизма снискала себе, тем не менее, симпатии преуспевающих британских домохозяек. Чарлз Пис — единственный член этой зловещей компании, который однозначно походил на воплощение порочных и самых низменных устремлений, — презрительно поглядывал через проход на Нормана Торна. Два новых поступления — Брауни и Кеннеди — расположились между миссис Даер и Патриком Мэхоном.

Управляющий, который ни на шаг не отставал от Хьюсона, давал необходимые пояснения и упоминал наиболее интересные детали уголовных дел.

— Это — Криппен. Вы, наверное, и сами его узнали. Маленький, тщедушный выродок, который, казалось, не был способен обидеть даже муху. А это — Армстронг. Правда, похож на благопристойного, добропорядочного джентльмена из сельской глубинки? А вот это — старик Вакье, его сразу узнаешь по знаменитой бороде. А это, конечно же…

— Кто это? — шепотом перебил его Хьюсон, указывая на очередную восковую фигуру.

— О, к нему-то я как раз и подводил вас, — проговорил управляющий, чуть понижая голос. — Подойдите и получше к нему присмотритесь. Это, можно сказать, наша знаменитость. Единственный из всей этой братии, кому удалось избежать виселицы.

Фигура, на которую указывал управляющий, изображала маленького, тщедушного человечка ростом чуть более полутора метров. У него были небольшие напомаженные усики, массивные очки и плащ с пелериной. Во всем его облике было что-то настолько подчеркнуто французское, что Хьюсон невольно представил себе сценическую пародию. Он не мог бы с определенностью сказать, почему он испытал глубокое отвращение при взгляде на довольно-таки ординарное лицо этого человека, но он сразу же отступил от нее и ему стоило некоторого усилия, даже находясь в обществе управляющего, повторно посмотреть в глаза восковой куклы.

— Кто это? — спросил он.

— Это, — проговорил управляющий, — доктор Бурдет.

Хьюсон с сомнением покачал головой:

— Кажется, я где-то слышал это имя, только забыл, в какой связи.

Управляющий улыбнулся:

— Будь вы французом, сразу бы вспомнили. Некоторое время этот человек держал в страхе весь Париж. Днем он исправно лечил своих пациентов, а по ночам, когда на него находило, перерезал людям, глотки. Убивал он всегда исключительно из удовольствия — ему просто нравилось убивать, — причем пользовался неизменно одним и тем же орудием — опасной бритвой. Совершив свое последнее преступление, он оставил кое-какие следы, не ускользнувшие от внимания полиции. Одна улика потянула за собой вторую, потом третью, и скоро следствию стало ясно, что оно имеет дело с французской разновидностью Джека Потрошителя, которого по совокупности ряда статей следовало бы отправить на гильотину или запереть в сумасшедшем доме. Однако даже и тогда наш нынешний гость обвел полицию вокруг пальца. Едва он почувствовал, что попал в кольцо, как тут же исчез, причем самым загадочным образом, и с тех пор полиция всех цивилизованных стран мира пытается напасть на его след. Предполагают, что он покончил с собой, однако предварительно позаботился о том, чтобы его труп так и не нашли. После его исчезновения было отмечено два-три случая аналогичных убийств, однако с учетом того, что практически ни у кого не оставалось сомнений в его смерти, эксперты сошлись во мнении, что имеют дело с имитацией. Часто у известных убийц появляются подражатели.

Хьюсона передернуло.

— Что и говорить, есть в нем что-то отталкивающее, — признался он. — Бр-р! А глаза-то какие!

— Да, эта фигура — подлинное произведение искусства. Вы заметили, что взгляд его словно готов вцепиться в вас? Действительно, поразительно реалистичное воплощение. Кстати, Бурдет увлекался гипнозом, и считается, что прежде, чем расправиться со своими жертвами, он подвергал их гипнотическому воздействию. И в самом деле, невольно начинаешь в это верить, иначе как объяснить, что столь тщедушное существо могло вытворять все эти омерзительные зверства? Ведь ни в одном случае на месте преступления не осталось даже малейших следов борьбы.

— Мне показалось… что он как будто пошевелился, — с дрожью в голосе проговорил Хьюсон.

Управляющий улыбнулся:

— Думаю, к утру вам доведется не раз испытать на себе проделки оптических иллюзий. Кстати, дверь наверх останется незапертой, и если вы почувствуете, что с вас довольно, то в любой момент сможете подняться в основной зал — там останется ночной сторож, который составит вам компанию. И не пугайтесь, если вам покажется, что они шевелятся или двигаются. К сожалению, вам придется пребывать в этом сумраке — все освещение в музее отключено. По вполне понятным причинам мы предпочитаем, чтобы в этой комнате всегда царил полумрак. А сейчас, давайте вернемся ненадолго ко мне в кабинет, где я угощу вас стаканчиком виски — перед таким ночным дежурством это будет нелишне.

Ночной служитель, принесший Хьюсону кресло, был явно настроен на игривый лад.

— Куда вам его поставить, сэр? — с ухмылкой спросил он. — Сюда, чтобы вы могли поболтать с Криппеном, когда устанете от долгого сидения на месте? О, а вот и наша старая матушка Даер! Смотрите, как она строит глазки, словно намекает, что ничего не имеет против вашего общества. Так куда мне его поставить, сэр?

Хьюсон улыбнулся. Болтовня служителя пришлась ему по вкусу, поскольку хотя бы на время внесла в окружающую обстановку столь желанный элемент обыденности и прозаичности.

— Спасибо, оставьте здесь. Потом я его сам передвину, куда нужно. Самое главное, чтобы не оказаться на сквозняке.

— Здесь, внизу, их вообще нет, сэр. Ну что ж, спокойной ночи. Если что понадобится — я буду наверху. Только не позволяйте им шнырять у себя за спиной и прикасаться к шее своими липкими, холодными пальцами. И присматривайте за старой миссис Даер. Мне кажется, вы ей приглянулись.

Хьюсон снова рассмеялся и пожелал служителю спокойной ночи. Все оказалось проще, чем он ожидал… Он передвинул большое и тяжелое плющевое кресло в глубь прохода и поставил его так, чтобы оказаться спиной к фигуре доктора Бурдета. По непонятной ему причине во всей этой компании доктор, по сравнению с другими обитателями восковой экспозиции, производил на него самое гнетущее впечатление. Хьюсон с завидной беззаботностью занимался обустройством своего ночного «поста», однако, как только вдали затихли шаги служителя и в помещении воцарилась глубокая гнетущая тишина, он понял, что ему предстоит отнюдь не легкое испытание.

Мрачный неподвижный свет обозначал ряды фигур, которые с такой жуткой достоверностью имитировали живых людей, что окружавшие журналиста безмолвие и неподвижность казались просто нереальными и потому особенно зловещими. Он не мог различить ни малейшего намека на чье-то дыхание, шорох одежды, он вообще не слышал ни единого звука, которых всегда бывает в изобилии в живой толпе людей, пусть даже замершей на месте. Воздух был абсолютно неподвижным, — словно вода на дне заросшего пруда, ни единое дуновение ветерка не шевелило портьер, не шуршало в складках одежды, не приводило в движение, хотя бы малейшее, окружающие его тени. Лишь его собственная тень, чуть колышущаяся и подрагивающая, когда он легонько двигал затекшей ногой или рукой, изредка напоминала о существовании в природе такого понятия, как движение. Перед его взглядом все застыло в полнейшем спокойствии и неподвижности, уши оглушало полное безмолвие. «Словно на дне моря сидишь», — подумал он и принялся размышлять, как лучше обыграть эту мысль в будущем репортаже.

Он достаточно хорошо видел все фигуры. Это были лишь восковые творения. Едва он позволил этой мысли овладеть его сознанием, заглушив все остальные, как тут же про себя решил, что все будет в полном порядке. Однако это ненадолго избавило его от странного ощущения дискомфорта, вызванного взглядом доктора Бурдета, который, как он хорошо помнил, стоял прямо у него за спиной. Глаза маленького кукольного француза раздражали и одновременно завораживали Хьюсона, вызывали во всем теле незнакомый зуд, сопровождаемый нарастающим желанием обернуться и посмотреть на источник своего неудобства.