Вера Колочкова - Синдерелла без хрустальной туфельки

• Название: Синдерелла без хрустальной туфельки
• Автор: Вера Колочкова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67694-1

После гибели отца и отъезда матери жизнь Василисы превратилась в кошмарный сон. Девушка выросла в достатке и любви, но после окончания школы ей приходится устроиться на тяжелую работу — посудомойкой в кафе, чтобы хоть как-то обеспечить существование своей маленькой семьи: двенадцатилетнего брата Петьки и парализованной после инсульта бабушки. Впрочем, как Васька ни старается, денег им все равно не хватает. Остается единственный выход — сдать одну из комнат в трехкомнатной квартире. Так в их доме появляется симпатичный и положительный во всех отношениях квартирант Саша…

Книга также выходила под названием «Прерий душистых цветок».

---

Отсмеявшись, они все дружно уставились на Сашу, так и стоящего в дверях со своим пакетом-маечкой.

— Мы вам не помешаем? Вам же поужинать надо… Может, нам в комнату уйти?

— Нет! — выставил вперед руку, улыбаясь, Саша. — Что вы, ни в коем случае! Никогда себе не прощу, если прерву грубо такой чудесный творческий порыв!

Василиса и Ольга Андреевна переглянулись и снова рассмеялись дружно, словно одобряя между собой то обстоятельство, что жилец им, слава богу, достался с нормальным и совершенно здоровым чувством юмора. А Петька больше не смеялся. Как завороженный, не мигая и открыв рот, он уставился на упаковку сарделек, выуженных Сашей из его мешка и небрежно брошенных на кухонную столешницу около плиты. Петьке было ужасно стыдно, но он никак, ну никак не мог оторвать от этих сарделек глаз. Они лежали в своем вакууме так заманчиво-притягивающе, слепившись толстомясыми розовыми боками, и так вдруг ему захотелось разорвать в секунду обволакивающую их пленку и вонзиться в них зубами… Он громко и судорожно сглотнул вмиг накопившуюся во рту слюну и, встретившись с Сашей глазами, быстренько и стыдливо отвел взгляд в сторону. Саша только моргнул растерянно, будто прошил его этот мальчишеский взгляд насквозь…

— А вы знаете, уважаемые хозяева, я ведь жилец в некотором роде проблемный! — громко проговорил он, тут же придя в себя и обращаясь нарочито только к Василисе и Ольге Андреевне. — Мне, знаете, в одном вопросе очень ваша помощь потребуется…

— Да? — тут же уставились они на него озадаченно. — И какая? Вы говорите, не стесняйтесь…

— Да понимаете, тут такая штука… Не умею я есть один! Вот хоть режьте меня на куски — не могу проглотить, и все, когда в одиночестве ужинаю… Может, составите компанию? А? Или ты, Петр, меня выручишь?

— Да! Да, конечно! Я — конечно! — обрадованно и благодарно воскликнул Петька, снова в надежде подняв глаза на упаковку сарделек, и даже руку вверх потянул, как за школьной партой сидя.

— Петя!! — отчаянным хором воскликнули Василиса с Ольгой Андреевной, моментально прочувствовав всю эту грустную ситуацию, и так же грустно замолчали, боясь поднять на Сашу глаза.

— Как тебе не стыдно, Петя… — прошептала Ольга Андреевна и чуть не заплакала от жалости к внуку, и вовсе ей не хотелось его стыдить…

Да. Гордость, говорят, штука чудесная. А когда она еще и умная, то чудесная вдвойне. Когда она знает, чувствует, что надо потихонечку отойти-отползти на второй план и уступить свое место ее величеству простоте, которая, бывает, в определенный момент не менее чудесна, чем эта самая гордость и есть…

— Бабушка, вот скажи, ну что нам за жилец такой попался, а? — вдруг звонко и весело произнесла Василиса, будто распоров с треском образовавшуюся тяжелую пленку-паузу. — Чего нам опять не повезло-то так? Проблемы у него всякие гастрономические, видишь ли, психозы-комплексы… Не жилец, а наказание сплошное на нашу голову! Ну что делать — давайте уже варите быстрее ваши сардельки-мардельки, будем вас выручать…

— Один момент! — радостно и благодарно подхватил ее тональность Саша и успел-таки подмигнуть по-мужицки совсем уж убитому бабкиным грустным гневом Петьке. — Где у вас тут кастрюльки-мастрюльки? Петр, подсуетись, помоги мне на первых порах…

Ольга Андреевна улыбнулась расслабленно, откинула голову на спинку самодельного кресла-каталки, стала следить отрешенно за образовавшейся дружной кухонной суетой, пока глаза ее не затуманились слезами. В сотый раз мысленно проклянув свой жестокий инсульт, она в сотый же раз мысленно обратилась и к Богу, поблагодарив его и за умницу-внучку Василису, и за доброго и необыкновенно искреннего внука Петечку…

— А вы правда телемастер или Петька не понял чего? — спросила Василиса, когда они уселись за стол второй раз, получается, ужинать Сашиными сардельками.

— Правда. А что?

— Да так… Не похоже просто…

— Ну да, вы правы, Василиса. Я не совсем телемастер, если честно. Я этим себе на материальную жизнь зарабатываю. От нее, от материальной-то, никуда ведь не денешься!

— Это уж точно… — вздохнула грустно Василиса. — Никуда не денешься…

— А живу я, получается, другим делом…

— А каким, если не секрет?

— Вообще-то секрет, конечно.

— Ой, да ладно! У вас, Саша, знаете ли, все секреты на лице написаны! Небось романы тайком пишете?

— С чего вы взяли?

Саша отложил вилку и, сцепив домиком свои крупные ладони и устроив на них подбородок, уставился на Василису удивленно и заинтересованно. Она улыбнулась ему дружелюбно и почти по-женски кокетливо, порядочно откусила от сардельки и зажмурилась от удовольствия, и непонятно было, что ей в сложившейся ситуации нравится больше — такое его внезапное внутреннее смятение или забытый вкус хорошей дорогой еды. Ольга Андреевна взглянула на внучку с легким укором, легко дотронулась до Сашиной руки:

— Вы не сердитесь на нее, Сашенька, пожалуйста. Она у нас такая вот девушка, прямая да своеобычная…

— Да нет, я не сержусь, с чего вы взяли? — широко улыбнулся Саша, продолжая разглядывать Василису. — Самое странное, знаете ли, — права она. В точку попала. Я действительно романы пишу… И действительно тайком…

— А почему? — тихо спросила Василиса.

— Что — почему? — так же тихо переспросил ее Саша.

— Почему тайком-то? Или вы о чем неприличном пишете, а?

— Да наоборот, скорее…

Саша замолчал и вмиг будто отодвинулся, посерьезнел лицом, погрустнел глазами. Исчезло, растворилось сразу и общее поле их дружного общения, легкой, радостной простоты. Василиса, почувствовав эту быструю перемену, переполошилась вдруг:

— Саша, я вас обидела, да? Правда? Обидела?

— Да нет же, Васенька, что вы, — грустно улыбнулся ей Саша. — Меня вообще, знаете, очень трудно обидеть. Практически невозможно.

— Но я же вижу…

Саша, ничего не ответив, вдруг резко положил ладони на стол, произнес громко и торжественно:

— Так! А назавтра у нас объявляется чаепитие с тортом! За вами чай, за мной — торт… Петр, ты какой любишь, чтобы шоколада больше было и роз-мимоз всяких?

— Ой! — захлебнулся, засияв глазами, Петька и даже подпрыгнул слегка на стуле. — А я, знаете, такой белый люблю, чтобы с фруктами сверху, и с марципанами, и с орехами… И чтобы большой-большой был, и круглый…

— Петя!! — опять хором воскликнули Василиса и Ольга Андреевна, повернувшись к нему возмущенно. Потом переглянулись и расхохотались тут же весело, теперь уже и вместе с Сашей.

— А стихи Колокольчиковой опять не сочинили! — в ответ им укоризненно проговорил Петька, вставая из-за стола. — Тоже, поэтессы нашлись… Ахматова с Цветаевой…

— Петь, вот давай послезавтра, а? Завтра я на работе, а послезавтра уже совершенно точно сочиним. И Саша нам поможет… Правда, Саша?

— А то! — широко развел руками в стороны Саша. — Петр, мы же уже их практически начали сочинять-то, стихи для Колокольчиковой твоей! Вот и продолжим…

— Про цветок прерий, да? — язвительно сузив зеленые глаза, спросил Петька с сарказмом. — Каких только, я забыл…

— Душистых, Петр. Прерии, они, знаешь, всегда душистые…

— Ага. Цветок душистых прерий, значит… Колокольчикова просто умрет от счастья, когда узнает, кто она есть такая … — пробурчал себе под нос Петька, выходя из кухни.

— А что, я бы и умерла, например, — вздохнув, тихо, совсем тихо произнесла Василиса, собирая посуду со стола и поворачиваясь к мойке — этой ненавистной посудной мойке, за которой ей завтра придется стоять в кафе у Сергунчика с самого утра и до самой поздней ночи…

— Васенька, ты не забыла, что отца вашего послезавтра помянуть нужно? Господи, неужели два года уже прошло? — грустно вздохнула Ольга Андреевна, глядя ей в спину. — Надо бы вам с Петечкой на кладбище съездить…

— Нет, бабушка, Конечно же, не забыла. Обязательно съездим… 

7

Тряский старый автобус долго вез их на окраину города, и они заранее уже и перемерзли все, и сидели, прижимаясь друг другу сиротливо. К тому же Василисе отчаянно хотелось спать — предыдущая ночь выдалась совсем уж тяжелой. И кто это придумал вообще такое — свадьбы в кафе отмечать… Да еще и с купеческим размахом, с пьянством, с мерзко-воющей и визгливой музыкой сильно подвыпившего доморощенного квартета молодых бездарностей, важно именующих себя претенциозным именем «Дедушка Фрейд»… Какой там, к черту, дедушка… Если б была возможность у этого бедного дедушки послушать их одну хотя бы секундочку, он бы быстренько про свой психоанализ забыл да схватился за седую умную голову от ужаса…

Автобус наконец добрался до конечной остановки и, развернувшись, остановился, будто с облегчением даже, будто сам себе удивился — неужели таки дополз до последнего пункта, где можно отдохнуть-отстояться с полчасика хоть. Петька с Василисой да еще вместе с двумя какими-то пожилыми тетками в грустных черных платочках вышли из его дверей и под возмущенное карканье огромного скопища ворон, кружащих над голыми почти деревьями, направились к воротам кладбища, ежась от холода и втягивая головы в воротники курток. Что ж это за октябрь выдался нынче холодный такой, на удивление просто. Как зимой морозит. Всю душевную багряно-золотую красоту осени своим холодом испоганил…