Ингеборг Бахман - Воистину

• Название: Воистину
• Автор: Ингеборг Бахман
• Издательство: Издательство Независимая Газета
• Жанр: Поэзия
• Год: 2000
• ISBN: 5-86712-089-9

В этой книге в лучших переводах на русский язык представлены важнейшие стихотворения австрийской писательницы и поэта Ингеборг Бахман, трагически погибшей в 1973 году. Философ по образованию, поэт по призванию и мыслитель по сути, каждой своей строкой она пыталась выразить несказанное, прорваться сквозь дебри смыслов к границе истины. Ей удавалось совмещать несовместимое и разрушать привычное, оставаясь в рамках богатейшей немецкоязычной литературной традиции. Неподдельный трагизм и глубоко личная интонация стихотворений зачаруют всех ценителей подлинной поэзии.

---

EXIL

Ein Toter bin ich der wandelt
gemeldet nirgends mehr
unbekannt im Reich des Präfekten
überzählig in den goldenen Städten
und im grünenden Land

abgetan lange schon
und mit nichts bedacht

Nur mit Wind mit Zeit und mit Klang

der ich unter Menschen nicht leben kann

Ich mit der deutschen Sprache
dieser Wolke um mich
die ich halte als Haus
treibe durch alle Sprachen

О wie sie sich verfinstert
die dunklen die Regentöne
nur die wenigen fallen

In hellere Zonen trägt dann sie den Toten hinauf

ИЗГНАНИЕ{21}[40]

Я живой мертвец на чужбине,
навсегда лишенный прописки,
никому не известный в царстве префектов,
сверхсметный в городах под золочеными крышами
и в селах зеленых.

Со мною давно покончено,
нет у меня ни кола, ни двора, ни крова —

только ветер, и время, и бремя песен.

Я тот, кому нет места среди людей.

Но есть у меня немецкая речь,
и она словно облачко вкруг меня,
и она вкруг меня как летучий дом,
и лечу я в нем
сквозь все языки и наречья.

О, как оно мрачнеет, это облако,
но из темных отзвуков грома
лишь немногие падают наземь.

И туча светлеет и возносит мертвого ввысь.

STRÖMUNG

So weit im Leben und so nah am Tod,
daß ich mit niemand darum rechten kann,
reiß ich mir von der Erde meinen Teil;

dem stillen Ozean stoß ich den grünen Keil
mitten ins Herz und schwemm mich selber an.

Zinnvögel steigen auf und Zimtgeruch!
Mit meinem Mörder Zeit bin ich allein.
Im Rausch und Bläue puppen wir uns ein.

ПОТОК{22}[41]

Живу так долго, к смерти так близка,
что спорить просто больше нету сил,
я вырву у земли себе клочок;

в гладь океана, в сердце, я всажу росток,
и обращусь сама в прибрежный ил.

Коричный запах оловянных птиц!
Убийца-Время, я с тобой одна.
Мой кокон ждет. Дурман. Голубизна.

GEH, GEDANKE

Geh, Gedanke, solang ein zum Flug klares Wort
dein Flügel ist, dich aufhebt und dorthin geht,
wo die leichten Metalle sich wiegen,
wo die Luft schneidend ist
in einem neuen Verstand,
wo Waffen sprechen
von einziger Art.
Verficht uns dort!

Die Woge trug ein Treibholz hoch und sinkt.
Das Fieber riß dich an sich, läßt dich fallen.
Der Glaube hat nur einen Berg versetzt.

Laß stehn, was steht, geh, Gedanke!

von nichts andrem als unsrem Schmerz durchdrungen.
Entsprich uns ganz!

МЫСЛЬ СЕРДЦА, В ПОЛЕТ!{23}[42]

Мысль сердца, в полет! — даны тебе крылья,
чтобы ты в ясном слове могла воспарить
в те далекие выси, куда облегченный металл
проложил себе путь,
взмыв с новейшей дорожки познанья,
и где полновластным хозяином
стало оружие.
Туда устремись!

Щепка тоже на гребне волны взмывает, бывает, — и тонет.
Лихорадка тебя валит с ног.
Только вера сдвигает горы.

Пусть себе остается на месте, что неподвижно!

Ты ж воспари, мысль, что болью проникнута нашей.
Заяви о себе во весь голос!

IHR WORTE

Für Nelly Sachs, die Freundin, die Dichterin, in Verehrung

Ihr Worte, auf, mir nach!
und sind wir auch schon weiter,
zu weit gegangen, geht's noch einmal
weiter, zu keinem Ende geht's.

Es hellt nicht auf.

Das Wort
wird doch nur
andre Worte nach sich ziehn,
Satz den Satz.
So möchte Welt,
endgültig,
sich aufdrängen,
schon gesagt sein.
Sagt sie nicht.

Worte, mir nach,
daß nicht endgültig wird
— nicht diese Wortbegier
und Spruch auf Widerspruch!

Laßt eine Weile jetzt
keins der Gefühle sprechen,
den Muskel Herz
sich anders üben.

Laßt, sag ich, laßt.

Ins höchste Ohr nicht,
nichts, sag ich, geflüstert,
zum Tod fall dir nichts ein,
laß, und mir nach, nicht mild
noch bitterlich,
nicht trostreich,
ohne Trost
bezeichnend nicht,
so auch nicht zeichenlos —

Und nur nicht dies: das Bild
im Staubgespinst, leeres Geroll
von Silben, Sterbenswörter.

Kein Sterbenswort,
Ihr Worte!

СЛОВА{24}[43]

Нелли Закс, другу, поэту, с уважением

Слова, подъем, за мной,
ведь мы гораздо дальше,
мы слишком далеко зашли, и дальше
еще идет все это, нет конца.

Нет просветленья.

Слово
непременно
потянет за собой слова другие,
а фраза — фразу.
Это хочет мир
сказаться
раз и навсегда,
остаться здесь.
Его не говорите.

За мной, слова,
и пусть не насовсем,
не эта жажда слов,
не дух противоречия!

Пусть чувства замолчат
хотя бы ненадолго,
а сердце
тренируется иначе.

Пусть, говорю я, пусть.

Но только высший слух
пускай ни слог, ни слово не тревожат
о смерти слово, слышишь, не тревожит,
за мной, я требую, не сладостно —
с горчинкой
не жалостливо —
жалости не надо,
без ярлыков,
однако же со смыслом, —

Еще не все: опутана картина
пустым потоком слов,
словами смерти.

Нет слову смерти, —
слышите, слова!

WAHRLICH

Für Anna Achmatova

Wem es ein Wort nie verschlagen hat,
und ich sage es euch,
wer bloß sich zu helfen weiß
und mit den Worten —

dem ist nicht zu helfen.
Über den kurzen Weg nicht
und nicht über den langen.

Einen einzigen Satz haltbar zu machen,
auszuhalten in dem Bimbam von Worten.

Es schreibt diesen Satz keiner,
der nicht unterschreibt.

ВОИСТИНУ{25}[44]

Анне Ахматовой

Кто никогда не терял дара речи,
я скажу вам, как это бывает,
тем, кто умеет себе помогать
словами, —

ничем не поможешь.
Ни в большом не поможешь,
ни в малом.

Одну лишь фразу вбить крепко,
удержаться в сумбуре слов.

Этой фразы никто не напишет.
Кто не терял дара речи.

EINE ART VERLUST

Gemeinsam benutzt: Jahreszeiten, Bücher und eine Musik.
Die Schlüssel, die Teeschalen, den Brotkorb, Leintücher und ein Bett.
Eine Aussteuer vom Worten, von Gesten, mitgebracht, verwendet, verbraucht.
Eine Hausordnung beachtet. Gesagt. Getan. Und immer die Hand gereicht.

In Winter, in ein Wiener Septett und in Sommer habe ich mich verliebt.
In Landkarten, in ein Bergnest, in einen Strand und in ein Bett.
Einen Kult getrieben mit Daten, Versprechen fiir unkündbar erklärt,
angehimmelt ein Etwas und fromm gewesen vor einem Nichts,

(- der gefalteten Zeitung, der kalten Asche, dem Zettel mit einer Notiz)
furchdos in der Religion, denn die Kirche war dieses Bett.

Aus dem Seeblick hervor ging meine unerschöpfliche Malerei.
Von dem Balkon herab waren die Völker, meine Nachbarn zu grüßen.
Am Kaminfeuer, in der Sicherheit, hatte mein Haar seine äußerste Farbe.
Das Klingeln an der Tür war der Alarm für meine Freude.

Nicht dich habe ich verloren,
sondern die Welt.

ЧТО Я ПОТЕРЯЛА{26}[45]

Вместе прожиты: времена года, музыка, книги.
Чайные чашки, ключи, горы хлеба, простыни и кровать.
Россыпи жестов и слов оприходованы, использованы, растрачены.
Важно. Порядок в доме. Сказано. Сделано. Только протянутая рука.

В зиму, в лето, в венский септет я влюблялась.
В планы, карты, избушку в горах, в пляж и постель.
Делая культ из дат, обещаний, которые не выполнялись,
что-то превознося, смиряясь перед ничтожеством,

(- лист газеты, зола, клок бумаги с пометкой)
в вере своей бесстрашна, ибо храмом была постель.

Вид на море как бесконечный источник пейзажей.
Сверху, с балкона, можно было бросить: «Привет» народам.
В безопасности, возле камина, мои волосы обрели свой цвет.
Каждый звонок у двери грозил вспугнуть мою радость.

Не тебя я потеряла —
весь мир.

ENIGMA

Für Hans Werner Henze aus der Zeit derAriosi

Nichts mehr wird kommen.

Frühling wird nicht mehr werden.
Tausendjährige Kalender sagen es jedem voraus.

Aber auch Sommer und weiterhin, was so gute Namen
wie «sommerlich» hat —
es wird nichts mehr kommen.

Du sollst ja nicht weinen,
sagt eine Musik.

Sonst
sagt
niemand
etwas.

ЭНИГМА{27}[46]