Исаак Зингер - Последняя любовь

• Название: Последняя любовь
• Автор: Исаак Зингер
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-7516-0438-5

Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.

Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.

Исаак Башевис Зингер

Зингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.

«Вашингтон пост»

Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.

В оформлении использован фрагмент картины М. Шагала «Голубые любовники»

---

Сеньор де Албейра остановил машину, и мы вошли во двор. Я ожидал увидеть третьесортную закусочную, а оказался в просторном кафе со стеклянной крышей и изящно расставленными столиками. На полках стояли винные бутылки в соломенных оплетках самых невероятных форм. Сеньор де Албейра проявил необыкновенную, даже несколько чрезмерную заботу о моей диете. Люблю ли я сыр, грибы, цветную капусту, помидоры, какой бы я хотел заказать салат, какое предпочитаю вино — белое или красное? Я, как умел, старался убедить его, что все это совсем не так важно и не стоит таких душевных затрат. В Нью-Йорке я захожу в первый попавшийся кафетерий и трачу на ленч от силы десять минут. Но сеньор де Албейра не унимался. Это был настоящий банкет, а когда я попробовал расплатиться, выяснилось, что все уже оплачено.

В одиннадцать утра в пятницу сеньор де Албейра на своей маленькой машине подъехал к моей гостинице, помог вынести вещи и отвез меня в небольшой отель, окна которого выходили в парк. Мой новый номер с балконом стоил вдвое дешевле номера в «Аполлоне». Я долго не мог уснуть теряясь в догадках, почему этот незнакомец из Лиссабона проявил такое расположение к еврейскому писателю из Нью-Йорка.

2

Нет, выгоды из моего визита сеньор де Албейра не мог извлечь никакой. Он действительно был связан с одной издательской фирмой, но мои произведения должны были появиться в переводе на португальский не в Лиссабоне, а в Рио-де-Жанейро. С редактором из моего издательства они познакомились случайно, деловых отношений у них не было. Из его рассказов я понял, что он далеко не богат. Чтобы прокормить семью, ему приходилось работать сразу на двух работах, дохода от издательской деятельности не хватало. Он жил в старом доме с женой и тремя детьми. Его жена преподавала в старших классах гимназии. Да, он читал одну из моих книг в английском переводе, но едва ли это могло явиться причиной такой щедрости. Он заметил, к слову, что ему часто приходится иметь дело с писателями и он о них не слишком высокого мнения.

В субботу я планировал отправиться на автобусную экскурсию, но сеньор де Албейра заявил, что роль моего гида он берет на себя. Утром он опять заехал за мной и много часов подряд возил меня по городу, показывая полуразрушенные замки, древние соборы и парки с многовековыми деревьями. Он знал названия экзотических цветов и птиц и обнаружил впечатляющую эрудицию, отвечая на мои вопросы по истории Португалии и Испании. Иногда вопросы задавал он: чем иврит отличается от идиша? Почему я не живу в Израиле? Его явно занимало мое еврейство. Хожу ли я в синагогу? Связано ли мое вегетарианство с иудаизмом? Удовлетворить любопытство сеньора де Албейры было нелегко. Едва я успевал ответить на один вопрос, он задавал следующий. Вдобавок я с трудом понимал его английский, несмотря на богатство его словаря. Он еще утром предупредил меня, что ужинать мы будем у него. Когда я попросил его остановить машину, чтобы купить какой-нибудь подарок его семье, сеньор де Албейра принялся меня отговаривать. В Синтре, презрев его протесты, я все-таки купил двух бронзовых петухов, и ровно в семь мы подъехали к его дому.

К квартире сеньора де Албейры вела узкая винтовая лестница. Возможно, когда-то это здание было роскошным палаццо, но с тех пор заметно обветшало. Тяжелую, украшенную лепниной дверь открыла смуглая женщина в черном. Ее волосы были собраны узлом. Наверное, в молодости она была необыкновенно хороша собой, но от былой красоты мало что осталось. Она была без косметики, с руками, натруженными домашней работой. От нее пахло луком и чесноком. На ней было платье ниже колен с длинными рукавами и высоким воротом. Когда я протянул ей подарок, она покраснела, как краснели женщины в моем детстве. Взгляд ее черных глаз выражал смущение и кротость, каких — я думал — вообще уже нет на свете. Она напомнила мне мою первую любовь — Эсфирь, которую я так и не осмелился поцеловать. В 43-м ее расстреляли нацисты.

Сеньор де Албейра представил остальных членов семьи: девушку восемнадцати лет, юношу на год моложе и их младшего брата — ему недавно исполнилось тринадцать. Все они были смуглые с карими глазами. Вскоре в гостиную вошла светловолосая девушка. Сеньор де Албейра объяснил, что это не их дочь. Просто каждый год жена берет в дом бедную девочку из провинции, чтобы та могла учиться в Лиссабоне, как в мое время брали бедных мальчиков, чтобы дать им возможность учиться в иешиве. Боже мой, время в самом деле остановилось в этом доме. Дети были невероятно тихи и почтительны к старшим. Именно в духе такой почтительности воспитывали меня самого. Авторитет сеньора де Албейры был непререкаем. Дети беспрекословно выполняли любое его распоряжение. Дочь принесла медный таз, чтобы я вымыл руки.

Специально, для меня приготовили вегетарианский ужин. Очевидно, они решили, что мое вегетарианство каким-то образом связано с установлениями моей религии. На столе я увидел халлу, графин с вином и большой кубок — наподобие тех, что использовал для благословения мой отец Шаббат, который я нарушал многие годы, настиг меня в португальской семье в Лиссабоне.

Во время ужина дети не произнесли ни слова. Они сидели с прямыми спинами и почтительно слушали нашу беседу, хотя совсем не понимали английского. Мне вспомнилось наставление моей мамы: «Когда взрослые разговаривают, детям следует молчать». Девочки помогали сеньоре де Албейре подавать на стол. Мигел де Албейра продолжал расспрашивать меня о евреях и еврействе. Чем евреи-ашкинази отличаются от евреев-сефардов? Если еврей вернется в Германию, отлучают ли его от синагоги? Есть ли в Израиле евреи-христиане? У меня создалось впечатление, что, общаясь со мной, сеньор де Албейра пытается загладить грехи инквизиции, Торквемады и португальских религиозных фанатиков. Мои ответы он переводил жене. Я начал испытывать неловкость: получалось, будто я нарочно обманываю этих благородных людей, притворяясь правоверным евреем. Вдруг сеньор де Албейра стукнул кулаком по столу и торжественно объявил:

— Я тоже еврей.

— Да что вы?

— Минуточку. Я сейчас…

Он встал и вышел из комнаты, а когда вернулся — в руках у него был старинный ящичек из темного дерева с двумя рельефными дверцами.

Открыв дверцы, он вынул и положил передо мной книгу в деревянном переплете. Книга была написана на иврите в графике Раши. Сеньор де Албейра сказал:

— Эту книгу составил один из моих предков. Шесть столетий назад.

Все еще больше притихли. Я начал осторожно переворачивать страницы. Они сильно выцвели, но разобрать текст было все-таки можно. Сеньор де Албейра принес мне лупу. Это был сборник респонсов. Я прочитал главку про некоего человека, который бросил жену и вскоре был найден в реке с отъеденным носом, и про служанку, которая отшвырнула монетку, прежде чем посватавшийся к ней господин успел произнести: «Стань моей по закону Моисея и Израиля».

Каждая фраза, каждое слово этой древней рукописи были мне знакомы со всеми своими тайными и явными смыслами. Я изучал то же самое по другим книгам. То тут, то там я замечал какую-нибудь ошибку, допущенную неизвестным переписчиком.

Семья сеньора де Албейры не сводила с меня глаз. Они явно ждали моих разъяснений и оценок, как если бы я разбирал иероглифы или глиняные таблички. Сеньор де Албейра спросил:

— Вы это понимаете?

— Боюсь, только это я и понимаю.

— Эту книгу написал один из моих прапрадедов. О чем она?

Я попытался объяснить. Он слушал, кивал переводил своим домашним. Оказалось, что сеньор де Албейра продолжал утерянную уже традицию марранов — испанских и португальских евреев, номинально принявших христианство, но тайно остававшихся верными иудаизму. У него были свои глубоко личные отношения с еврейским Богом. И вот он пригласил в дом еврея, не забывшего священный язык и способного расшифровать писания его предков. Он приготовил гостю субботнюю трапезу. Я знал, что в прежние времена держать у себя дома такую книгу было совсем небезопасно. Это могло стоить жизни. И все-таки эту память о прошлом хранили столетиями.

— Мы не чистокровные евреи. В нашем роду много поколений католиков. Но еврейская искра в нас не погасла. Когда я женился, то рассказал о своем происхождении жене, а потом и детям, когда они выросли. Моя дочь мечтает увидеть Израиль. Я сам хотел бы поселиться в Израиле, но что я там буду делать? Я уже слишком стар, чтобы работать в этом — как его? — кибуце. Но моя дочь могла бы выйти замуж за еврея.

— Отнюдь не все евреи в Израиле религиозны.

— Почему? Ну да, понимаю.

— Современные люди склонны к скептицизму.

— Да-да. Но я ни на что не променял бы эту книгу. Смотрите, многие народы исчезли с лица земли, а евреи — нет, и вот теперь они снова возвращаются на свою родину. Разве это не доказывает истинность Библии?

— Для меня доказывает.