Андрей Щупов - Hам светят молнии

• Название: Hам светят молнии
• Автор: Андрей Щупов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Вспомнив о городе, Мальвина загрустила.

- Боже мой! - совсем по-взрослому вздохнула она. - Как все быстро разрушилось.

Егор покосился на нее с удивлением. Странно было слышать подобные слова от такой пигалицы. В ее годы все обычно тянется и тянется. Все равно как жевательная резинка. Сто раз на дню можно развеселиться и поскучать, и нет еще тех недель-страниц, что перелистываются с беспощадной легкостью - чем дальше, тем проще.

Он снова ткнул вилкой в салатницу, выуживая грибок (теперь-то было уже ясно, что это грибы!), и внезапно понял, что ему бесконечно жаль эту одинокую девчушку, неведомо каким образом занесенную в этот умирающий поезд.

- Может, ты хочешь мороженого? - предложил он.

Мальвина стеснительно улыбнулась.

- У меня обычная кредитная карточка. Боюсь, что здесь она недействительна.

- Наверное, категории "М"? Ничего, это не проблема, держи! - он протянул свою с золотистой окантовкой.

- Зачем? - она попыталась спрятать руки.

- Скажу по секрету, у меня их две: писательская и гражданская. А это ведь не очень честно, верно? Так что бери и ничего не бойся. Тем более, что Альбатроса тоже надо кормить. Кстати, почему ты его так назвала?

- Не знаю. То есть, сначала не знала, а потом... Потом я поняла, что это как предвидение.

- Не понял?

- Ну как же! Получается, что я угадала его будущее.

- Будущее? - Егор недоуменно приподнял бровь.

- Ну да! Ведь он сейчас как альбатрос! Мы летим по мостам со скоростью птиц, а под нами волны. Выходит, и он летит. Почти как птица над водой. И такой же одинокий.

- Альбатросы - одинокие птицы?

Она растерянно пожала плечиком.

- Я читала в стихах...

- А-а... Тогда ясно. В стихах это встречается. - Егор, не удержавшись, погладил Мальвину по плечу. - Ладно, на первый раз возьму тебе мороженое сам. Ты его скушаешь и оставишь мрачного дядю в покое. Договорились? Неподходящее у него сегодня настроение. Развязаться ему хочется, понимаешь? Водочки попить, котлеток покушать, в ухо кому-нибудь дать.

И снова совсем как взрослая, она покорно вздохнула.

- Видишь, какая ты понятливая! - он подмигнул псу. - И тебе, одинокий ты мой, попрошу каких-нибудь косточек. Чтобы не был таким мрачным...

***

Дым сгустился над полом, без особого труда вылепился в знакомую женскую фигуру. Привидение бесшумно пересекло купе, дразняще поманило рукой. Егор не двинулся с места. Укоризненно покачав головой, Ванда приблизилась к стене, чуть пригнулась, словно боясь удариться о низкую притолку, и пропала. Скользнула в другое измерение через невидимый ход. Повеяло холодом и сыростью. Вздрогнув, Егор очнулся.

Вот так... Писать не для кого, а хохочущая ненасытная Ванда снова ушла. Не просто БЕЗ него, а От него. А раз так, значит, к другим. Спрашивается, что еще держит его в этом мире? В мире, который, выражаясь истертым языком литераторов, катится в пропасть и погружается в бездну? А вернее сказать уже скатился и погрузился. Потому как куда же еще ниже? Внизу - волны и акульи плавники, вокруг зыбкая паутинка мостов с паучками-составами. И не паучки они, пожалуй. Длинные неуклюжие гусеницы, угодившие в клейкую западню. Собственно, и миром это называть уже смешно. Так, некая пародия на мир. Нелепые движения агонизирующего. Нелепые и некрасивые. А в мире имеет смысл только красота. Он сам только что говорил об этом Мальвине. То есть пытался сказать. На примере собачьих пород, но не вышло. Ну да девочка все равно бы не поняла. Что способны воспринимать люди в двенадцать или сколько там ей лет? Разве что ужасающий разрыв между мирской несостоятельностью и пирамидой собственных амбиций. То есть, к Мальвине это, возможно, не относится, но если говорить вообще... В самом деле, зачем подростку пропасть энергии, когда он мало что может? То есть, может-то он многое, но нет сопутствующих обстоятельств. Барьеры, одни только барьеры...

Егор поднял крышку чемодана, из потайного отделения извлек короткоствольный револьвер. Шестизарядный "Штурм-Рюгер" полицейского калибра. Вот уж в чем поднаторело человечество, так это в изготовлении подобных игрушек. Изящные, удобные, всесокрушающие - и, кстати, по-своему - очень и очень красивые. Говорят, некрасивые самолеты не летают, а как быть с этими дарителями смерти? То есть здесь-то причем красота?

Егор выщелкнул барабан, высыпал на ладонь патроны. Подумав, вставил один обратно. Нахмурившись, припомнил название развеселой игры. Ну да, русская рулетка, занятие, запатентованное белым офицерством. Когда отнимают родину, лучше развлечения, не придумаешь. У него отняли Ванду, у него отняли мир, - чем не повод?

Раскрутив барабан, он прижал ствол к виску и, помедлив, потянул курок. Металлический щелчок громом отозвался в голове, вызвав удивление, но не страх. Или он настолько пьян?

Недели две назад кто-то ему поведал об очередном прозрении инсайтов. Дескать, под водой жизнь тоже продолжается. И такие же поезда беспрерывно носятся по глубинным тоннелям, такие же пассажиры режутся с друг дружкой в преферанс, запираясь в купе, плачут и колотят кулаками по столу. То есть, это, собственно, не прозрение даже, потому как и в газетах писали, и по радио обсуждали. Два масштабных проекта. Либо спустить людей в подземные города, либо водрузить на ниточки мостов с прутиками опор. Взялись, разумеется, претворять в жизнь оба проекта сразу, но в конце концов победила идея мостов. Вероятно, захотелось быть поближе к привычному - к небу, так сказать, к солнышку. А под землей оно всегда страшнее. Все равно как заживо себя хоронить...

Егор повторно прокрутил барабан. Что же в конечном счете спасает? Мир красоту или наоборот?.. Зрачок ствола глянул в лицо. Ровный, бездушный взгляд. Так и должно быть. Никаких эмоций у железной игрушки, - делала свое привычное дело только и всего. Дело, если разобраться, банальное, абсолютно неоригинальное. Как там писал классик? В этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей... Кровью, говорят, писал. Чернил не нашлось, вот и полоснул по вене. А после Маяковский, Вячеслав Кондратьев... Сколько нашлось последователей, - музей можно собрать! Вместо экспонатов - веревки, пистолеты, химикаты, которыми спользовались писатели. Как говорил Эренбург, не все радости и не все горести пристают к писателю, только те, что должны к нему пристать. Красиво, но мутновато. Потому что долги, бывает, приходится оплачивать и чужие. А с кредитоспособностью у нас у всех одинаковые проблемы...

На этот раз рука пошла тяжелее, суматошно заколотилось сердце. Наконец-то догадалось, что все происходящее не шутка, - вовсю било тревогу, взывало к опоенному разуму. Подобно пробуждающемуся от зимней спячки медведю организм начинал ворочаться, поднимаясь на задние лапы, спьяну еще не понимая, что же там снаружи творится, однако нюхом шатуна чуя недоброе. Егор зловеще улыбнулся. К подобному раздвоению он был готов. Даже любопытствовал, насколько сильнее окажется природа, успеет ли предотвратить роковой финал.

Очередной щелчок вызвал на лбу испарину. Заломило зубы, и предательски дрогнули коленные суставы. Организм скулил, болью пытаясь образумить.

- Черта лысого!.. - Егор ладонью разогнал барабан, поднес оружие к голове. Руки еще слушались, а вот пальцы начинали бастовать. Нужны были новые аргументы, новые полешки в хищный зев печи самоистребления.

Разумеется, он не стал бы стреляться из-за одной Ванды. Он любил эту хохотушку до желудочных колик, до потери пульса, но в сущности мог бы смириться с платонизмом. Ванда только добивала его, колола стилетом уже смертельно раненного. Операцию разрушения затеял его величество океан. Планета Океан, ибо Землей она уже не имела права именоваться. Шарик покрывали километры и километры соленой тяжелой воды, пенные волны могли беспрепятственно путешествовать от полюса к полюсу, все жизненные сроки превратились в условные. Вот и думай-гадай, как дальше существовать! Потому что, если не работать и не любить, то незачем жить. Верно пел незабвенный Владимир Семенович: "Я люблю и значит - я живу..." Все правильно. А они сейчас не живут. Пьют и болтают, скандалят и дерутся. Разве что Горлик еще чем-то всерьез озабочен. Кует славу будущего классика. Сколько он, интересно, успеет переписать? Наверное, немало. И будут после восхищаться потомки, выводя образ нового Платона. Впрочем, не все ли равно...

Щелчок! Егор обморочно вздохнул. Перед глазами плавали огненные кольца. Природа тоже не собиралась церемониться с самоубийцей, слоновьими порциями впрыскивая в вены спешно сотворенный яд, превращая мышцы в подобие безвольных тряпок. И самое забавное, что интеллект, еще пару минут назад однозначно ратовавший за суровый исход, теперь вдруг с тем же рвением принимался изыскивать доводы иного порядка.

Что-то загремело за дверью, донеслись возбужденные голоса. Егор усмешливо прищурился. Еще одно вмешательство судьбы?.. Уж не собираются ли его спасать?