Кэтрин Харт - Летняя гроза

• Название: Летняя гроза
• Автор: Кэтрин Харт
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-976-7

Юная индейская девушка горячо влюблена, но избранник намного старше и не верит в искренность ее чувств. К тому же еще в детстве Летняя Гроза была обещана в жены другому. Она сдержала слово и вышла замуж, но умерла ли былая любовь?

---

— Очевидно, ты думаешь, что я должна поступить точно так же, — надменно сказала Гроза.

— А разве ты не способна это сделать ради себя и своих детей? — спокойно парировал Джереми.

Это был вызов, прямой и откровенный, от которого Гроза не могла уклониться. С большим опасением она начала совершать короткие поездки в город. Сначала она лишь ненадолго заезжала к бабушкам и деду. Затем к ним прибавились Колин и еще парочка ее старых друзей. Постепенно Гроза начала заходить в магазины за покупками или просто для того, чтобы посмотреть на товары. И наконец она нашла в себе достаточно мужества, чтобы начать ходить на церковную службу вместе со своей семьей, зная, что весь город с любопытством смотрит на нее и на ее детей. Только к весне она освоилась настолько, что стала принимать приглашения на чай или тратить по полдня на хождение по магазинам.

Во время этих робких попыток Джереми всегда был рядом, спокойно подбадривая или подзадоривая ее, делая все, чтобы она начала общаться с людьми. Это произошло не в одно мгновение. Гроза была слишком глубоко погружена в свое горе, чтобы так быстро освободиться от тяготивших ее мыслей. Но мало-помалу она все-таки начала выбираться из скорлупы одиночества.

Рождество явилось для нее очередным испытанием. Весело разукрашенный дом резко контрастировал с подавленным настроением Грозы. В довершение ко всему на все праздники на ранчо приехал Джереми с тетей Элизабет и дядей Джорджем и постоянно донимал ее расспросами по поводу ее мрачного поведения и неулыбчивого лица.

— А чего ты ожидал, Джереми? — с досадой спросила она. — Я все еще скорблю по своему мужу, ведь не прошло и двух месяцев со дня его гибели. По-твоему, я должна пуститься в пляс на крыше?

— Любопытно было бы посмотреть, — усмехнулся он, затем добавил более строго: — Можешь ты по крайней мере хоть один раз улыбнуться ради своих детей?

Рэчел убедила почти всех своих родных встретить сочельник в церкви. Гроза отказалась, как и Марла, которая чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы ехать в город. Охотник решил остаться дома вместе с женой, а Джереми вызвался помочь Грозе присмотреть за детьми.

После того как все уехали, а Гроза и Джереми уложили Идущее Облако и Анжелу в постель, четверо оставшихся взрослых тихо наслаждались покоем, сидя в просторной гостиной, и на этот раз Джереми ничем не досаждал Грозе. Внезапно сидевшая в кресле Марла заметно напряглась, а ее сжатые в кулаки руки с силой прижались к бокам.

Гроза озабоченно нахмурила брови.

— Марла, дорогая, тебе больно? — наконец отважилась спросить она.

Марла начала было отрицать, но затем утвердительно кивнула.

— Да! — едва выговорила она.

Охотник посмотрел на свою жену одновременно со страхом и благоговением.

— О Боже мой! — воскликнул он.

— Нет. О мой ребенок! — поправила его Гроза с несвойственным ей в последнее время радостным смехом. Ей показалось забавным, что такой большой, сильный мужчина дрожит от страха при мысли о том, что у него сейчас родится ребенок.

— Расслабься, Охотник, — сказал ему Джереми, — поверь мне, это дело не быстрое. Паниковать будешь позже.

Марла смущенно улыбнулась.

— Я так и думала. Вот почему я раньше ничего не сказала.

Охотник озабоченно нахмурил брови.

— Когда у тебя начинались первые боли?

— Перед обедом, — робко призналась она.

Услышав ее ответ, Охотник подавил тяжелый вздох, а Марле едва удалось сдержать крик, поскольку резкая боль пронзила ее огромный живот.

Гроза вскочила на ноги.

— Ну что, Джереми, как ты смотришь на то, чтобы принять рождественского ребенка? Или нам с Марлой придется выкручиваться самим?

Джереми усмехнулся.

— Как в былые времена, а, Гроза?

— А мне что делать? — взволнованно спросил Охотник.

— Ты можешь расшнуровать дамские ботинки? — поддразнивая его, спросила Гроза.

— Конечно, нет!

— Тогда сиди и жди или ходи по комнате. Налей себе виски и расслабься.

— Может быть, мне вскипятить воды или еще что-нибудь? — не унимался Охотник.

Гроза рассмеялась — впервые по-настоящему рассмеялась с момента того рокового нападения кавалерии.

— Если только вздумаешь постирать белье. Мама уже все подготовила к этому событию.

— Не беспокойся, дорогой, — утешала его Марла, в то время как Гроза и Джереми помогали ей подняться с кресла, — я не думаю, что тебе придется долго ждать.

Марла была права: не прошло и двух часов, как Джереми и Гроза помогли ей освободиться от ребенка. Джереми передал орущего новорожденного Грозе, затем перерезал пуповину и завязал ее. Гроза быстро обтерла скользкое тельце ребенка и нежно положила его на руки матери.

— Твой сын, дорогая сестра, — сказала она немного охрипшим от волнения голосом, сдерживая выступившие на глазах слезы.

Лишь только Джереми собрался пойти и сообщить Охотнику радостную новость, Марла вновь застонала от боли.

— Минуточку, добрый доктор, — остановила его Гроза, — у Марлы продолжаются схватки.

— Это выходит послед, — объяснил он ей с порога. — Ты видела достаточно родов, чтобы знать об этом.

— Нет, Джереми, это определенно роды, — продолжала настаивать Гроза, в то время как Марла тяжело стонала.

Несколько минут спустя Джереми уже держал в своих больших руках крошечную кричащую девочку.

— Ну и дела! — восхищенно сказал он. — Я бы никогда не подумал, что ты вынашиваешь двойню, Марла.

Марла тихо засмеялась:

— Я тоже. А теперь ты уверен, что это все?

Гроза поместила крошечную дочку в другую руку ее матери.

— Дело сделано, — засмеялась она. — А теперь подготовимся к встрече с молодым отцом.

— Пойду подготовлю его, а не то, боюсь, его хватит удар, — галантно предложил Джереми, улыбаясь во весь рот.

Через час после этого, весело распевая рождественские гимны, из церкви вернулись родные Грозы. К их огромному удивлению, их пригласили посетить новорожденных Сэвиджей.

Охотник великодушно предложил своей сестре и Джереми оказать им честь и дать имена близнецам, что очень удивило Грозу, поскольку Охотник всегда придерживался шайеннских традиций.

Посоветовавшись между собой и получив одобрение Марлы, они назвали младенцев Кристофером и Каролиной в честь рождественских гимнов[2], которые их родные пели вскоре после их рождения.

Глава 24

Постепенно Гроза начала выздоравливать. Порою она испытывала чувство вины, когда вдруг забывала о своей сдержанности и смеялась над какой-нибудь детской шалостью или сказанным ее малышами словом. Джереми был на ранчо частым гостем. Он был готов часами разговаривать с нею, пытаясь вытащить ее из скорлупы печали и одиночества. Ей нравились его остроумие и сверкающие изумрудные глаза, которые помогали ей преодолеть уныние. Он играл с детьми, рассказывал ей о своих последних ветеринарных вызовах и не пытался скрыть, что приезжал прежде всего для того, чтобы увидеться с ней, хотя она не делала ничего, чтобы его обнадежить.

Хотя Летняя Гроза никогда не считала себя особо способной к рисунку или живописи, она вскоре почти случайно обнаружила в себе этот талант. Однажды, когда она смотрела на Идущее Облако, самозабвенно игравшего со своими новыми рождественскими игрушками, Гроза в очередной раз поразилась, до чего же он похож на Вольного Ветра, за исключением, разумеется, передавшихся от нее мальчику золотистых глаз. В ней проснулось огромное желание, чтобы Идущее Облако запомнил своего отца таким, каким он был.

Схватив бумагу и карандаш, Летняя Гроза попыталась запечатлеть образ Вольного Ветра. Первые попытки были слабыми и неуклюжими, но каждый следующий рисунок становился все лучше, и наконец получился портрет, который удовлетворил ее. В нем ей удалось передать всю гордость и благородство Вольного Ветра и одновременно его теплоту. Его темные глаза сверкали на красивом лице, подчеркивая его ум, а подбородок намекал на силу и некоторое упрямство, свойственное его характеру. Это был портрет, нарисованный любовью.

После первого портрета Гроза начала рисовать и другие. Она изобразила его скачущим по прерии на лихом коне, с развевающимися по ветру длинными косами. Она нарисовала его укрощающим лошадь и распевающим утренние молитвы перед восходом солнца. Она написала его портрет с сыном на руках и изобразила то, как он охотился и как торжественно смотрел в звездное небо. Она запечатлела его во всех его настроениях: смеющимся, серьезным, надменным, грозным.

Во время работы над этими подарками для их маленького сына Гроза начала постепенно освобождаться от своего горя, хотя вряд ли это четко осознавала. Это происходило постепенно, с каждым новым рисунком — после того как отражала очередную любимую черту, Гроза облегчала частичку своего горя. Хотя она постоянно думала о Вольном Ветре и часто плакала, но теперь, вспомнив о нем, могла и улыбнуться. Новое теплое чувство росло в ее сердце, растапливая тот лед, тот холод, которые завладели им так надолго. Чувство страшного одиночества наконец отступило, и Гроза снова начала смеяться, радоваться лучам солнца, падающим на ее лицо, и ветру, треплющему ее волосы. Она снова начала жить.