Фред Стюарт - Век

• Название: Век
• Автор: Фред Стюарт
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-282-7

Деньги, власть — благо и проклятье итало-американской семьи, четыре поколения которой, переживая падения, взлеты, позор и триумф, закладывают основание могущественной династии.

---

Хотя Витторио и побаивался других пассажиров, путешествие по океану на роскошном судне с доброжелательным обслуживающим персоналом доставило мальчику ни с чем не сравнимую радость. Он имел некоторое представление, как ему повезло, потому что из приходивших в Сан-Себастьяно писем обитателей Палермо и Монреале, уехавших в Америку третьим классом, было известно об ужасных условиях в поездке через Атлантику: тесные помещения с плохой вентиляцией, битком набитые мужчинами, женщинами и детьми; грязная вода, скудная протухшая пища, вынуждавшая людей опускаться до поедания крыс, выловленных в трюме… Лишь исступленная мечта о земле обетованной, Америке, La messa del dollaro[12], поддерживала их в этом отчаянном положении. С другой стороны, мальчику казалось, что с ним происходит чудо. Зачем американская синьора берет его к себе в Нью-Йорк? Это было выше его понимания. Княгиня рассказала ему, что миссис Декстер собирается его усыновить, но он не понял, что это значит. Войдет ли он в семью синьоры Декстер? Неужели это возможно? Он не слышал истории Золушки, иначе бы с большим сомнением отнесся к хрустальной туфельке, в которую судьба втискивала его ногу. Богатые синьоры, даже американки, не настолько безумны, чтобы перевозить через океан на роскошном пароходе и брать в свои семьи таких, как он, оборванцев. И все же с ним происходило чудо.

На десятый день путешествия, жарким июльским утром, проследовав через карантин, «Сервия» вошла в нью-йоркскую гавань и не спеша миновала остров Бэдло, где собирались установить колоссальную статую Свободы, сооружавшуюся в Париже. Витторио стоял у поручней, разглядывая открывшийся вид. С правой стороны над водой парили удивительные башни еще не достроенного Бруклинского моста. Слева виднелся Гудзон. Мальчик поразился его ширине, ведь Тибр и Сена, знакомые по путешествию в Ливерпуль, по сравнению с американской рекой казались тоненькими ручейками. Шпиль церкви Святой Троицы, самого высокого сооружения в городе, заставил юного сицилийца благоговейно трепетать.

Словно Золотая дверь приоткрылась перед ним, и он, крепко ухватившись за поручни, замер с широко открытыми глазами, не обращая внимания на то, что солнце немилосердно жгло правую щеку. Он осознал, что рождается заново.

Если бы он ехал в третьем классе, ему пришлось бы пройти через Касл-Гарден на оконечности Манхэттена. Первоначально это была крепость, которую потом превратили в мюзик-холл, — там в 1850 году прошли замечательные выступления Дженни Линд. В дальнейшем, когда поток переселенцев из Ирландии, Англии и Германии стал нарастать, эту крепость превратили в пункт приема иммигрантов. Там Витторио, отстояв вместе с сотнями оборванных европейцев очередь на беглый медицинский осмотр, ответил бы на вопрос, умеет ли он читать и писать (отрицательно, как и большинство иммигрантов), а потом был бы направлен в отдельную комнату, где ему пришлось бы раздеться и вымыться вместе с пятьюдесятью другими мужчинами. После этой унизительной процедуры он затерялся бы на улицах Нью-Йорка, направившись, вероятно, туда, где разраставшаяся день ото дня итальянская община уже начала превращать кварталы вокруг Малбери-стрит в «Маленькую Италию». Там Витторио, возможно, занялся бы продажей фруктов с тележки, стал бы парикмахером или, что самое вероятное, землекопом и до конца жизни зарабатывал бы на пропитание ручным трудом на строительных работах. Однако даже такая безрадостная перспектива была, безусловно, лучше будущего, ожидавшего Витторио на Сицилии.

Но судьба сулила Витторио иное. Когда «Сервия» пристала к берегу, он сошел по трапу вместе с другими пассажирами первого класса. У них не потребовали паспортов, таможенный досмотр носил самый поверхностный характер, поэтому официальные процедуры быстро закончились. Мальчика атаковала толпа носильщиков, предлагавших на ломаном английском донести его единственный чемодан, когда Витторио заметил среди встречавших женщину в белом. Поднявшись на цыпочки, чтобы видеть поверх голов, она в тот же самый момент разглядела Витторио, подростка в коричневом костюме и коричневой шляпе с широкими полями, вцепившегося в кожаный чемодан.

— Витторио!

Спустя несколько мгновений она пробралась к нему сквозь толпу и бросилась обнимать.

— Добро пожаловать в Америку! — сияя, воскликнула она по-итальянски и снова обняла мальчика.

В перерыве между объятиями Витторио, ошеломленный бурным проявлением чувств этой едва знакомой женщины, сказал:

— Синьора очень добра…

— Нет, никаких благодарностей! Я так хотела, чтобы ты приехал. Путешествие прошло хорошо?

— О да, синьора. Корабль очень красивый.

— А что княгиня? Все ли у нее в порядке?

— Да, и она шлет вам привет. У меня в чемодане письмо для вас…

— Хорошо, но сначала давай сядем в экипаж.

Не прекращая возбужденной болтовни, она взяла его за руку и повела через толпу на улицу к красивой лакированной двухместной коляске, запряженной парой гнедых лошадей. Кучер придержал дверцу, и Элис с Витторио уселись. Несколько мгновений спустя они уже ехали на север по переполненному транспортом Бродвею. Тысячи телеграфных столбов, увешанных проводами (на некоторых столбах было до дюжины перекладин), местами почти заслоняли жаркое солнце. Железные колеса повозок и фургонов для доставки товаров грохотали по булыжной мостовой, заглушая неистовые крики возчиков, посылавших друг другу проклятия в этом беспорядочном транспортном потоке. На тротуарах то и дело попадались биржевые маклеры в котелках, пробиравшиеся сквозь толпу молоденьких посыльных, которые спешили миновать этот деловой район, чтобы поскорее доставить послания. Другие мальчишки, оборванные и грязные, продавали многочисленные городские газеты: утреннюю «Таймс», «Геральд», «Сан», «Уорд», «Трибюн»; дневные выпуски «Экспресс», «Пост», «Бруклин игл», «Штаатс цайтунг». Весь этот шум и суматоха подействовали на Витторио возбуждающе, он вспомнил, как вяло по сравнению с Нью-Йорком выглядели Париж и Рим.

— Посмотри, вон Вестерн-юнион-билдинг, — воскликнула Элис, взяв на себя обязанность гида маленького сицилийца, хотя он почти не слушал ее объяснений, а затем указала на красивое здание с куполом — церковь Святой Троицы: — Видишь на верхушке купола флагшток и на нем красный шар?

— Да.

— Каждый день, ровно в полдень, этот шар спускают к основанию флагштока, и люди таким образом получают возможность сверить часы. Ловко придумано?

Витторио согласился, что придумано очень ловко. Медленно продвигаясь сквозь густой поток транспорта в верхнюю часть города, они провели в пути уже двадцать минут, когда Витторио повернулся к Элис и спросил:

— Куда мы едем, синьора?

Хотя выражение красивого улыбающегося лица Элис не изменилось, мальчик почувствовал, как она напряглась.

— Мы едем в банк к моему мужу, Витторио. Он очень хотел увидеть тебя сразу после приезда.

Витторио бросил на свою благодетельницу изучающий взгляд.

— А синьор Декстер… — начал он и замялся, — не возражал против моего приезда в Америку?

Элис поразилась его проницательности. Как он догадался, что Огастес пришел в ярость, когда она обратилась к нему со своим fait accompli[13] в прошлом месяце? После этого, к еще большему беспокойству жены, Огастес полностью прекратил разговоры о Витторио. Элис находила его молчание зловещим. Как ни пыталась она обсудить с ним судьбу мальчика, муж отказывался говорить, отвечая только, что прежде, чем принять решение, он хочет увидеть Витторио. Теперь встреча, которой Элис так боялась, должна была вот-вот произойти. Элис не хотелось пугать Витторио, она чувствовала, что его нужно обогреть, потому что Огастес вряд ли окажет юному сицилийцу теплый прием.

— Сказать по правде, Витторио, мой муж был против твоего приезда. Я сама все устроила… купила тебе билет на свои деньги. Но я уверена, что как только он тебя увидит, то полюбит так же, как я.

Витторио обдумывал слова Элис, не отрывая взгляда от ее лица. Потом спросил:

— А вы меня любите, синьора?

Поддавшись внезапному порыву, не обращая внимания на толпу вокруг, она обняла мальчика и прижала к груди.

— Очень, — прошептала она. — Ты станешь моим сыном независимо от того, что скажет Огастес.

Через мгновение викторианское представление о благопристойности заставило Элис выпустить мальчика из объятий. Витторио впервые осознал, что нужен американской синьоре.

Несколько минут спустя коляска остановилась у «Декстер-банка» на Пайн-стрит, 25, и швейцар в цилиндре открыл дверь перед миссис Декстер и ее юным питомцем. Элис повела мальчика в банк. Миновав главный операционный зал с мраморным полом, причудливыми колоннами из того же материала, потолком темного дерева, который украшали кессоны, и изысканными коваными решетками, защищавшими кассы, Элис и Витторио прошли к кабинетам членов правления. Мистер Гримзби, личный секретарь Огастеса, пропустил их в обшитый деревянными панелями кабинет президента. Огастес поднялся из-за тяжелого резного стола, над которым висел его собственный большой портрет в золотой раме. Витторио взглянул на этого внушительного человека с густыми бакенбардами и холодными глазами.